Зачем военные минеры разговаривали с бомбами

Регулярно на полях, в лесах, строительных котлованах люди находят гранаты, снаряды и даже авиабомбы. Десятилетия пролежав в земле, они продолжают нести в себе опасность. Какую именно? Об этом корреспондент «НГ» спросил у ветерана Великой Отечественной войны, минера Ивана Батуры.

фото  БЕЛТА

Без права на ошибку

Сегодня моему собеседнику — 91 год. У сидящего в глубоком кресле пожилого мужчины (стариком его назвать я не рискую после рукопожатия — крепкого, как тиски) живой взгляд и скупые, экономные движения, словно до сих пор он «колдует» над неразорвавшимся снарядом или растяжкой на железной дороге. «У нас как было: пока все стремились от мины убежать, укрыться, мы с ней, гадиной, наоборот, искали встречи». 

В боевых действиях Ивану Владимировичу участвовать не довелось — был подростком, под призыв не попадал. Но это вовсе не значит, что война для него прошла стороной. Живя в Смолевичах, каждый божий день видел, как здесь, уже в глубоком тылу, гибнут старики, дети, женщины, гибнут слабые и беззащитные. Подрываются на минах, бомбах — всей этой заразе, которой в результате боев была обильно нашпигована земля:

— Передовые минеры для наших ­войск лишь делали проходы. Все, что оставалось за периметром, тикало, шуршало, таилось до первого неосторожного движения. Чего тут только не было! — ветеран говорит тихо. — Через Смолевичский край проходили две мощные транспортные артерии — «железка» и автодорога. Все это бомбилось и минировалось. Земля была похожа на один сплошной ковер из тола и термита. Вот уж действительно — шаг в сторону, и все.

А потом, после освобождения страны, Ивану Владимировичу стукнуло шестнадцать. И его вместе с тремя десятками таких же пацанов призвали в военкомат. «Политрук твердил: на фронте кровь рекой, но на то и война. Наша задача — защитить тех, кто остался». С самого начала было понятно, каким образом — ребят стали готовить к минерской деятельности. Справедливости ради, даже спустя десятилетия признает ветеран, командиры свое дело знали и ответственность за ребят осознавали в полной мере. Без приказа подростки не делали ни единого движения. С другой стороны, на счету был каждый день, а потому «учебка» велась по максимально сокращенной программе:

— Общая подготовка типа курса молодого бойца, а потом и спецобучение длились всего месяц. За этот срок нам предстояло многое. Во-первых, изучить все виды мин, бомб, гранат, снарядов, разобраться в принципах их действия. Во-вторых, каждый смертельно опасный предмет пощупать. В-третьих — узнать, как его обезвредить. 

К бомбам обращались на «вы» 

Инструкторы — опытные фронтовики. Основы безопасности старались преподавать исключительно на примерах. Вот, к примеру, мины натяжного и нажимного типов. Зимой нужно остерегаться первых, летом — обоих. А вот мина-лягушка. При нажатии пружина подбрасывает ее в воздух примерно на 1 метр. Отсюда и название — «лягушка». Убегать не стоит — поражающие элементы все равно быстрее. Лучше падать пластом на землю: шрапнель летит только в стороны, но не вниз. И вроде бы в шутку, но всегда с серьезным видом добавляли: «К бомбам нужно обращаться исключительно на «вы». Иначе припомнит и отомстит». Неужели верили? «Верили, — через паузу и словно нехотя признается Иван Батура. — А как не поверить, когда вот она, двухсоткилограммовая «дура», лежит на боку. Упала с неба и не разорвалась. Поди узнай, что у нее внутри творится. Может, это просто бракованная болванка, а может, там все на пределе — только тронь, и впрямь отомстит».

Впрочем, с заводскими боеприпасами все было более или менее ясно. Но помимо них, отступающий враг оставлял самодельные взрывные устройства, и они идентификации не поддавались. 16-леткам пришлось доучиваться в полевых условиях. Иван Владимирович описывает стандартную ситуацию. Над «железкой» натянут тончайший тросик. Под рельсами — замаскированная под камень мина. Стоит молодежь, смотрит, думает: «Что ты такое? С какой стороны к тебе подступиться?» А в руках в лучшем случае дефицитный миноискатель, а чаще — саперная лопатка и примитивный щуп. Спасала лишь железная дисциплина — без приказа не лезть. А еще принцип: что не поддается — уничтожается на месте. Встретилась такая подлая ловушка — сразу на нее толовую шашку и бикфордов шнур длиной 100 мм. Спички — не достать, поэтому раздували тлеющие замедлители — такие пропитанные специальным составом тесемочки — и к шнуру. Оставалось отойти и пригнуться. Ветеран постукивает по слуховому аппарату — напоминание об опасной, но в то же время беззаботной военной юности:

— Знаете, какая у нас была защита? В том и дело, что никакой. «При подрыве шире открывайте рот» — вот и вся инструкция. Когда открыл, а когда и нет. Так у некоторых барабанные перепонки в клочья рвались. Такие подрывы были! Пригнулся, «бах-бабах!» и вроде бы все… А оказывалось, что не все, потом несколько дней ничего кроме звона не слыхать. Малые еще были, без понятия.

В свои 16 лет нынешний ветеран твердо усвоил и повторяет по сей день: на войне нет понятия «возраст». Ради победы работали все — в том числе и дети. Вот только от этого осознания было не легче. Каждый день начинался с мыслей — где-то там, за окном казармы, гуляют по полю или лесу односельчане. И там же, в вызревающей ржи, в овраге лежит нечто страшное и только ждет 
своего часа

Зажигалка с детонатором и гибель во ржи

В свои 16 лет нынешний ветеран твердо усвоил и повторяет по сей день: на вой­не нет понятия «возраст». Ради победы работали все — в том числе и дети. Вот только от этого осознания было не легче. Каждый день начинался с мыслей — где-то там, за окном казармы, гуляют по полю или лесу односельчане. И там же, в вызревающей ржи, в овраге лежит нечто страшное и только ждет своего часа:

— Мы искали эту дрянь с рассвета до сумерек. Каждый день работали на износ. Однажды в местном фронтовом листке нас описали: «Команда за 1 световой день подняла и обезвредила 240 бомб и мин». Бывало и побольше. Но нам все было мало, грызла одна на всех мысль: чем больше «предметов» ликвидируем, тем меньше мирных людей погибнет. А гибли едва ли не каждый день. Страшное воспоминание. Утром прочесывали лесок в районе, где сейчас столичный аэропорт, аккурат на месте знаменитого Минского котла. Все скрылись за деревьями, а я — с краюшку. Вдруг как рванет. Я всполохнулся — кто-то без приказа произвел подрыв, или конец — попался? Выбежал на опушку. Там рожь была в колосьях, клуб дыма в метрах двадцати. И трое детей до 10 лет. Троих — на месте.

Иван Владимирович сидит в глубоком кресле и молчит. Потом начинает говорить, и в голосе безграничная боль. Что дети делали на том поле, что искали? Голодное, нищее, беспризорное время, а вокруг столько соблазнов для любо­зна­тельной и не по годам хозяйственной пацанвы. Вот бесхозно лежит красивая трубочка, а из нее заманчиво торчит пестрая тесемочка. Как за нее не потянуть? И все, конец. Или вот еще. Обычных спичек днем с огнем не сыщешь, мамка по утрам об кресало пальцы в кровь сбивает, и вдруг под ногами призывно блестит новенькая зажигалка. Как не подобрать такой клад? В зажигалке вместо баллончика — детонатор. Чиркнул искру — ни глаз, ни рук… И ведь тот, кто эти блестящие «цацки» тоннами разбрасывал с самолетов, наверняка знал, кто первый попадется в эту ловушку. Дети. 

— Время тогда было такое — у людей притупилось чувство страха. Сегодня в стране мир, парни в 18 лет уходят в армию, и мамаши плачут. Это нормально, здесь нет ничего зазорного. Но наши родители прожили в таком горе, видели такие ужасы. И мамки нам, подросткам, лишь твердили без конца: «Детки, осторожно, осторожно»… Слушались ли мы их? Отчасти. Ведь в другое ухо нам продолжали твердить — кровь рекой, на то и война, но здесь, в тылу, продолжают гибнуть дети, женщины, старики. И наша команда — 34 парня из окрестных сел, те, кому исполнилось 16 лет, — каждое утро хватала свои саперные лопатки и отправлялась на поиски…

Преемственность поколений

Из тех трех десятков юных минеров очень многих уже нет на этой земле. Но ни один, ни один — с нажимом повторяет собеседник — не погиб в то опасное время. Хотя за два года службы каждый ходил на волосок от смерти. Что это было? Очень грамотное командование? Профессионализм минеров? Чудо какое-то? Иван Батура тысячу раз задавался подобными вопросами. Всего, выходит, намешано. Обезвредить очередную хитрую мину на «железке» — вот и вся команда. 16-летний Иван ее осматривает и понимает: знает об опасном предмете лишь то, что ничего не знает. Правда, в тот момент не до философии, остается надеяться на чутье:

— Заминировать объект и провести обратное действие — вещи очень разные. Тот, кто устанавливал самодельную бомбу, отлично знал все ее особенности и секреты. А вот мы могли только догадываться о принципе действия, мощности, технических данных. Где тот красный проводок, который нужно обрезать? Его не было. К авиабомбам и снарядам свои вопросы. В частности, почему именно произошла осечка? Страшно!

Червенский, Логойский и особенно родной для моего собеседника Смолевичский районы страшно бомбили. Кроме того, после освобождения нашей страны здесь осталось много вражеских складов с боеприпасами. Все это нужно было уничтожать. Много лет спустя стало ясно, что это дело не такое быстрое, как хотелось бы. Со складами, понятное дело, давно поставили точку. А вот случайные снаряды регулярно находят и по сей день. Сам ветеран когда-то «взял шефство» над одной старой «знакомой»:

— Каждый раз, когда проезжаю по дороге неподалеку от Высоких Ляд, обязательно посмотрю на поле. Я точно знаю, что там, на глубине примерно двух метров, лежит авиабомба. Мы с ребятами нашли ее во время службы. Весила «бандура» больше тонны. Увезти подальше на полигон — техники не было. На месте рвать — рядом дома стояли. Решили опустить под землю. Перед этим обезвредили, конечно, но тротиловый заряд остался. Так она и лежит там с тех пор. 

Как бы то ни было, а находить приветы давно минувшей войны будут еще не один десяток лет, уверен Иван Батура. Вопрос лишь в том, насколько профессионально будут с такими находками обращаться. К каждой новости об обнаружении бомбы или снарядов Иван Владимирович прислушивается с особым, практически профессиональным интересом. Если есть видео или фотографии опасного предмета, невольно оценивает его состояние. Говорит, что многие уже не способны причинить вреда человеку. Но попадаются и другие. Например, собеседнику запомнилось, как при строительстве дома в Жодино экскаватор зачерпнул ковшом авиабомбу. «На вид — ничего такая, ни коррозии, ни повреждений. Возможно, свое отслужила, но лично я бы ей не доверял. Поди-ка знай, что у нее в «голове» творится». Но это все лирика, признается ветеран. Важнее то, что каждая связанная с эхом войны находка, а то и трагедия неизменно вызывает чувство вины: словно что-то не успел, и именно поэтому продолжают калечиться и гибнуть люди.

Не удивительно, что минерская деятельность в наше время стала едва ли не единственной военной профессией, которая не потерялась и в мирное время. Специалисты красиво и безопасно подрывают старые здания, мосты и разминируют бомбы далекой войны. И Иван Владимирович — когда-то младший сержант, а ныне отец, дед и уже прадед — бесконечно благодарен тем профессионалам, которые в наше время исключительно грамотно продолжают дело шестнадцатилетних парней.

АРХИВНЫЕ ДАННЫЕ

В апреле 1945 года появилось секретное постановление ЦК КП(б)Б «О ходе выполнения постановлений ГКО, СНК БССР и ЦК КП(б) Белоруссии «О привлечении организаций Осоавиахима к работам по разминированию и сбору трофейного и отечественного вооружения, боеприпасов и имущества в районах, освобожденных от немецкой оккупации». В саперные команды набирались юноши допризывного возраста и девушки-добровольцы. Из сводных докладов тех времен:

• «Инструктор Лиозненской районной команды по разминированию Нина Довольцева лично обезвредила более 600 мин, была ранена и после выздоровления снова вернулась в команду».

• «Инструктор Бобруйской городской команды Акулич Р.С. руководила отделением, которое подобрало и уничтожило 8225 взрывоопасных предметов».

• «Боец-минер Горелик С.А. из Бобруйска лично обнаружила и уничтожила более 6 тысяч взрывоопасных предметов».

• «В Полесской области произошли несчастные случаи со смертельным исходом: в Брагинском районе один пахарь, две лошади; в Калинковичском четверо подростков; в Мозырском двое рабочих одиннадцатого восстановительного участка».

Всего в период с апреля 1944-го по сентябрь 1946 года на территории страны было обнаружено и уничтожено более 1,7 миллиона мин, 8 миллионов авиабомб, гранат и снарядов.

ТОП-5 ОПАСНЫХ НАХОДОК ПОСЛЕДНЕГО ВРЕМЕНИ

Взрывоопасными «приветами» Второй мировой войны наших людей удивить сложно. Ежегодно саперные подразделения МВД и Минобороны обезвреживают десятки тысяч различных взрывоопасных предметов. Но иногда поднятые из-под земли свидетельства кровопролитных боев пробирают до дрожи.

• Май. 2018. В лесном массиве неподалеку от деревни Тростенец Лоевского района военнослужащие обнаружили 2 минометные мины. Саперы пиротехнической группы войсковой части 5525 обследовали территорию и подняли из-под земли еще 70 мин. Вероятно, во время войны здесь находился минометный расчет.

• Июль. 2018. Грибник из Витебского района сообщил в милицию, что увидел торчащий из песка лесной дороги снаряд. Саперы тут позже на тропе насчитали 18 мин-лягушек — как противопехотных, так и осколочных. Предположительно, в 1944 году дорогу заминировали отступающие немцы. Только чудом никто не погиб.

• Февраль. 2019. При прокладке коммуникаций в самом центре Гродно у стены дома строители натолкнулись на мину. Прибывшие саперы опасный предмет изъяли и уничтожили на полигоне. Предположительно, мина оказалась под землей в 1944 году, во время боев при освобождении города.

• Март. 2019. При разборе ветхого дома в деревне Секеричи Светлогорского района коммунальщики обнаружили авиабомбу весом 250 кг. До ближайших домов от опасного предмета было всего 50 метров.

• В Барановичах нашли минометную мину времен Великой Отечественной войны, и не где-нибудь, а на детской площадке яслей-сада. Из здания были эвакуированы 183 человека, из которых 147 — дети. 

muravsky@sb.by