Между тем случай Дарьи Треповой должен заставить и общество, и спецслужбы задуматься о том, что терроризм — не застывшее в своей форме явление. Он меняется, приспосабливаясь к окружающему миру, ищет уязвимые места в системах безопасности. Поэтому и борьба с ним должна идти в ногу со временем. Террорист уже давно не только и не столько моджахед с набитым тротилом поясом или бомбист, реализующий неудовлетворенные желания юности. Развитие технологий порождает новые способы вербовки, надежно защищающие главаря сети от ненужных контактов, а курьеры-доставщики передают взрывчатку, не задумываясь о содержимом посылки.
Террор новой эры
На прошедшем недавно Высшем госсовете Союзного государства Александр Лукашенко говорил о небывалом росте террористической активности и затронул тему провоза оружия на территорию Беларуси и России и закладки его в тайники. «Заходят (террористы), берут это. Скорее всего, обычный человек «в карманах» через границу не везет», — заявил белорусский лидер. А это значит, что у засылаемых извне террористов есть помощники, готовые исполнять грязную работу.Особенно опасным терроризм становится, когда за ним стоит целое государство или даже альянс стран, как это сейчас происходит с террором украинского образца. Практически неограниченные ресурсы, поставленные на службу зла, порой позволяют реализовывать самые сложные схемы защиты.
Джихад по любви
Схема, по которой украинские спецслужбы завербовали будущую убийцу Татарского, не нова. Схожим образом в свое время действовали агитаторы ИГ. Симптоматичным видится случай Варвары Карауловой, которая в 2015 году после долгой переписки с членом ИГ Айратом Саматовым попыталась проникнуть в Сирию. Тогда спецслужбы Москвы и Анкары сработали слаженно и несостоявшуюся джихадистку и ее коллег взяли прямо на границе. Можно сказать, девушке повезло. Она отсидела часть срока и вышла по УДО, а сотни ее товарок навсегда сгинули в сирийских и иракских песках, стали шахидками или до сих пор гниют в тюрьмах для бывших игиловцев.Однако нам важны два аспекта: личность Карауловой и способ вербовки. Варвара большую часть жизни провела в США и Великобритании. Вернувшись с матерью в Москву, сумела окончить школу с золотой медалью. Занималась несколькими видами спорта, в том числе тайским боксом, греблей, футболом. В МГУ поступила на отделение культурологии философского факультета, где училась на отлично. Знала английский, французский, немецкий языки, осенью 2014‑го увлеклась арабскими диалектами. Согласно информации из открытых источников, разделяла идеи современного феминизма, негативно относилась к обществу потребления.
Второй важный момент — то, как завербовали Караулову. Агитатор Klaus был опытным «специалистом»: следствию удалось установить, что девушка шла в его списке под номером 14. Варвару соблазнил именно обещаниями жениться, если она примет ислам и приедет к нему в халифат. При этом не стоит думать, что девушка клюнула на образ богатого араба. Все несколько глубже — вербовщик явно прилежно изучал интересы жертвы, ведь в соцсетях сейчас большинство людей делится всей необходимой информацией.
Уместно вспомнить и увлечение Карауловой феминизмом, довольно специфически воспринимающим сосуществование полов, — он имеет немало сходств с радикальными исламистскими идеями.
Убийца со статуэткой
Трепова, как и Караулова, окончила школу с золотой медалью, смогла поступить на престижный лечфак СПбГУ, на котором проучилась до 5‑го курса: при всем желании дурой ее не назовешь. Однако анализ страниц подозреваемой в соцсетях явно демонстрирует, что с применением знаний на практике как-то не задалось. Террористка участвовала в активностях Навального и прочих якобы оппозиционеров, ходила на антигосударственные митинги.
СВО вскрыла для широких масс населения истинный смысл существования прикормленной Западом оппозиции — именно штабы признанного экстремистской организацией ФБК координируют под чутким контролем натовских спецслужб действия таких треповых.Характерными чертами убийцы, органично дополняющими образ, была неустроенность в личной жизни (в активе до конца непонятная история отношений со сбежавшим от мобилизации либертарианцем Дмитрием Рыловым), хаотичная смена мест работы и вишенкой на торте стали транслируемые все в том же Twitter суицидальные мысли, свидетельствующие о самодеструктивных тенденциях.
О том, как прошла вербовка и как террористку вели к цели, информации пока мало. Однако судя по имеющимся данным, Трепова проходила своеобразный квест, после выполнения которого ей полагалась награда — переезд в Украину. Причем задачи ставились от простого к сложному: доставить посылку, сходить на патриотическое мероприятие, познакомиться с Татарским и, наконец, доставить роковую статуэтку.
Возглас «Меня подставили!», прозвучавший во время задержания, говорит о том, что девушка рассчитывала на эвакуацию, однако кураторы решили не вожжаться с отработанным материалом. В этом, кстати, отличие Треповой от исполнительницы убийства Дарьи Дугиной — сотрудницы украинских спецслужб Натальи Вовк. Той подготовили коридор для бегства на Запад.
Start game?
Методику, примененную для вербовки и выдачи заданий Треповой, можно с полной уверенностью назвать геймификацией террора. Суть в том, чтобы создать у потенциального террориста иллюзию участия в захватывающей ролевой игре, в которой он — красивый и неуязвимый герой — борется со злом.
Кураторы таких опасных игр опираются на два основных условия. Во-первых, неофиту нужно обязательно предложить крайне заманчивую награду: в случае с Треповой украинцы верно определили, что девушка, как и многие якобы оппозиционеры, ненавидит свою Родину и желает ее покинуть. Во-вторых, задания необходимо давать как можно чаще, чтобы не было времени задуматься, и подбирать такие квесты, которые позволят в случае отказа переходить на следующий уровень — шантажировать объект чувствительными для него сведениями.
Например, если враг ведет игру с ребенком или подростком, то может попросить сфотографировать паспорта родителей или незаметно установить на их смартфоны некую программку. В дальнейшем, если «игрок» попытается увильнуть от новых заданий, ему могут пригрозить публикацией этих данных в общем доступе или нанесением какого-либо вреда отцу и матери.Не сказать, что эта тактика нова. Корни игр со смертью были видны еще в таинственном «Синем ките», наводившем страх на родителей подростков и вызвавшем целую волну самоубийств. В этом смертоносном развлечении, напомним, тоже была цепочка заданий от совсем простых до смертельно опасных, предполагавшая в итоге приз победителю. Затем опробованную на детях методику запустили белорусские змагары, сначала рисовавшие гадости на стенах, а потом пытавшиеся устроить теракты, а после к ним присоединились и российские «коллеги», предлагавшие молодежи бороться с Путиным, выполняя простенькие миссии и отправляя в специальные боты отчеты о своих успехах.
Главная опасность этой тактики — отсутствие как таковой законспирированной сети боевиков на территории подвергающегося атаке государства. Достаточно знать, кто больше всего недоволен сложившейся ситуацией и не имеет моральных тормозов, а дальше уже в действие вступают опытные специалисты-психологи, которые изучают информацию об очередном «игроке» и начинают давить на чувствительные точки, заставляя его исполнять все новые задания.
Конечно, у этой методики есть определенное возрастное ограничение. Вряд ли удастся полноценно применить ее к поколению 40 — 50+, а вот на молодежь, не понаслышке знакомую с компьютерными играми, она действует эффективно.
Из этой же серии, вполне возможно, была и нашумевшая в феврале история ЧВК «Редан» — западные кураторы могли таким образом проверять систему воздействия сразу на целые социальные группы для единовременного вовлечения их в незаконную деятельность.
Звонок из «спецслужб»
Впрочем, для людей постарше, которых играми не заманить, существует другой способ. Он, конечно, не рассчитан на длительное ведение террориста или на поражение чувствительных целей, но как фактор дестабилизации общества может применяться.Речь о схемах наподобие распространенных телефонных мошенничеств. Реализуются они, как правило, в отношении людей пожилых и предполагают как минимум два варианта работы с потенциальным «террористом».Во-первых, жертву могут предварительно обокрасть по ставшей уже классической схеме со звонком из «банка», а затем предложить вернуть похищенное, но уже за некую услугу. Так, в ноябре минувшего года 68‑летняя жительница Ангарска лишилась почти 1,5 млн рублей, а затем по требованию анонимов пошла поджигать военкомат. К счастью, ни один из трех «коктейлей Молотова» не загорелся.
Второй случай произошел в конце марта в Москве. 72‑летний пенсионер выстрелил в потолок в отделении Сбербанка из пневматического пистолета, поскольку так ему сказал по телефону «капитан полиции». До этого мошенник смог внушить старику, что работники Сбербанка украли его личные данные и выставили их в общий доступ и с этим что-то нужно срочно делать. В этот раз работники отделения не пострадали, но кто знает, какой еще приказ мог отдать разгневанному пенсионеру телефонный куратор?
Что можно противопоставить террору новой эры? Обычный человек должен в первую очередь уяснить, что спецслужбы делают все возможное, чтобы каждый террорист заканчивал свой путь или в тюрьме, или в земле.
Но и обществу нельзя расслабляться. Каждый белорус должен быть бдителен, осторожен, понимать цену слов и действий — онлайн и офлайн — и не вестись на дешевые вбросы из-за рубежа или приходящие оттуда мошеннические схемы.
