![](/upload/iblock/820/820ab20bb8a662e91d8fa25b9adc63a7.jpg)
…Все ушли вверх, и я на пару часов осталась одна. Обычно так не делают, не оставляют человека в горах одного, потому что это только на первый взгляд они мирные, а на самом деле кто знает, что может произойти? Но здесь, на леднике у подножия Белухи, еще невысоко, а мне очень надо побыть наедине с горами. Потому что других возможностей побыть наедине с собой нет. Нам нужно уезжать все дальше, карабкаться все выше, чтобы получить эту роскошь — самих себя. «Тропинка, капризно извившаяся между камнями, злобная, одинокая, не желавшая ни травы, ни кустарника, — эта горная тропинка хрустела под упрямством ноги моей», — рассказывает у Ницше Заратустра. Он где‑то рядом.
Первые минут сорок я сидела, обалдевшая от тишины, борясь с соблазном хлопнуть в ладоши, заговорить или запеть — проверить, что дело не в том, что я оглохла, а в том, что звуков действительно нет.Хотя полной тишины в горах на самом деле никогда не бывает. Вот — чу! — шорох — это покатился камень, за ним еще один и еще, получился маленький камнепад, а потом опять все стихло. Ненадолго. Снова шорох, снова движение — камнепады здесь дело обычное.
Ты сидишь, слушаешь движение камней и думаешь…
![](/upload/iblock/e92/e92b27f717e42dc50b97f7d7df647c78.jpg)
А ни о чем ты на самом деле не думаешь. Именно для этого я и осталась на этом камне в одиночестве. Для обретения блаженной (хотела сначала написать «божественной», но подумала, что слишком высоко замахнулась) пустоты. Она накатывает не сразу, но если ты готов и ждешь, то приходит обязательно.
«Безмолвно ступая среди насмешливого грохота камней, стирая в прах камень, о который спотыкалась моя нога, — так медленно взбирался я вверх. Вверх: наперекор духу, увлекавшему меня вниз, в пропасть, — духу тяжести, моему демону и смертельному врагу».
Сначала в голове роятся тысячи мыслей, вернее, их обрывков: как красиво! Неужели я действительно здесь? Какая я молодец, что дошла! А как они там? Как жить дальше? А правильно ли я живу? А может, все бросить и начать заново? — от более простых к более сложным. Но потом уходят и они. И ты сидишь в тишине, которая была бы звенящей, если бы не камнепад, с блаженной пустотой внутри и начинаешь замечать.
«Этот длинный путь позади — он тянется целую вечность. А этот длинный путь впереди — другая вечность. Эти пути противоречат один другому, они сталкиваются лбами, и именно здесь, у этих ворот, они сходятся вместе. Название ворот написано вверху: «Мгновенье».Вон тот камень — вылитый инопланетянин: глаза задраны вверх, лицо узкое, рот застыл в крике. Может, все‑таки не зря здесь столько взлетно‑посадочных полос для инопланетных кораблей? Они выложены белыми камнями на серой гальке и выглядят то как алтари, то как эти самые полосы для кораблей. Многие верят, что Алтай — место силы, таинственная мистическая земля, где возможно все. И говорящие камни, конечно, тоже.
«Не должно ли было все, что может идти, уже однажды пройти этот путь? Не должно ли было все, что может случиться, уже однажды случиться, сделаться, пройти?»
![](/upload/iblock/aab/aab780ab01ff89c0957ba0486d58cfde.jpg)
Рядом с инопланетянином я замечаю голову древнего человека. Черты лица грубые, с одной стороны как будто даже стесанные, но я уверена: это лицо, этот человек когда‑то жил на этом леднике. И остался здесь навсегда. Поворачиваю голову и вижу змею: большая, каменная, она ползет ко мне, заглядывая в глаза. Горы — живые. И камни, которые осыпаются с гор и ледника, тоже живые. Но когда ты начинаешь с ними разговаривать, а они тебе — отвечать, это означает, что пришло время сойти со своего камня. Потому что когда сидишь на нем достаточно долго, становишься Заратустрой и понимаешь: все повторяется в этом мире. И эти горы (хотя горы, скорее всего, не повторяются — остаются), и этот мчащийся с ледника поток, и ты, сидящая на камне с блаженной пустотой внутри, и глаза окаменевшей змеи (чуть отвернулась — она уже ближе). А значит, ты будешь вечно. На этом камне точно будешь вечно — он уже сохранил контуры твоего тела.
«Мужество побеждает даже головокружение на краю пропасти; а где же человек не стоял бы на краю пропасти! Разве смотреть в себя самого — не значит смотреть в пропасть!». Так говорил Заратустра. И я повторяю вслед за ним.
plesk@sb.by
Алтай, 19.08.2021