Фото из личного архива Максима Пылева
— Максим, реабилитационному центру, одним из основателей которого вы являетесь, исполнилось 5 лет. За это время через вас прошло порядка 250 пациентов с разными зависимостями. Кому-то удалось помочь вернуться к нормальной жизни, кто-то так и не сумел справиться с болезнью. Вы консультировали всех этих людей и наверняка сделали для себя вывод, что их объединяет?
— Основное влияние на формирование зависимости у человека оказывает деструктивная семья. Как бы ни старались некоторые наши подопечные и их родственники переложить ответственность за то, что произошло, на школу, дворовую компанию или подростковый социум с его правилами и запретами, определяющую роль все равно играют мать, отец или те, кто их заменяет. Причем когда я говорю «деструктивная семья», это не означает, что речь обязательно идет о социально опасной ячейке общества. Безусловно, хватает и таких примеров, однако в последнее время все чаще к нам попадают молодые ребята и девушки из внешне благополучных семей. Родители при должностях, материально обеспеченные, у ребенка модный «прикид», последняя модель айфона, возможность отдыхать на заграничных курортах по несколько раз в год. И при всем этом — чувство абсолютной ненужности. То есть эмоциональная составляющая внутри семьи совсем иного спектра. Дефицит близости с родными, дефицит доверия, дефицит принятия подростка со всеми его недостатками.
— В какой момент происходит разрыв эмоциональной связи родителей с детьми?
— У всех по-разному, но предпосылки, как правило, прослеживаются еще с глубокого детства. Часто зависимость у ребенка неосознанно формирует контролирующая мама — из той породы авторитарных женщин, которые привыкли все решать за своего сына или дочь, контролировать каждый их шаг, тревожиться, как бы чего не вышло. У детей таких мам отсутствует понятие личной свободы, ответственности за свои поступки.
Еще один вариант — холодные, отвергающие родители, которые не дают ребенку внимания и тепла, но при этом не скупятся на какие-то оценочные суждения, могут даже оскорблять сына или дочь, критиковать каждый их шаг. По большому счету, им безразлично, что происходит в жизни детей: они «откупаются» от них, отмахиваются от детских и подростковых проблем, создавая лишь видимость воспитания. И ребенок остается в эмоциональном вакууме с массой комплексов, с заниженной самооценкой, что рано или поздно подтолкнет его к желанию расслабиться, уйти от реальности, почувствовать себя тем, кем он не смог стать для своих самых близких людей.
— Бывает ведь и так: наркотики — «входной билет» в молодежную компанию. Ребята пробуют их для того, чтобы пройти своего рода инициацию взросления.
— Да, такое тоже распространено: признак доступа к чему-то элитному, возможность почувствовать себя «крутым». Но справедливости ради отмечу: если в семье уделяется необходимое внимание ребенку, если с ним не стесняются говорить на тему наркотиков и алкоголя, не жалеют времени, чтобы объяснить последствия приема одной таблетки или одного порошка, — вряд ли у него возникнет желание рисковать своим здоровьем, своей жизнью.
— Часто ли наркозависимые ребята и девушки сами обращаются к вам за помощью?
— Случается, но в большинстве случаев нас находят близкие люди зависимого человека, измученные жизнью рядом с таким родственником. Раз за разом приходится наблюдать такую картину: родители приводят на консультацию ребенка и говорят: «Он — наркоман, его нужно лечить, помогите!» Я всегда отвечаю: «Наркоманом он стал в семье, под вашим влиянием или благодаря вашему попустительству. Значит, вам тоже необходима помощь!» Многие обижаются, искренне не понимают: как так? Я же не употребляю! Но созависимость — болезнь не менее разрушительная, чем зависимость. Без работы с близкими людьми алкоголика или наркомана невозможно добиться его полного выздоровления.
— Какие ошибки чаще всего совершают родители зависимого подростка, узнав о его пристрастиях?
— Испытывают страх и стыд за то, что произошло, не понимают, что делать дальше. Вместо того чтобы бить во все колокола и обращаться за помощью, семья пытается всеми возможными способами скрыть случившееся и начинает бороться с бедой исключительно собственными силами. Кто-то включает метод кнута, кто-то — пряника, но все это в итоге приводит к тому, что ситуация только усугубляется. Сначала идет стадия торга: будешь употреблять — лишу карманных денег, заберу подаренный телефон. Или другой вариант: бросишь наркотики — куплю тебе машину. Потом подключается стадия угроз: если еще раз придешь «под кайфом», не пущу тебя на порог. Но в 99 случаях из 100 угрозы остаются только на словах: наркоман снова и снова приходит домой после употребления, его снова и снова жалеют, пускают, отмывают, кормят, укладывают спать. Это замкнутый круг: жалость к наркоману провоцирует его и дальше вести асоциальный образ жизни. Пока принимают таким — он будет колоться, нюхать, пить таблетки и неизменно возвращаться домой. Это — его зона комфорта, и сам он не в силах что-то изменить. Нет смысла с ним спорить, убеждать в чем-то, умолять и грозить: человек с затуманенным сознанием воспринимает действительность только на инстинктивном уровне. Ему хочется принять наркотик — и он сделает это, так или иначе. Пообещает вам что угодно ради денег, на которые приобретет очередную дозу. В вас он видит исключительно ресурс для удовлетворения своих потребностей.
Поэтому всем близким людям зависимых пациентов надо твердо усвоить: нельзя решить проблему на том же уровне, на котором она была создана, нельзя действовать исключительно «внутри семьи». А другой уровень могут обеспечить только специалисты, которые работают с такими пациентами. Зависимым и созависимым в обязательном порядке нужна помощь профессионала. Телефоны горячей линии реабилитационных центров всегда в открытом доступе: они есть в интернете, в специальных брошюрах в поликлиниках. Чтобы понимать, куда и как двигаться дальше, нужна информация о болезни, нужны советы врача, психолога. Только совместными усилиями можно достичь положительного результата.
— Несколько лет назад в наших школах пробовали ввести специальные тесты для того, чтобы была возможность выявить детей со склонностью к употреблению наркотиков. В некоторых странах такие методы профилактики утверждены в обязательном порядке. На ваш взгляд, подобный подход действительно может помочь?
— Сложный вопрос. С одной стороны, лучше делать что-то, чем не делать ничего. С другой — я никогда особо не верил в тестовую систему оценки душевной составляющей человека. Чаще всего в этих тестах люди отвечают на вопросы не так, как думают на самом деле, а так, как от них ждут. С моей точки зрения, гораздо более действенный метод — проводить в школах групповые занятия детей с психологом, во время которых одноклассники могут чем-то поделиться друг с другом, попросить совета. Современные подростки — жертвы субкультуры индивидуализма, они гораздо менее социализированы, чем поколение их родителей, дедушек и бабушек, тяжелее заводят друзей. Но при этом они тоже нуждаются в реальном, а не виртуальном общении, в поддержке ровесников. Им важно увидеть, что одноклассники — такие же ребята, с теми же страхами, радостями и проблемами, что с ними можно откровенно обсуждать разные вопросы.
Очень часто к наркотикам приводит чувство одиночества и подавленной злости, которую нет возможности выплеснуть на окружающих. У нас ведь недолюбливают пылких, порывистых людей, считается, что белорусы должны быть терпеливыми, спокойными, толерантными. Но человеку необходимо иногда выплескивать эмоции. И то, что учителя и родители называют «подростковыми истериками», — это чаще всего лишь попытка обратить на себя внимание, продиктованная неудовлетворенностью от собственной незаметности, от непонимания близкими людьми.
— Вернуться в самое начало и стать тем, кем ты был до употребления, уже невозможно. Реально лишь оставаться на каком-то своем этапе и не двигаться дальше. Есть такое понятие «сухой срыв». Когда зависимый не занимается своей жизнью, ничего не делает. Просто не употребляет. При потрясении или проблеме этот срыв может снова привести к наркотикам или алкоголю. Зависимая структура личности у человека остается. И переломить ее нельзя. Можно лишь попытаться сублимировать ее во что-то иное: спорт, работу, благотворительность, творчество.
— В свое время вы сами прошли через все ужасы наркотической зависимости. Оглядываясь назад, можете сказать, что могло бы остановить вас от употребления?
— Я нахожусь в стадии ремиссии почти 16 лет и за это время не раз задавал себе этот вопрос. Мне кажется, остановить подростка, уже начавшего принимать запрещенные препараты, весьма сложно. Зависимое поведение формируется с детства, и таким ребятам очень нужен авторитет. Если это не родители, тогда должен быть кто-то из родни. Или тренер в спортивной секции, любимый учитель. То есть человек, к которому они прислушаются, которому доверяют, к кому могут прийти со своими проблемами и переживаниями и на кого хотели бы стать похожими.
ПОШАГОВАЯ ИНСТРУКЦИЯ
Как наркоману начать реабилитацию
1. Звонок в реабилитационный центр. Первичная консультация всегда проводится по телефону бесплатно. Вы описываете проблему и договариваетесь со специалистом о дальнейших совместных действиях.
2. При необходимости специалисты РЦ выезжают по месту жительства того, кому необходима помощь. Исходя из его физического и психического состояния определяется стратегия дальнейших мероприятий.
3. Детоксикация организма. Перед началом реабилитации большинству наркозависимых людей необходимо безболезненно снять абстинентный синдром. .
4. Подбор программы. Во время госпитализации пациента проводятся беседы с его родственниками и врачами, осуществляющими мероприятия по снятию «ломки». Дальше подбирается индивидуальная программа реабилитации.
5. Реабилитация. Курс лечения — от 3 месяцев. Срок реабилитации наркоманов может быть дольше, так как современные психоактивные вещества становятся причиной самых глубоких изменений в психике человека.
konopelko@sb.by
