27 июля исполнилось ровно 60 лет с того дня как на Корейском полуострове затихли залпы орудий и перестали рваться бомбы: противоборствующие стороны, измученные трехлетней кровопролитной бойней, сели за стол переговоров и заключили перемирие. Мирного договора нет до сих пор. Как не подсчитаны и потери. По мнению специалистов–аналитиков, они чудовищны — более четырех миллионов человек! В основном ни в чем не повинные мирные жители — корейцы, разделенные сегодня (наследие той войны) 38–й параллелью на северных и южных. Эту братоубийственную катастрофу сегодня называют по–разному. В КНДР — отечественной освободительной войной, в Южной Корее — инцидентом 25 июня. Американские журналисты нарекли ее громким именем — Великая ограниченная война. Белый дом, долго и упорно твердивший о всего лишь «полицейской операции» 16 стран под флагом ООН в поддержку южнокорейской демократии, после того как стали известны масштабы «операции» вынужден был признать: в Корее велась полномасштабная война, поставившая мир на грань третьей, ядерной мировой войны.
И только для советских людей корейский «инцидент» долгие годы был неизвестной войной. Участие в ней СССР тщательно скрывалось. Даже погибших на родину не привозили — хоронили в Китае. Ее ветераны, связанные подпиской о неразглашении гостайны, покорно молчали... Молчали почти 40 лет. Лишь 25 июня 1989 года, в 39–ю годовщину начала корейской войны, в «Красной Звезде» как гром среди ясного неба статья — «Это было в Корее». В этот день советская страна впервые узнала о воевавшем в Корее 64–м истребительном авиакорпусе и среди имен геройски сражавшихся там воинов прочитала: «гвардии старший лейтенант Евгений Стельмах». Его ПЕРВЫМ на корейской войне представили к высокому званию Героя Советского Союза. Двадцативосьмилетнему пареньку суждено было стать и ПЕРВЫМ, и единственным в истории белорусом — летчиком реактивной авиации, удостоенным Золотой Звезды за подвиг, совершенный в воздушном бою. К сожалению, посмертно.
Разделение Кореи на Северную и Южную произошло в 1945 году после поражения Японии, до этого правившей Кореей, во Второй мировой войне. США и СССР подписали соглашение о совместном управлении страной. Линия раздела зон влияния двух сверхдержав прошла по 38-й параллели. После корейской войны (1950 — 1953 гг.) это разделение сохранилось.
11 мая нынешнего года у Евгения Михайловича Стельмаха был бы юбилей — 90 лет со дня рождения. В глубине души у меня теплилась надежда, что Беларусь вспомнит своего славного сына и широко отметит эту дату. Но о Стельмахе не рассказали на телевидении и радио, отмолчались и газеты. Зная, что летчик–герой родился под Осиповичами, с надеждой открыл местную районку «Асiповiцкi край», но и там — ничего.
К сожалению, из книги в книгу, из энциклопедии в энциклопедию переписываются одни и те же, в большинстве своем недостоверные факты биографии Евгения Михайловича, которые бездумно тиражируются на сайтах в интернете. Обидно, что наш легендарный земляк оказался неинтересен отечественным историкам и идеологам, как гражданским, так и военным. К нашему стыду, его имя лучше знают за рубежом — в России и Америке, чем на его родине.
В поисках Евгения Стельмаха
Признаюсь, была задумка написать о Стельмахе к его 90–летию, тем более что собранный за многие годы материал, а впервые я услышал о нем в Уссурийске в далеком 1981 году, позволял это сделать, но останавливало то, что у меня не было ни одной толковой фотографии Евгения Михайловича. Не оправдались мои надежды и на военный архив в Подольске. Повезло в другом: там я узнал адрес родного дома Стельмаха в Осиповичах.
От Минска до Осиповичей всего каких–то два часа на электричке. Не скрою, с волнением шел от железнодорожного вокзала по местным улочкам, которые, наверное, еще помнят Женьку Стельмаха. По Абросимова и Рабоче–Крестьянской до его дома совсем недалеко, но это уже окраина города.
Обычная, больше похожая на деревенскую, пыльная улица носит гордое авиационное имя Героя Советского Союза Полины Осипенко — одной из трех первых советских летчиц–героинь. К моему огорчению, в доме номер шесть родственники Стельмаха уже не живут — он принадлежит другим хозяевам. Потоптавшись у одинокой рябины, посаженной прямо напротив калитки, понимаю, что рассчитывать остается только на удачу и добрых соседей–старожилов. И она в тот день от меня не отвернулась. Сидящий на завалинке в соседнем переулке пожилой мужчина, искренне удивляясь моим расспросам — неужели это кому–нибудь нужно, — ввел меня в курс дела. Дом уже давно продан, а сестра Стельмаха Татьяна живет в другом городе. Есть еще родственники — в деревне Вязовница, где и родился Женя Стельмах. А совсем рядом, всего пару сотен метров, улица имени Стельмаха, которая раньше называлась Западной.
Именная улица, на которой всего 27 обычных деревенских домов, своим видом и изжеванным колесами вроде бы асфальтом, красноречиво говорила о том, что здесь давненько не ступала нога городского начальства. Упирается она прямо в проходную Осиповичского производственного участка ОАО «Бобруйский комбинат хлебопродуктов». Здесь, на этом здании, по адресу Калинина, 89, и висит давным–давно требующая замены и по месту своего нахождения, и по содержанию мемориальная доска: «Улица носит имя Героя Советского Союза гвардии старшего лейтенанта Стельмаха Евгения Михайловича, погибшего 1 июня 1951 года при защите государственной границы СССР». Стельмах был летчиком, а не пограничником, и его «граница» была в небе Северной Кореи, где по приказу советского правительства он выполнял свой интернациональный долг.
Есть в Осиповичах замечательное место, созданное руками местных патриотов, воинов–интернационалистов, — аллея героев, где нашлось место и обелиску, посвященному Евгению Стельмаху. А на городском кладбище, где похоронена его мама, стоит необычный памятник, на котором две фотографии — Марии Ивановны и сына — Жени. Так поступил, устанавливая его, мудрый Михаил Федорович — отец Евгения. Корейская война, об этом знают только родственники, убила их обоих — мать и сына.
Уже перед самым отъездом из Осиповичей посетил местный краеведческий музей. По музейным меркам он еще очень молод, и со временем, уверен, в его экспозиции появится и уголок, посвященный Стельмаху. Огорчила меня изданная в 2012 году к 140–летию Осиповичей многостраничная красочная книга–фолиант. В ней, увы, невзрачное фото Евгения Михайловича и все тот же «энциклопедический» набор фактов из его биографии.
Но ездил я в Осиповичи не зря: у меня появились хоть и приблизительные, но все–таки вселяющие надежду на успешный поиск координаты его сестры Татьяны. Благодаря им мой давний соратник и единомышленник Борис Евсейчик, проявив недюжинную настойчивость и изобретательность, нашел–таки Татьяну Михайловну Стельмах, которая носит сегодня совсем другую фамилию. И вот перед моими глазами заставившие сжаться сердце фотографии Жени Стельмаха, его мамы, отца... Газетная полоса, к сожалению, не позволяет разместить их все. За каждой из них — мгновения жизни этих замечательных советских людей...
Информация не для распространения
Летом 1981 года в дальневосточном Уссурийске, куда забросила меня непредсказуемая военная судьба, от ветеранов 523–го Оршанского Краснознаменного орденов Суворова, Кутузова и Александра Невского полка, базировавшегося на местном аэродроме «Воздвиженка», я впервые услышал невероятное: они тайно участвовали в корейской войне! Среди них есть Герои Советского Союза, немало и погибло, но только нескольких человек (советский народ не должен был ни о чем догадываться) привезли и похоронили в Уссурийске — остальные остались лежать в чужой китайской земле, на кладбище в далеком Порт–Артуре. Не найдя нигде документального подтверждения их рассказам, я уже начал было забывать о них. Как вдруг зимой 1984 года в Музее авиации Дальневосточного военного округа, который размещался в хабаровском Доме офицеров ВВС, неожиданно наткнулся на стенд, посвященный авиаторам–дальневосточникам 303–й истребительной дивизии, выполнявшим интернациональный долг в Корее! Среди 10 Героев Советского Союза был один белорус — Евгений Стельмах.
Я тут же достал блокнот и стал писать: «Гвардии старший лейтенант Евгений Стельмах сбил два американских бомбардировщика Б–29, которые упали в Корейский залив. Был подбит, катапультировался, на земле отстреливался до последнего патрона, погиб в бою». Ответственный за музей майор Черторижский тактично охладил мой исследовательский запал: «Информация для внутреннего пользования — не для распространения». Узнав, что я из Минска, великодушно разрешил записать адреса ветеранов–«корейцев», проживающих в Белоруссии.
Поначалу все мои попытки узнать у них что–либо конкретное об их тайной корейской одиссее натыкались на одни и те же грабли: «информация не для распространения». Правда, потом, познакомившись со мной поближе, «корейцы» разговорились. Но официально–то информация по–прежнему оставалась закрытой!
Аллея Славы в Осиповичах. На переднем плане памятный знак Евгению Стельмаху.
Поиск доступных и рассекреченных данных о Стельмахе привел меня к изданной в 1965 году книге «Герои Советского Союза — могилевчане». Открыл и ужаснулся. О нем в ней всего несколько строчек и все невпопад: «родился в городе Осиповичи(?), член КПСС(?), умер(?) в 1951 году». Не оправдал надежд и двухтомный энциклопедический справочник «Герои Советского Союза», изданный в 1988 году. Согласно ему звание Героя Советского Союза комсомольцу, старшему летчику гвардии старшему лейтенанту Стельмаху присвоили «за успешное выполнение заданий командования и проявленные при этом мужество и отвагу». О Корее ни слова. Подобные взятые с потолка слова и об остальных 22 героях корейской войны. Но я то уже знал, что в грамоте Героя Советского Союза, которую им вручали, только одна фраза: «за образцовое выполнение служебного долга». И все. И в личных делах записи об участии в войне нет. У всех одно и то же: «находился в спецкомандировке».
И все–таки у бдительных цензоров, корпевших над энциклопедическим справочником о героях, один раз очки запотели и случилась промашка: командир эскадрильи 523–го авиаполка Герой Советского Союза капитан Степан Бахаев, оказывается, «принимал активное участие в оказании интернациональной помощи народам КНР и КНДР в отражении империалистической агрессии». Эта была первая брешь в глухой стене секретности. Конечно, одна ласточка весны не делает, но начало было положено. Увидевший свет в том же 1988 году фундаментальный труд «Воздушная мощь Родины», под редакцией главного политрука ВВС генерал–полковника Батехина, попытался восстановить статус–кво и уделил войне в Корее всего одно предложение: «Во время интервенции США против Корейской Народно–Демократической Республики на самолетах МиГ–15 летчики КНДР успешно дрались против американских истребителей». Советские летчики, дескать, здесь вовсе ни при чем.
Лжеисторики–запретители торжествовали: наша взяла! Но недолго. На дворе уже вовсю бушевала перестройка. Гласность и открытость сорвали с корейской войны последние покрывала секретности. С облегчением вздохнули не только ее участники, но и их родственники. Те, кому посчастливилось дожить до этих светлых дней.
Через войну на Корейском полуострове прошли около 40 тысяч советских военнослужащих, большинство — в составе 64–го истребительного авиакорпуса. 315 домой не вернулись, 126 из них — летчики–истребители. В этом скорбном списке — Герой Советского Союза Евгений Стельмах.
«Микроб летания»
Мог ли Женя Стельмах избрать другую жизненную дорогу и не стать военным летчиком? Сейчас, когда я знаю о нем многое, смело могу утверждать, что нет. Кроме неба, для него уже с 10 лет ничего другого не существовало. Виноват в этом отец — человек сильный, стойкий, с нелегкой, не раз пытавшейся согнуть и сломать его, судьбой.
В марте 1933 года Михаил Федорович Стельмах, окончивший Смоленский техникум путей сообщения, был призван в Красную Армию и направлен в управление военно–строительных работ № 66, которое занималось сооружением аэродромов в Сеще и Алсуфьево. Женьку отец любил брать с собой, и здесь, на аэродроме в Сеще среди военных летчиков тот и подхватил особый «микроб летания», после чего от самолетов его уже было не оторвать. В Сеще тогда базировались тяжелые двух– и четырехмоторные бомбардировщики–гиганты ТБ–1 и ТБ–3 9–й авиабригады. Самолеты были огромных размеров, и летчики, нарушая инструкции, нередко брали смышленого Женьку с собой в полет. Мог ли кто–то из пилотов тогда предположить, что пройдут годы и именно с четырехмоторными американскими тяжелыми бомбардировщиками примет свой последний бой их юный «член экипажа»?
Учебная группа курсантов Черниговской военной авиашколы пилотов со своим инструктором.
Во втором ряду средний — Евгений Стельмах. Кызыл-Арват, Туркмения, 1942 г.
После школы раздумий у Жени не было: только в летчики! В 1940–м собрал нехитрые пожитки и поехал в Минский аэроклуб, после окончания которого, 11 июня 1941 года, был призван Кагановичским (ныне Октябрьский) райвоенкоматом города Минска в армию и направлен в Черниговскую военную авиационную школу пилотов.
А через неделю — война! Эвакуация: сначала в Зерноград, а затем еще дальше на восток — в туркменский Кызыл–Арват. Стельмах, как и все курсанты, надеялся, что его ждут ускоренная подготовка и фронт. Увы...
Впереди была долгая двухгодичная мука, а не учеба. Бензин — по ложке на брата, харч — «подножный», только чтобы ноги не протянули, самолеты — в основном битые, после нескольких аварий и капремонтов, обмундирование — самое что ни на есть разнокалиберное да еще и латаное–перелатаное... Плюс к этому невыносимая жарища градусов под 50, сплошные наряды и бесконечные хозработы.
Терпели, понимали, что все лучшее отдается фронту, о котором мечтали как о манне небесной. После У–2 за два года удалось оседлать, правда, с мизерным налетом, самолеты УТ–2, УТИ–4, И–16, Як–1 и Як–7б.
28 октября 1943 года курсант Стельмах стал младшим лейтенантом и, получив назначение в Архангельск, поменял жуткую жару Туркмении на лютый холод побережья Белого моря. Его 729–й авиаполк входил в состав 104–й истребительной дивизии ПВО, которая прикрывала от налетов немецких бомбардировщиков порт и город Архангельск, порт Молотовск (Северодвинск), акваторию Белого моря и местную железную дорогу.
Немецкая авиация пыталась помешать прибывающим в местные порты кораблям северных конвоев союзников, доставляющим нам по ленд–лизу стратегически важные грузы. Но тщетно. Только через Архангельск их прошло более 1,9 миллиона тонн! Среди них 2.312 самолетов, 3.428 танков и 819 бронемашин.
729–й истребительный полк базировался на аэродроме «Кегостров» — здесь до войны находился гражданский аэропорт Архангельска. На вооружении — ленд–лизовские английские истребители «Харрикейн», поэтому Стельмаху пришлось вновь сесть «за парту» — изучать новую матчасть, район полетов и готовиться к первому самостоятельному вылету в неласковое северное небо.
Немцы, наткнувшись на достойное сопротивление летчиков 104–й дивизии, появлялись над Архангельском все реже и реже. В журнале боевых действий 104–й иад последний пролет бомбардировщика Ю–88 зафиксирован 15 сентября 1944 года. Асы люфтваффе забрались на большие высоты, но и там им не было спасения. Наши летчики получили от союзников их лучший истребитель — супермарин «Спитфайр», с помощью которого англичане выиграли у немцев воздушную битву за Британию. Отличный перехватчик, по высотности, скороподъемности и вооружению превосходивший все советские истребители, уверенно забирался на потолок 12.500 метров и не оставлял фрицам никаких шансов. Встретившись со «спитами» в небе Архангельска памятуя о тяжелом нокауте над Англией, немцы от пиратских рейдов в здешние края отказались.
Среди лучших пилотов 729–го полка, летавших на истребителях «СпитфайрLFIXE» и уверенно ходивших по максимальному потолку, числился и младший лейтенант Стельмах. Обладал он и очень важным качеством для летчика–перехватчика — отличным зрением. Евгений раньше других и на более дальних расстояниях различал в небе самолеты противника.
В декабре 1944 года его наградили медалью «За оборону Советского Заполярья». С каждым днем рос его авторитет в полку. Тут следует рассказать еще об одном таланте Женьки Стельмаха. Он был отличным футболистом. А погонять «пузырь», сыграть в «дыр–дыр» — любимейшее занятие многих поколений советских авиаторов. Малейшая пауза в полетах — появляются импровизированные ворота — и понеслось! Летчики на техников, эскадрилья на эскадрилью, полк на полк. Не случайно футбольный эпизод вошел и в культовый фильм об авиации «В бой идут одни «старики».
Футбольные асы почитались и почитаются в авиации не меньше воздушных. Впрочем, как правило, кто силен в игре — тот и среди асов в небе. В 104–й дивизии все знали: в какой команде играет Стельмах — там победа! Беспощадно и не раз были разгромлены и соседний 730–й полк, и артиллеристы–зенитчики. Биты даже англичане с кораблей конвоя!
26 марта 1945 года Стельмах получил повышение по службе — стал старшим летчиком, а 30 апреля дырявил погоны под еще одну — лейтенантскую — звездочку.
Несмотря на то что фронт откатывался все дальше на запад, 729–й полк 104–й дивизии 1–й воздушной истребительной армии ПВО продолжал нести боевое дежурство, и с аэродрома «Кегостров», оглушая окрестности Архангельска гулом двигателей, в небо ежедневно поднимались «Спитфайры».
9 мая 1945 года в Заполярье торжественно, с салютом, отметили день победы, а последний корабль с 53 «Спитфайрами» на борту прибыл в порт Молотовск 12 июня 1945 года...
Незабываемое событие победного 45–го — первый отпуск и долгожданная встреча Стельмаха с мамой и отцом в Осиповичах. Михаил Федорович, за плечами у которого был большой опыт военной службы — рядовой 5–й батареи 28–й артиллерийской бригады в Первую мировую, боец Красной Армии на Западном фронте с белополяками, воентехник I ранга инженерного батальона аэродромного строительства в Великую Отечественную, старший лейтенант, командир специального отряда по разминированию Бобруйской области, — не скрывая гордился успехами Евгения. Мама, добрая и впечатлительная, переживала за родную кровинушку всей душой. Мария Ивановна была из тех матерей, которые готовы были ладошки подставить, жизнь отдать, только бы с их сыном–летчиком ничего не случилось. Они буквально умоляли его летать пониже и потише, наивно полагая, что так безопаснее и надежнее. Женя очень тепло относился к маме и, стараясь поддержать, сберечь ее больное сердце, очень часто писал ей добрые, наполненные искренней сыновней любовью письма.
В 18–м гвардейском Витебском полку
В октябре 1946 года, летая все на том же «Спитфайре», лейтенант Стельмах получил продвижение по службе — стал командиром звена. С каждым месяцем рос налет, повышалось и летное мастерство. Благодаря «северным» окладам ему удалось поднакопить и неплохие деньги.
Стабильное и размеренное течение жизни рухнуло в одночасье. Как ушат холодной воды — денежная реформа! Финансовая операция в форме деноминации с конфискацией была проведена в декабре 1947 года неожиданно и беспощадно. У летчиков пропало много денег. Особенно не повезло тем, кто был в командировке и не успел обменять свои червонцы, превратившиеся в простые бумажки. Обиднее всего было тем, кто копил деньги еще с войны — за боевые вылеты и сбитые самолеты...
На память родным от учлета Минского аэроклуба Жени Стельмаха. Виньетка знаменитого фотоателье
кинотеатра «Красная звезда» по ул. Советской, г. Минск. Публикуется впервые.
Не успели оправиться пилоты от денежного удара, как новая беда — расформирование! Многих летчиков 729–го полка уволили. Стельмаху повезло — отправили в Ярославль в распоряжение командира 303–й истребительной дивизии, один из полков которой — 177–й, известный на всю страну своим летчиком — Героем Виктором Талалихиным, летал на «Спитфайрах».
Евгений Стельмах с мамой Марией Ивановной у родного дома в Осиповичах.
303–я Смоленская Краснознаменная ордена Суворова дивизия была особой — она первой в советских ВВС, еще базируясь в Кобрине, освоила реактивные истребители — сначала Як–15, а затем МиГ–9. В сентябре 1948 года, перелетев в Ярославль, она вошла в состав 19–й воздушной истребительной армии ПВО.
Не менее знаменитым был и ее командир — гвардии полковник Георгий Лобов. Он был из политруков, но, тяготясь бумаготворчеством, при первой же возможности без сожаления поменял высокое кресло замполита дивизии на кабину истребителя и перешел на командную должность. Войну закончил командиром 7–й гвардейской истребительной дивизии, сбил 27 немецких самолетов. Летчикам именно его дивизии была доверена историческая миссия — сбросить на купол рейхстага символический авиационный флаг Победы!
Выбор, который предложил комдив Стельмаху, был невелик: 177–й полк, который со «Спитфайров» переучивался на Як–17, или элитный 18–й гвардейский Витебский дважды Краснознаменный ордена Суворова полк, летающий на реактивных МиГ–9. В 523–м Оршанском полку вакансий не было.
Лобов не скрывал, что в 18–м, где большинство летчиков — асы Великой Отечественной, вся грудь в орденах, и уже второй год летающих на реактивных самолетах, ему придется начинать с должности простого летчика. Для командира звена старшего лейтенанта Стельмаха это на две служебные ступеньки ниже. Но зато в этом полку, намекнул комдив, лучшая футбольная команда дивизии! Решение было предопределено.
Базировался 18–й гвардейский на аэродроме у деревни Туношна. В 2011 году он стал известен каждому белорусу: здесь рухнул на взлете Як–42, похоронивший под своими обломками хоккеистов ярославского «Локомотива». Среди них был и наш Руслан Салей.
Как рассказывали мне однополчане Стельмаха Герой Советского Союза Лев Щукин и Алексей Свинтицкий, поначалу Евгений особо ничем не выделялся. До тех пор пока не вышел на футбольное поле. Первым же ударом он снял, что называется, паутинку с одной девятки ворот противника, вторым — с другой! Легко, без особого напряжения и видимых усилий. Словно Пеле или Месси, правда, в те годы кумирами советских болельщиков были другие футбольные гранды — Всеволод Бобров и Константин Бесков. С того момента в полку все поняли: 3–я эскадрилья на футбольном поле непобедима!
Уже первые контрольные полеты на По–2 и на учебном истребителе–спарке Як–11 показали, что Евгений не лыком шит не только на футбольном поле, но и в небе. Следующая его летная ступенька в небо была уже реактивной: двухместный Як–17В, созданный на базе истребителя Як–15У. Уверенно освоив учебный Як–17В, он поднял в небо боевой истребитель МиГ–9. Эта капризная, далекая от совершенства двухдвигательная реактивная машина попортила немало крови. Настоящим летчиком–истребителем Стельмах почувствовал себя только сев в кабину МиГ–15. Новейший и лучший советский истребитель того времени он успешно освоил в мае 1950 года. Продолжал не огорчать своих поклонников и на футбольном поле, успевая играть и за полк, и за дивизию, и за корпус. Общительный компанейский Женька шел навстречу и местным комсомольцам, за что его отметил Почетной грамотой сначала Ярославский обком, а затем и ЦК ВЛКСМ.
А потом, как рассказывал мне Лев Кириллович Щукин, устаревшие, ставшие ненужными реактивные керосинки МиГ–9 решили перегнать в Белоруссию — в Барановичи. Естественно, что в числе первых, кто выразил желание выполнить эту задачу, был Стельмах. Родственники радостно встречали неожиданно появившегося в Осиповичах Женьку. Кто мог тогда знать, что видят они его в последний раз...
Советская Белоруссия №141 (24278).Четверг, 1 августа 2013 года.
Фото из личного архива Татьяны Стельмах и автора публикуются впервые.