Много лет подряд Центральный ботанический сад НАН Беларуси зимой был закрыт для посетителей. Деревья спят, нечего их беспокоить. С 2010 года ситуация изменилась, теперь тут ждут гостей и в жару, и в стужу. Вот только на что здесь в декабре — феврале смотреть?
Стеной — голые деревья, под ногами — ледяная каша. Скучно, говорю. Михаил Рудевич, старший научный сотрудник лаборатории интродукции древесных растений, спорит: «Летом из-за листвы столько красивого не замечаешь! Вот хотя бы груша. Разве в июле увидишь, что крона у нее как пламя свечи? Отсюда, кстати, и название — пирус, что в переводе — дерево-огонь».
Сейчас жизнь в ботаническом саду течет по какому-то особому принципу: можжевельники прячутся от холода в мешковину, на клене серебристом набухают почки, рододендрон крупнейший зеленеет. Скрипит под ногами снег, укутанные в танковый брезент стоят канадские ели. Причем прячут их больше от солнца, чем от холода. «В конце февраля из-за большого количества ясных дней у этих деревьев образуются почки, и питательные вещества из всего организма подтягиваются к ним, — поясняет Михаил Рудевич. — В ответ корни, которые находятся недалеко от поверхности земли, ослабевают, и на них появляются солнечные ожоги».
Обвязывать деревья в саду начинают где-то в конце ноября. «Одежда» нужна примерно десяти видам.
«Посмотрите на карельскую березу. Ее нижняя толстая ветвь почти до земли опустилась, — показывает ученый. — Это у нас «скамейка примирения». Если молодоженам присесть здесь в день свадьбы, ссориться не будут».
Руки подмерзают. Чтобы согреться, Михаил Николаевич предлагает приложить их к пробковому дереву. Так и делаю, через несколько секунд пальцам становится комфортней. Что произошло, собеседник не объясняет, но просит не обольщаться: «Тепло это твое».
«Стой! На гроздь бархата амурского не наступи!» — одергивает он нашего фотографа Мозолевского. Поднимает со снега ветку с ягодами, угощает: «Когда-то по телевизору показали сюжет, где какой-то фермер рассказывал об уникальных свойствах этих ягод. Так после нашлись чудаки, которые звонили, сто долларов за ягодку предлагали».
«Как влияет на деревья изменение климата, зимы-то теперь почти бес-снежные?» — перевожу тему.
«Главное, чтобы градус до плюс 10 не поднимался, — поясняет Рудевич. — При такой температуре дерево начнет активно развиваться, а если придут холода, промерзнет».
А между тем экскурсия по саду длилась уже третий час. Вот тебе и не на что зимой посмотреть! Оказалось, главное — приглядеться. Ну а теперь бы погреться. Вот бы туда, где море, солнце и много диких обезьян. Желание почти исполнимо. В нескольких шагах от нас оранжерея. Тут плюс 25.
Фикусы, спатифиллумы, шеффлера лучелистая, макрозамия Ридлея красуют-зеленеют вокруг. «Мы в зоне тропиков, — встречает у порога Нелли Катковская, младший научный сотрудник лаборатории оранжерейных растений. — Это наиболее теплая часть экспозиции, и поэтому зимой у посетителей любимая». Да и самая большая. Из 420 видов растений на «тропики» приходится процентов сорок. Остальная часть — «субтропики», «пустыни» и «полупустыни». В них, кстати, уже градусов 12—14.
Цветут азалии, гиппеаструмы.
Нелли показывает коллекцию:
С холодами работы у сотрудников оранжереи становится чуть меньше. «Субтропики» сейчас требуют воды всего раз в неделю. В итоге ежедневный полив занимает не три часа, как летом, а полтора.
Кстати, о том, что скоро зима, в оранжерее догадываются не только по календарю, но и по звонкам. Люди резко начинают интересоваться, можно ли дома вырастить елку. Можно, но только не ель обыкновенную, а «ель австралийскую» — араукарию разнолистную, которая прекрасно растет и в оранжерее, и в комнатных условиях.
Подходим к любимой всеми детьми «мухоловке» — непентесу гибридному. Слышала, что зимой его нужно раз в неделю подкармливать мясом. Но в ботаническом саду этот слух оставляют без внимания, и, говорят, растение неплохо живет.
А вот к требовательному какао в оранжерее относятся педантичнее. Одно из самых теплолюбивых растений экспозиции и при плюс 25 ставят под батареи.
«За время работы не раз замечала: в морозы нашим людям оранжерея нравится больше, чем сад. А иностранцам — наоборот, — делится наблюдениями Нелли Катковская. — Помню одну итальянку, которая пришла к нам после уличной экскурсии в состоянии легкого шока, мол, как это у вас там деревья и без листьев. А потом посмотрела «тропики-субтропики», махнула рукой: такое я и дома видела».
Следующий в маршруте лимонарий. Он в ботаническом саду появился с 2003 года. А коллекция цитрусовых началась с черенков лимонов, привезенных из Сочинского института горного садоводства и цветоводства в 1991 году. Сегодня в оранжерее цитрусовых 27 сортов лимонов, 15 — апельсинов, 22 — мандаринов, и 5 — грейпфрутов. А еще тут растут каламандин, кумкват, цитрон, лайм, бергамот, помело.
В лимонарии радуется не только глаз, но и нос. Пахнет здесь — не надышаться.
Плодоносить цитрусовые начинают в основном в ноябре, поэтому мандаринов, апельсинов на ветках немного. «Жаль, не увидите урожая лимона Пандероза. Эти фрукты у нас до килограмма вырастают, — слегка огорчает экскурсовод Ирина Анушенко. — В домашних условиях они максимум 500 граммов бывают».
— Зимой лимоны с деревьев пропадают? — пытаюсь узнать, насколько наши люди любят цитрусовые.
— Не замечаем, — то ли не признается, то ли правду говорит гид. — Но потрогать любят, чтобы убедиться, что они настоящие».
К слову, 21 февраля в ботаническом саду отпразднуют Масленицу. Посетителей ждут игры, горячие блины. А также в этот день здесь сожгут чучело Зимы.
Екатерина КРЕНЬ
Фото Юрия МОЗОЛЕВСКОГО
