Беловежской пуще с ее зубрами и Вискулями повезло больше, это наше достояние знают, правда, в основном — в бывшем СССР. А вот более скромная пуща–«сестра», Налибокская, остается пока в тени, что совершенно несправедливо. Ведь при бережном и настойчивом культивировании образа слава Налибоков может прогреметь на весь мир, сравнившись с каким–нибудь Шервудским лесом!
Мировая премьера голливудского фильма «Вызов» с Д.Крэйгом (Джеймс Бонд) в главной роли о драматической и противоречивой истории уникального партизанского отряда братьев Бельских состоялась на прошлой неделе. Фильм обещает стать заметным явлением в кинематографическом сезоне–2009 и, помимо прочего, заставляет задуматься, насколько хорошо мы знаем и используем свои брэнды. Несмотря на всю трагичность описанных в нем (и оставшихся за кадром) событий, «Вызов» привлекает внимание мира к нашей стране. Пусть в контексте военного лихолетья, представляя Беларусь опасной и «дикой», но все же загадочной и, значит, привлекательной. Вот только запомнит ли пресыщенный ум западного зрителя это название — Налибокская пуща?
Наши Татры, наш Урал
Налибокская пуща — самый большой лесной массив в Беларуси и, наверное, во всей Восточной Европе. Это целая «страна» — больше по площади, например, Ливана или Кувейта, да и по своеобразию природы и богатству мифов и исторических образов сильно отличающаяся от остальной Беларуси. Сохранение такого громадного леса рядом с густонаселенными районами Беларуси объясняется чрезвычайно неурожайными почвами, столетиями делавшими земледелие здесь экономически невыгодным. Попытки раскорчевать лес под пашню в отличие от левобережья Немана совершенно не окупались. Поэтому специализацией региона еще с XV века стали лесозаготовка, добыча и переработка полезных ископаемых (болотной железной руды, глины, кварцевого песка и т.д.). Постепенно из мелких кустарных рудней, кузниц, буд, гут, гончарных мастерских возникали крупные промышленные предприятия, расцвет которых пришелся на вторую половину XVIII — первую половину XIX века. Основание многих из них связано с именем знаменитой предпринимательницы и меценатки Ганны Радзивилл из Сангушек: Налибокской стекольной гуты (самой известной в Речи Посполитой), Сверженского фаянсового завода, керамических промыслов в Ракове и Ивенце.
Лесные и кустарные промыслы, ремесла и зарождающаяся промышленность сформировали уникальный для Беларуси характер региона, который с поправкой на масштаб можно сравнить с российским Уралом. Например, на Налибокском «металлургическом комбинате» (Рудня–Клетище) в 1850–х гг. работало больше 200 рабочих, 3 доменные печи, 8 пудлинговых печей, прокатный стан, 4 литейни. Такой же масштаб имел и металлургический завод Хрептовичей в Вишнево, работавший на болотной руде. Экономика края пришла в упадок в последней трети XIX столетия, когда местная промышленность проиграла конкуренцию новой индустрии Донбасса, Урала и российских столиц. Жаль, что даже образное, культурное осмысление традиций региона пока не стало частью нашего национального сознания, над которым все еще господствует стереотип «пана сохи и косы». Промышленные занятия белорусов связываются прежде всего с форсированной индустриализацией Восточной Беларуси после Второй мировой войны, а образ своего исконного ремесленника или промышленника отсутствует в искусстве и научно–популярной литературе. И несправедливо.
Надежный рубеж Литвы
Не меньшую роль, также до сих пор неоцененную, сыграл Налибокский край в военной и политической истории Беларуси. По южному и восточному краю пущи, некогда еще более обширной, с давних времен проходила граница Литвы и Руси. Такие пограничные крепости, как Минск и Заславль, возникли на краю этого великого леса, населенного язычниками–литовцами, полного реальных и воображаемых опасностей. В середине XIII века неудачей закончились несколько попыток Золотой Орды и Галицко–Волынского княжества преодолеть пущу с юга и подчинить себе только что возникшее Великое княжество Литовское. Бескрайний лесной простор, пересеченный реками и болотами, стал для агрессоров непреодолимой преградой и буквально спас молодое государство от гибели. Географические названия и фамилии в пуще до сих пор во многом сохраняют балтский характер. Например, название Ивенец происходит от литовского gyventi — «жить», а Першаи — от pirslys — «сват». Литовскоязычные поселения попадались в лесной глуши еще в начале XIX столетия, но уже в середине века весь край был сплошь белорусскоязычным. Старшее поколение до сих пор говорит на чистом белорусском языке, не случайно и начало новобелорусской литературной традиции связано с именем Винцента Дунина–Марцинкевича, большую часть жизни (1840 — 1884 гг.) проведшего в деревне Люцинка. Если заглянуть еще дальше в глубь веков, то и первый человек, сознательно назвавший себя в конце XVI века белорусом, — Соломон Рысинский, проживший большую часть жизни в Любче. (Жаль, там нет ему памятника!) А еще из пущи родом Феликс Дзержинский, основатель грозной ВЧК, и... родители Збигнева Бжезинского, которого некоторые считают «могильщиком СССР». Вот такой «тектонический разлом» на стыке двух некогда грозных стихий — Руси и Литвы.
Ад и «Иерусалим» в пуще
Трагическая страница истории края — Вторая мировая война. Тогда пуща дала пристанище более чем 20.000 партизан разной политической принадлежности, естественно, прежде всего советским, с развитой военной «инфраструктурой», включая стационарные аэродромы. Но также — и подпольной Армии Крайовой, и еврейским партизанским отрядам Бельских, Зорина и другим, подчинявшимся советскому командованию и ставшим спасением для тысяч беглецов из гетто Барановичей, Новогрудка, Минска, Мира... Кстати, из пущи и окрестностей происходит много известных евреев, включая основателя всемирного ортодоксального движения Agudath Israel Ицхака ХаЛеви (1847 — 1914 гг.) и нынешнего президента Израиля Шимона Переса (род. в Вишнево в 1923 г.). С пущей связано и начало деятельности монаха–кармелита Даниэля Штайна, получившего широкую известность в русскоязычном мире благодаря «культовому» роману Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик» (2006). Жаль, впрочем, что и западные, и советские книги и фильмы о пуще не воспринимают ее как масштабное и многогранное культурное явление, выхватывая из долгой и сложной истории только какой–то один аспект. Осмысление легендарной истории пущанского края должно стать делом того народа, который ее населяет. И не только осмысление, но и повторное освоение. Памятники, велотрассы, отели... Как все это необходимо не только западному, но прежде всего белорусскому туристу. Чтобы воссоздать брэнд, наполнить его реальным содержанием, заставить работать на страну!
Алесь Белый, историк.
