Чудеса земли Островецкой
Как быстро бежит время! Кажется, совсем недавно мне удалось установить, что первое письменное упоминание Островца в связи с основанием здесь костела и монастыря доминиканцев датируется 1468 годом, и тогда довольно скромно, без ассигнований на обустройство городского поселка, отмечалось его 500–летие. Последующие круглые даты и вовсе прошли незаметно. А вот свое 540–летие Островец встречает совсем на ином уровне.
7 цветов национальной радуги
Итак, по порядку, обусловленному значимостью, степенью влияния на соцветие культур. Каждая культура в этом соцветии — тоже неповторимое чудо.
Белорусы. Земля Островецкая испокон веков была славяно–балтским порубежьем, о чем свидетельствуют, с одной стороны, преобладающие здесь балтские названия деревень и рек, а, с другой стороны, известно, что здесь издавна жили кривичи, предки белорусов. На это указывают довольно частые названия типа Гудогай, Гудели или Гуденики. Кстати, Гудами литовцы называли белорусов вплоть до 1940 года. Подпись is gudu под произведением обозначала, что оно переведено с белорусского...
С созданием Великого Княжества Литовского усилились славянизация, белорусизация Островетчины. Немаловажной причиной здесь являлось то, что кривичи приняли христианство, а с ним и письменность намного раньше, чем аукштайцы и жемайтийцы. В Кракове мне пришлось разбирать архив Осетимских из Ворнян. Так вот: его документы XIV — XVI веков — сплошь на старобелорусском (государственном) языке.
Значителен и вклад уроженцев земли Островецкой в белорусскую литературу. Ее классиком по праву считается родившийся в деревне Барани (на дореволюционных картах — везде Бараны) тонкий лирик и глубокий христианский философ Казимир Сваяк (Константин Степович). Его брат Альбин Степович был широко известен как литературовед, публицист, музыковед, композитор, фольклорист, общественный деятель (посол польского сейма). В Западной Белоруссии весьма популярными были юмористические и сатирические «гутаркi» поэта и драматурга Янки Былины (Ивана Семашкевича), родившегося в деревне Локтяны, просветительская публицистика Адольфа Климовича (из Клющан).
Евреи. До Второй мировой войны евреев на Островетчине было много. В некоторых местечках (Михалишках, например) они составляли до половины населения: занимались ремеслами, торговали, корчмарили. По моим сведениям, в историю литературы прочно вошли, по крайней мере, три уроженца «надвилейского» края. Это прежде всего Менке Кац, писавший на идиш и английском. Эмигрировав в 1920 году в США, он там приобрел широкую популярность благодаря книгам «Пылающее местечко», «Ответ моей бабушки Богданы», «Три сестры», где опоэтизировал свои родные Михалишки, описал трагедии их жителей, широко использовал местный фольклор. Моисей Тайц, родом даже не из местечка, а из маленькой деревни Вартачи (около Подольцев), участвовал в рабочем движении, митингах в 1905 году в Михалишках. Потом жил в Москве, писал на идиш. Автор популярных книг — рассказов «Кара Сморгони», поэмы «Беларусь», романов «Смерть товарища Вули», «Инфузорная земля», переводившихся и на русский язык. Наконец поэт, драматург, издатель, педагог, переводчик Библии Абрам Бер Лебензон родился в Котловке. Преподавал в Вильно и Ошмянах, славился ученостью.
Во время гитлеровской оккупации в Михалишках, Кемелишках, Островце, Ворнянах, на станции Гудогай фашисты создали гетто. Заключенных в них евреев расстреляли. Спаслись лишь единицы — их спрятали местные крестьяне.
Литовцы. Среди «гервятских литовцев» хочу назвать художницу Бируте Куцкайте, пейзажистку и анималистку. Родилась она в деревне Книстушки, находящейся в исконно литовском анклаве, где элементы древней балтской культуры сохранились даже в более чистом виде, чем в коренной Литве. Известная фольклористка Ванда 
Мисявичене доказала, что записанные здесь литовские, особенно жатвенные песни по мелодиям намного ближе к белорусским, чем к латышским, хотя латыши тоже относятся к балтам. Только в деревне Гири (Лесная в переводе) сохранилась литовская народная песня о Калиновском, по мотивам которой известный художник Арунас Тарабилда сделал замечательный цикл гравюр.
Раньше, в довоенной Польше, родителей гервятцев и ворнянцев, чьи дети благодаря обществу «Ритас» и возглавлявшему его профессору Крауялису изучали родной язык, штрафовали на баснословные суммы (белорусов тогда на территории нынешней Островетчины, если верить картам виленского издания 1937 года, вообще не водилось). Нынче же дети белорусских литовцев ходят в литовскую школу, действующую в Рымдюнском центре культуры, образования и информации, изучают литовский язык в Гервятской средней школе, слушают по–литовски проповеди в Гервятском костеле. А их родители объединились в общество «Гервечяй», поют старые литовские песни и танцуют «Суктинис» в фольклорном ансамбле «Жильвитис».
В целом же жители гервятско–рымдюнского литовского анклава являются не двуязычными, а четырехъязычными. Заговоришь по–белорусски — тебе ответят по–белорусски, если надо, с легкостью перейдут на литовский, русский, польский...
Поляки. Двоих знаковых творцов дала Островетчина польскому изобразительному искусству — Мариана Богуша–Шишко и Льва Добжинского, о которых «СБ» уже писала. Напомню: первый из них преподавал рисование в довоенной Польше, а свой жизненный путь закончил как «художник века» в Великобритании. Рано же ушедший из жизни Добжинский, чье столетие со дня рождения в прошлом году отмечалось пленэром в Лоше, в равной степени принадлежит польской и белорусской культурам.
Русские. Не раз в разговорах и даже в печати мне приходилось встречать утверждение, что русские появились на Островетчине только после Великой Отечественной войны — в этих краях остались многие партизаны. Да, конечно, остались. И здесь наряду с уроженцами восточных областей Беларуси, преимущественно Ушаччины, которых в быту старожилы безоговорочно причисляли (скорее, как православных) к «русским», было немало и этнических русских — высокоинтеллигентных, скоро овладевших белорусским языком и приобщившихся к белорусской культуре. Среди них я назвал бы уроженца Саратовской области, бывшего партизана, учителя Ивана Мартынова. Это его стараниями в Спондовской средней школе был организован довольно богатый школьный музей.
Но русские как этнос появились на Островетчине еще в середине XVIII века. Спасаясь от преследований царских властей, сюда, на пустующие земли, в самую северную часть нынешнего района, дружно переселились староверы–«поповцы», создавшие здесь «Святую Русь», в которую входило около 150 хуторов. Хозяйства были образцовые, семьи основывались крепкие, люди жили долго. В центральном месте, Стрипишках, построили церковь, а потом и школу.
Украинцы. На территории Островецкого района украинцы появились в послевоенное время: кого направили сюда на работу, кто нашел здесь мужа или жену. Типичный пример — судьба Елены Гульбинович, нынешнего секретаря Гервятского сельсовета. Со своим будущим мужем, уроженцем Гервят, она познакомилась в Якутии, куда ее родители приехали из Украины, чтобы строить БАМ. На Островетчине девушку встретили очень приветливо: свекровь относилась к ней как к родной дочери, односельчане — как к равной. Елена стала понимать по–литовски и по–белорусски. Оба сына взяли в жены белорусок.
Шведы. Ну а причем здесь шведы? Разве было их массовое переселение на Островетчину? Или остались они здесь со времен Карла ХII? Массового не было. Но шведский род Сволькенов оказал существенное и благотворное влияние на хозяйственное и культурное развитие этой земли.
Игнатию Сволькену, чьи предки прибыли в Литву из Швеции, имение Шайкуны около местечка Клющаны досталось в 1840 году как приданое жены. Новому хозяину принадлежало около шести тысяч десятин земли — преимущественно стройных сосновых лесов. Среди добросовестно следивших за ними был и Матвей Степович, отец поэта и священнослужителя Константина (Казимира Сваяка). За хорошую службу лесник получил от хозяина такую хорошую древесину, что дом стоит до нашего времени.
Усадебный дом в Шайкунах тоже строили из прочных, лиственничных бревен. Простоял он с XVII до начала ХХ века. В нем были библиотека, насчитывавшая три тысячи редких книг, старинная мебель, ценные произведения изобразительного искусства. Все это оказалось разграблено в конце Первой мировой войны, а опустевший дом вскоре сгорел. Правда, часть книг удалось спасти и передать в Вильно.
В конце ХIХ — начале ХХ века пример рационального хозяйствования окрестному крестьянству показывали в Шайкунах сын Игнатия Сволькена Эдвард и внук Константин. Другой сын Игнатия Густав, получивший имя в честь известного шведского короля, геройски погиб на болгарской земле во время русско–турецкой войны. Тело его торжественно захоронили в подземелье домашней часовни. Она, как и мемориальная плита, сохранилась до нашего времени. Но прах усопших был выброшен варварами из часовни, потом перезахоронен на кладбище в Клющанах. Местные жители до сих пор с благодарностью вспоминают Сволькенов, заботившихся не только о материальном, но и духовном развитии крестьянства, уважавших их родной язык. Не случайно именно здесь, во владениях Сволькенов, в 1914 году была поставлена «Павлинка» с присутствием Янки Купалы, а затем и другие белорусские пьесы. И как раз в Шайкунах родилась популярная сегодня песня «Дробна драбнiца»...
7 исторических событий
Островец празднует свое 540–летие. Но это юбилей не существования, а первого упоминания в письменном источнике, свидетельствующем, что Юрий Гаштольд, брат владельца Островца киевского воеводы Мартина Гаштольда, дарит островецкому приходскому костелу «две меры меда» со своего отдаленного имения в волости Поречье. Значит, костел, как и имение, уже существовал! Более того, ради справедливости отмечу, что уже появляется более ранняя дата: в 1564 году тот же Мартин прикупил (!) к своему имению землю у боярина Левки Тимамашевича. А когда самому киевскому воеводе достался Островец? Вопросы, вопросы...
Основание же самого Островца, естественно, наступило гораздо раньше. Об этом свидетельствует куда более древнее городище, существующее и доныне напротив костела, на правом берегу Лоши, у ее слияния с Кегной и Ковалевкой и имеющее правильную четырехугольную форму. С двух сторон его — естественный водный рубеж, а с остальных — остатки защитных рвов. Конечно, дата возникновения городища, даже приблизительная, неизвестна. Но, судя по аналогам, думаю, оно относится к ХI веку. Если бы археологи серьезно занялись островецким городищем, мы, очевидно, имели бы все основания отметить его юбилей, — тысячелетие.
Второе знаменательное событие — закладка в 1390 году в Быстрице над Вилией первой христианской святыни по решению польского короля и великого князя литовского Ягайло. В хрониках Стрыйковского и Кояловича утверждается: именно здесь раньше стояла первая литовская столица Ворута (возможно, это ее городище выявлено невдалеке). Доподлинно известно, что Быстрица вскоре стала центром староства, одно время даже имела Магдебургское право, а при костеле монахи–августиане содержали школу.
1514 год. В этом году Островцу впервые крупно повезло: он стал собственностью Альбрехта Мартиновича Гаштольда, с 1522 года канцлера Великого Княжества Литовского. Крупный политический и общественный деятель, Гаштольд последовательно выступал за самостоятельность ВКЛ, против уний с поляками. По богатству ему удавалось соперничать даже с Радзивиллами. При нем Островец как феодальное владение достиг своего расцвета. Польский король, выдавая привилегию на открытие корчмы в Косине (верст этак за 25!), считал необходимым подчеркнуть, что расположена она на оживленном «Островецким тракте», ведущем из Вильно в имение Альбрехта Гаштольда. По тракту, несомненно, ездил сам король, ставший после смерти магната (1539) собственником его имения. Пока не найдено документального подтверждения, но у меня лично нет сомнений, что в деревенской тиши вместе с Альбрехтом Гаштольдом (а, может, еще с Павлом Гольшанским?) работал в Островце над текстом Первого литовского статута (1529) Франциск Скорина.
1872 год. Произошло знаменательное событие — Либаво–Роменская железная дорога дошла до Гудогая, что взбудоражило умы крестьян и приблизило их к Вильно, Минску и всему миру. Тогда же построили здание вокзала, которое является памятником архитектуры. Руками обессилевших военнопленных во время Великой Отечественной войны на перегруженной железной дороге был проложен второй путь. Сегодня станция Гудогай — наши главные ворота, ведущие в Литву и Калининградскую область.
15 января 1940 года Островцу крупно повезло во второй раз, вскоре после вхождения в Вилейскую область БССР. В этот день было решено разделить Ошмянский уезд на три части. Сначала центром северной из них выбрали более благоустроенные по сравнению с другими местечками Ворняны — даже разместили там райком партии и райисполком. Но вскоре одумались: Островец находился в четыре раза ближе к железнодорожной станции, чем Ворняны. Правда, в нем имелись только два каменных здания — мельница и частный дом Ковзанов. Поэтому начали в Островец спешно свозить деревянные дома из панских усадеб. Переселение состоялось в том же году.
22 июня 1941 года. Для каждого района Беларуси Великая Отечественная война начиналась по–своему. Островетчину о ее приходе оповестил массированный налет на аэродром в Палестине, находящийся невдалеке от Михалишек. В начале лета 1941 года там базировалась 1–я учебная эскадрилья Поставской авиационной школы пилотов. В 4 часа утра 22 июня здесь появились 24 тяжелых немецких бомбардировщика «Юнкерс–88». Ориентируясь на подожженный агентами хутор, они стали сбрасывать на сонный еще аэродром осколочно–фугасные бомбы, обстреливать из пулеметов. В палатках погибли десятки курсантов и более 100 авиационных техников.
3 июля 1944 года. Островец освободили от фашистской оккупации в один день с Минском.
1959 год. Территория Островецкого района значительно увеличилась: в него вошла часть бывшего Свирского района (а раньше — Свентянского уезда). Если до этого площадь Островетчины равнялась трем державам Лихтенштейн, то теперь — четырем с лишним. А сам Островец за год до этого из села преобразовался в городской поселок. Пробыв несколько лет в составе Ошмянского района и многое от этого потеряв, он опять восстановился в 1965 году.
7 чудес зодчества
На первое место я бы поставил архитектурный ансамбль в Ворнянах — единственный в Беларуси случай сельского типового строительства XVIII века. Он представлен 16 предназначенными для крестьян кирпично–деревянными домами, соединенными арками. Они выстроились с северной и южной сторон рыночной площади. Городские аналоги есть (Гродно, Поставы), а вот сельских больше нет. Рядом с домами — корчма, заездный дом. На западной стороне площади возвышается костел в стиле рококо и два двухэтажных дома (плебания и аптека), с восточной стороны ее замыкала усадьба с увековеченным Наполеоном Ордой домом (он славился очень богатыми интерьерами, картинами, специально выполненными Сымоном Чеховичем и его учениками), парк с редкими деревьями, пруд с романтической башней на острове и мельницей на берегу. В свое время ворнянский «узорный ансамбль» широко славился в Европе.
На втором месте — костел в Михалишках, возведенный в середине XVII века влиятельными магнатами Бжостовскими. Внешние его формы скромные, даже аскетические. Но внутреннее скульптурное убранство великолепно. Авторы — группа итальянских ваятелей и декораторов под руководством придворного художника Яна Казимира Сапеги Петра Иоганна Перти (Перетти) — того самого, который гениально оформил собор Святых Петра и Павла в Вильно. Западные же барочные веяния соединил с местными традициями самородок Николай Жилевич.
Следует назвать деревянную святыню в деревне Гудогай, возведенную в середине XVIII века для монашеского ордена кармелитов босых. Она широко известна тем, что в ней находится недавно коронованная по благоволению Папы Римского чудотворная икона Матери Божией, имеющая византийское происхождение.
Еще одна достопримечательность — деревянный памятник архитектуры XVIII века — находится у самой белорусско–литовской границы. Это церковь староверов в Стрипишках. Неповторимость ей придает сочетание византийского стиля с чертами виленского барокко. Эту церковь собираются перенести в Минск или под Минск. Не уверен, что она, хотя и построена из мачтовой древесины, выдержит такую перевозку.
Впечатляют динамичные, устремленные в небо неоготические формы костела в Гервятах, датированного началом ХХ века. Стараниями настоятеля Леонида Нестюка вокруг храма разбит удивительный дендрарий с экзотическими растениями. Гервяты становятся визитной карточкой района, подобно Мосару на Витебщине. В 2003 году «Белпочтой» был издан маркированный конверт с изображением костела.
Архитектурный и исторический памятник — усадьба Минейко в Дубниках. Здесь во второй половине XIX века неоднократно гостил выдающийся польский прозаик Генрик Сенкевич. Здесь жили его родственники и знакомые — прототипы героев исторической трилогии, был написан роман «Пан Володыевский» и задумана эпопея о борьбе со шведами «Потоп».
Наконец образец классицизма конца XVIII века — костел в центре Островца (есть еще более поздний у кладбища). Он построен монахами–доминиканцами на месте более раннего, деревянного, помнящего, очевидно, еще Гаштольдов.
7 чудес природы
Настоящее диво природы — единственное в Беларуси отложение межморенных ленточных глин с остатками арктической растительности — находится у хутора Комаришки, на правом берегу реки Страча, притока Вилии. Польский ученый В.Галицкий и белорусский геолог Л.Вознячук обнаружили здесь, в приледниковых слоях, следы тундровой флоры: листочки и семена травянистой ивы, карликовой березы, куропаточной травы, лапчатника из группы снежных, более 100 раковин моллюсков, из них одного морского. Во времена Валдайского оледенения все это было занесено откуда–то с севера. В Ленинградском университете в свое время установили, что возраст остатков — около 20 тысяч лет. Сегодня оголение напоминает слоеный пирог. Когда–то, чтобы посмотреть на него, я еле преодолел четырехметровый отвесный спуск. Сегодня вниз ведет удобная лестница. Все готово для туристов. Только их пока не видно.
Другое чудо, расположенное невдалеке, — Сорочанская (Кайминская) группа озер. Они образуют цепь из 21 природного водоема, отличающихся прозрачностью, чистотой. И у каждого есть свое имя, свои легенды. Настоящий рай для туризма, особенно экологического. Из озер можно выплыть в Вилию, отличающуюся своими флорой и фауной. С притоками она напоминает разветвленное дерево. За Быстрицей приобретает литовское имя Нерис.
В Трокениках, у древнего Полоцкого тракта, открыт частный музей фауны, созданный лесником Мечиславом Змитровичем. Несмотря на занятость, он охотно показывает свои собрания чучел зверей и птиц довольно многочисленным на тракте туристам.
Невдалеке от Трокеник, ближе к литовской границе, находится очень глубокое озеро Бык. Легенда гласит, название озеру дал бык, хозяина которого настигла Божья кара: он пахал рядом в день Воскресения Христова.
Легендами окружен также родничок в Дубке. Над ним возвышается статуя Девы Марии. Говорят, вода из криницы обладает чудодейственной силой. Название родничка свидетельствует о культе дубов (около хутора Ковалевщина растет даже пятисотлетний великан). Не случайно один из них, цепко укоренившийся в земле, красуется на недавно утвержденном гербе райцентра.
Наконец, оказавшись недавно в Островце на территории районных электросетей, я несколько минут простоял, любуясь, в принципе, прозаическим учреждением. Низенькие строения перед юбилеем превратились в сказочные домики. И везде, во дворе, в вестибюле, коридорах, было море цветов, известных мне и неизвестных. А рассаживали их... мужчины.
7 каменных изваяний
Наконец перед самым юбилеем Островец обогатился невиданными здесь раньше каменными скульптурами, сотворенными в Ворнянах на международном пленэре.
Единодушно были высоко оценены замысел и воплощение сложной скульптуры «Время магнатов», установленной на берегу Лоши. На ней изображены противостоящие друг другу Гаштольд и Радзивилл. Автор — уроженец России Алексей Сорокин.
Несколько тонн весит каменный «Бык», вернее, одна его голова, сделанная Валентином Борздым. Первые зрительницы посчитали, что он выглядит зловеще. На что автор, улыбаясь, отвечал: «А разве не зло поступило озеро Бык, проглотив юного пахаря? Вспомните легенду».
Мотив легенды, бытующей в Бликанах около Индрубки и повествующей о церкви, которая ушла под землю, использовал Анатоль Борозенников. Его творение так и называется: «Звоны Марии, или Легенда».
Скульптура «Папараць–кветка» могилевчанина Корнея Алексеева напомнила первым зрителям Купалье, которое на Островетчине еще называют Святоянским праздником.
Два автора обратились к гербу Островца. У Эдуарда Астафьева, создавшего памятник Скорине для Праги, это символический юный «Дубочек». А у Екатерины Злотиной — «Форель», выскочившая на берег из родниковой Лоши.
Животный мир представлен также «Бабочкой» гомельчанина Валерия Козловского.
Эпилог
В 60 — 70–е годы прошлого столетия среди ждущих распределения выпускников учебных заведений Островецкий район воспринимался как заброшенный край земли. Полемизируя с такими утверждениями, я решил назвать свою книгу «I Астравец — свету не канец!» На что издательский редактор мне возразил: «В СССР нигде не может быть конца мира!» Банальное «Астравеччына, край дарагi...» всплыло без моего ведома и согласия. И вот недавно с удовлетворением увидел, что нынешний председатель Островецкого райисполкома Адам Ковалько свое заключительное слово к книге «Памяць. Астравецкi раён» озаглавил философски: «Астравец — свету пачатак». И действительно так. От Островца до Вильнюса — всего 50 километров. От Гудогая — еще ближе. А от Минска — всего 170. Какой же это «конец»?..
Фото И.ПЕТРИКА.
