За годы исследовательской работы судьба сводила меня с многими белорусскими поисковиками, которые своим беззаветным, подвижническим трудом возвратили из небытия имена сотен героев Великой Отечественной. С благодарностью и искренним восхищением вспоминаю профессиональную работу Виталия Лунева из Бреста, Вячеслава Бриштена из Радошковичей, витебчанку Ларису Бруеву, минчан Николая Акаловича и Виктора Шомоди, москвича с минской пропиской — здесь прошла его молодость — Тараса Степанчука. Помню, как до глубины души был потрясен борьбой Тараса Степанчука за присвоение погибшему летчику–штурмовику Василию Дегтяреву звания Героя Советского Союза. Бой Тараса Григорьевича с бюрократами и столоначальниками продолжался более 30 (!) лет и все–таки завершился победой: лейтенант Дегтярев стал Героем!
Лейтенант Г. Правосудов, 1940 г.
Радует, что ряды поисковиков–исследователей не редеют.
Взамен выбывших — время, увы, неумолимо — в наш отряд памяти приходят новые бойцы. В начале 2011 года в одной из газет я опубликовал материал о легендарном воздушном асе Виталии Гордиловском, встретившем войну в родном белорусском небе летчиком 125–го бомбардировочного полка. На статью откликнулся Валерий Федорович Мельников, бывший военный — офицер, а после службы — учитель истории в воспитательной колонии, где благодаря многолетней поисковой работе создал музей. Словом, наш человек. Завязалась переписка, из которой я узнал о героической судьбе нашего земляка Георгия Правосудова, штурмана самолета из того же 125–го полка, в котором воевал Гордиловский. Валерий Федорович совместно с учениками бобруйской гимназии № 3 (ранее — школа № 5) провел большую исследовательскую работу, которая сродни подвигу Тараса Степанчука.
Георгий Правосудов, как и Дегтярев, был представлен к званию Героя Советского Союза (причем дважды), но заслуженной награды так и не удостоился. Почему? Да хотя бы потому, что с воинскими почестями его похоронили... гитлеровцы. Но если многолетнее сражение Степанчука с бюрократами закончилось 11 ноября 1990 года Указом Президиума Верховного Совета СССР, то борьба за Золотую Звезду Георгия Правосудова продолжается и по сей день.
Причина, из–за которой дорога к Золотой Звезде Дегтярева растянулась на долгие десятилетия, оказалась удивительной, но не единичной в истории Великой Отечественной.
В небе СБ-2 - на них начинал воевать Г. Правосудов
Из бомберов — в разведчики
Родился Правосудов 10 августа 1918 года в городе Рогачеве, в простой белорусской семье. Среди сверстников выделялся разве что успехами в учебе да примерным поведением. И в рогачевской школе № 2, и в бобруйской № 5, которую он окончил в 1936 году, его имя имело постоянную прописку на стенде отличников. Без проблем поступил в престижную Московскую инженерно–техническую академию связи. В октябре 1938 года, когда у Георгия за плечами уже были два года отличной учебы, его вызвали на беседу к руководству. Родине были нужны военные. Сталин, зная о неизбежной войне, развернул колоссальную программу по перевооружению Красной Армии. Особое внимание уделялось авиации. А в ней ощущалась острая нехватка штурманов. Эта профессия считалась сложной, требовала знаний. Не случайно на подготовку военного пилота по нормативам того времени «нарезался» один год, а штурмана — два.
20 ноября 1938 года, как сказано в личном деле Правосудова, он добровольно поступил в Мелитопольское военное авиационное училище летчиков–наблюдателей и штурманов. И здесь он был в передовиках. Приказом народного комиссара обороны курсант Правосудов награжден редкой и очень престижной в те годы наградой — позолоченным знаком «Отличник РККА». Руководство училища не осталось в долгу перед Георгием — в апреле 1940 года направило своего лучшего выпускника служить на родину — в Белоруссию. В Могилеве формировался 125–й скоростной бомбардировочный полк, и младший летчик–наблюдатель лейтенант Правосудов оказался здесь как нельзя кстати. Поначалу полк состоял всего из трех человек: командира, военкома и начштаба. Не хватало не только личного состава, не хватало самолетов, запчастей, топлива... Плюс постоянные перебазирования — сначала в Бобровичи, затем — в Быхов, из Быхова — на полевые аэродромные площадки... Штаб 13–й авиадивизии, в который входил 125–й полк, находился в Бобруйске, где в переулке Водопроводном, 13 жили родные Правосудова. Не случайно, что при любой оказии — доставить пакет или донесение в дивизию — первым с радостью откликался Георгий. Тянуло его домой, ох как тянуло, всего 22 года от роду было пареньку.
К началу войны 125–й полк имел в строю всего 30 бомбардировщиков СБ, еще восемь самолетов были неисправны. А по штату полагалось 62! В боевой расчет из–за нехватки самолетов входили только лучшие. Среди них был и экипаж Правосудова.
В Подольском архиве сохранились документы 13–й бад и 125–го сбап, рассказывающие о тяжелых боях июня — июля сорок первого года. Без боли в сердце их читать невозможно. Дивизия сгорела в белорусском небе буквально за две недели...
13–я бад, имевшая на 22 июня 173 самолета СБ и 35 Су–2, практически перестала существовать. Скоростной бомбардировщик СБ, вполне сносно воевавший в Испании и Китае, на Халхин–Голе и в Финляндии, в войне с немцами оказался не у дел: низкие скорость и высотность, слабое оборонительное вооружение, отсутствие брони и защиты топливных баков... Плюс невысокая подготовка и слетанность экипажей, отсутствие истребителей прикрытия привели к плачевному результату: к осени сорок первого большинство СБ, которые на начало войны составляли 94% (!) фронтовой бомбардировочной авиации Красной Армии, были утрачены... Оставшиеся экипажи, чтобы не погибнуть, старались летать только ночью.
Летчик 125–го сбап генерал Гордиловский рассказывал, что он успел сделать на СБ всего два вылета и был сбит. Недолго воевал на «скоростном» бомбардировщике и его боевой побратим Георгий Правосудов. Уже на второй день войны во время возвращения из боевого вылета на бомбометание в район Сопоцкин — Лийск (в донесении сказано: «задание выполнено отлично») его подкараулил немецкий истребитель. Воздушный бой был скоротечным. СБ вспыхнул как спичка — пришлось прыгать с парашютом. Надо сказать, что кабина штурмана этого самолета находилась в самом носу и напоминала шарообразный застекленный балкон. На этом насквозь продуваемом через прорези для пулеметов ШКАС жестоким встречным воздушным потоком «балконе» и восседал совершенно незащищенный от вражеских пуль штурман Правосудов. Два ШКАСа — любимых пулемета Сталина — были весьма скорострельными и за минуту могли высыпать на врага 34,4 кг пуль, но пуль слабеньких — калибр всего 7,62–мм. Низкая боевая эффективность этих пулеметов стала причиной того, что от них очень скоро отказались. Несмотря ни на что, боевой дух у наших летчиков был на высоте. Покинув сбитые самолеты, они любым способом — на попутках, пешком — возвращались на свои аэродромы и снова поднимались в небо — бить фашистов.
Вернулся и Правосудов. Забегая вперед, скажу, что за два года войны Георгия собьют шесть (!) раз, но он всегда, словно заговоренный, успешно переходил линию фронта и возвращался в полк.
Учетно-послужная карточка Г. Правосудова
В конце июля 125–й полк оказался в Казани, где всего за месяц переучился на новый тип самолета — пикирующий бомбардировщик Пе–2. По скорректированному войной и огромными потерями штату в полку полагалось иметь всего 20 самолетов — две эскадрильи. 7 сентября 1941 года 125–й бомбардировочный полк под руководством майора Владимира Сандалова убыл на Ленинградский фронт и уже через 12 дней совершил здесь свой первый боевой вылет. Пе–2, конечно, не чета устаревшему СБ, но и на этих самолетах наши полки в начале войны сгорали буквально в одночасье — за месяц, полтора.... 125–й полк сражался лучше других — четыре месяца. И это в условиях полного господства немецкой авиации.
Полк был основной ударной силой наших ВВС на Ленинградском направлении. На счету Георгия Правосудова и его боевых товарищей немало славных боевых дел. Один только разгром немецкой бомбардировочной армады на аэродроме «Сиверская», сорвавший спланированный гитлеровцами на 7 ноября 1941 года массированный налет на Ленинград, чего стоит! Велик вклад авиаторов полка в борьбу с механизированными частями немцев, рвущихся к северной столице, с их тяжелой, дальнобойной артиллерией, беспощадно обстреливающей город. Сухие архивные цифры характеризуют боевую деятельность 125–го бап следующим образом: «с 19.9.41 г. по 20.1.42 г. совершено 612 вылетов (из них 162 — групповых), сброшено 21355 бомб весом 330611 кг и 1071800 листовок. 51 авиатор представлен к 74 правительственным наградам, 10 — к званию Героя Советского Союза, Военным Советом Ленфронта полк представлен к званию «гвардейский». Сразу скажу, что не все представления к наградам были реализованы. Полк не стал гвардейским, а Золотую Звезду получил только его командир — Владимир Сандалов. Еще троих наградили Звездой посмертно: экипаж в составе летчика Ивана Черных, стрелка–бомбардира (штурмана) Семена Косинова и воздушного стрелка–радиста Назара Губина, направивших горящий Пе–2 на немецкую колонну. Остальные шестеро представленных к званию Героя Советского Союза, увы, пролетели мимо заслуженной награды. С наградными делами в ВВС Ленинградского фронта была проблема, проблема чисто субъективного характера, о которой мне рассказывал летчик Герой Советского Союза Федор Химич. Я писал об этом на страницах «СБ» в статье «Пусть пишут в хранители нас!» 4 мая 2013 г. Напомню, что Химич 9 месяцев воевал на Ленфронте, совершил 233 (!) боевых вылета, но не получил даже медали...
Нет среди награжденных авиаторов 125–го полка и Георгия Правосудова. А воевал он достойно: в декабре 41–го был повышен в должности — назначен стрелком–бомбардиром (штурманом) звена — и в звании — стал старшим лейтенантом. Как следует из боевого отчета полка, подписанного его командиром В.Сандаловым и начштаба В.Шней, 24.09.41 г. Пе–2 Правосудова подбит над целью и совершил вынужденную посадку. 8.01.42 г. истребители атаковали и снова подожгли Пе–2, который старший лейтенант Правосудов покинул на парашюте. Оба раза Георгию удалось перейти линию фронта и вернуться в строй. Но ни ордена, ни медали за проявленное мужество и отвагу он так и не получил. Его однокашник, выпускник Мелитопольского училища 1940 года, стрелок–бомбардир 125–го полка Алексей Поздняков в октябре сорок первого был представлен к званию Героя Советского Союза, но получил... орден Красной Звезды! Повторно выдвинут на Золотую Звезду 19 декабря, но она нашла его, нашла каким–то чудом через 14 месяцев, в феврале сорок третьего, когда Алексей воевал на другом фронте. Что говорить о рядовых авиаторах, если даже замполит 125–го бап Яков Марьяновский был представлен к ордену Ленина, а удостоился лишь ордена Красной Звезды. И подобная чехарда с награждениями в ВВС Ленфронта была чуть ли не правилом. Казалось бы, есть знаменитый приказ НКО № 0299 от 19 августа 1941 г. «О порядке награждения летного состава ВВС КА за хорошую боевую работу и мерах борьбы со скрытым дезертирством среди отдельных летчиков», бери и пользуйся. Э, нет, а зачем же тогда чиновник–столоначальник с его симпатиями и антипатиями?
Мне сверху видно всё...
В подчинении штаба ВВС Ленфронта была 117–я отдельная армейская разведэскадрилья, имевшая на вооружении самолеты СБ и его усовершенствованный вариант — Ар–2. Из–за уязвимости, больших потерь и малого радиуса действия их использовали только в районе переднего края или ночью. Днем в дальнюю разведку можно было послать только Пе–2. Этим дневным воздушным следопытом ВВС Ленфронта и суждено было стать экипажу Правосудова. Так как 125–й бап после пополнения должен был вернуться на Ленфронт, отряд Правосудова в состав 117–й ОРАЭ не вошел и в течение почти трех месяцев временно действовал как самостоятельная боевая единица. Но верно сказано, что ничего не бывает более постоянного, чем временное. В бомбардировочной авиации Георгию больше повоевать не довелось. 125–й бап переучился на американские Б–25 «Митчелл» и был направлен в подразделение дальней авиации — под Москву, а Правосудов так и остался на Ленфронте — в разведывательной авиации, неожиданно ставшей для него призванием и сделавшей из него легендарного аса.
Перед войной разведавиация в ВВС Красной Армии была на правах пасынка. Нет, с трибун и на бумаге директив и приказов говорилось все правильно. Горький опыт войны в Испании, на Халхин–Голе и особенно в Финляндии привел к пониманию даже самых упертых и дубинноголовых: без авиаразведки воевать невозможно! В мае 1940 года за подписью наркома обороны С.Тимошенко читаем: «Организация разведки является одним из наиболее слабых участков в работе наркомата обороны». Но мало что изменилось и к 22 июня 1941 года. Спешное формирование 311–го, 312–го, 313–го, 314–го, 315–го, 316–го и 317–го отдельных разведполков, которое, собственно, и ознаменовало собой создание настоящей разведавиации в ВВС Красной Армии, велось по остаточному принципу — из случайных, далеко не лучших летчиков и штурманов и устаревших, с выбитым ресурсом самолетов СБ, Р–5, Р–Z, Р–10. В каждом полку должно было быть по 4 эскадрильи разведчиков — 48 самолетов и одна эскадрилья связи — 12 самолетов. Но ни один из разведполков ни техникой, ни личным составом к началу войны так и не укомплектовали! В Западном особом военном округе формировались два разведполка — 313–й в Слепянке, под Минском, и 314–й — в Слониме, перебазированный перед войной в Барановичи. 313 ОРАП на 21 июня 1941 г. имел 20 самолетов СБ, а 314–й ОРАП — 5 СБ и 24 Як–4. Но даже и на этих самолетах далеко не у всех имелось оборудование для аэрофотосъемки! Среди экипажей этих полков только 12 (!) были подготовлены для ведения разведки днем и всего 6 (!) — ночью. Отсутствие должной авиаразведки — одна из причин того, что наши войска действовали в начале войны методом тыка, то есть на авось, и несли чудовищные потери. Полное пренебрежение авиаразведкой стало причиной того, что у нас не было да так в течение всей войны и не появилось специального самолета–разведчика. Широко разрекламированный и вознесший на самую вершину славы конструктора Яковлева самолет Як–4, приведший в неописуемый восторг Сталина, осыпавшего его создателя наградами и премиями, оказался блефом. Всего успели выпустить 111 самолетов этого типа, которые были утрачены в первых же боях. Не оправдавшее надежд чудо авиаразведки без малейшего сожаления сняли с производства.
Подготовка бомбардировщика СБ-2 к боевому вылету
К осени 1941 года все разведполки из–за потерь в технике и людях практически перестали существовать и были расформированы. Начальник Генштаба генерал Жуков, предвидя этот разгром, уже в конце июля распорядился сформировать семь отдельных разведэскадрилий для ВВС–фронтов, включив в них по 12 Пе–2. Пилотов предлагалось набрать в тылу, вопрос нехватки штурманов решить по–кавалерийски: взять командиров–сухопутчиков и после 6–месячных курсов — в кабину самолета!
Совсем по–другому относились к разведавиации в немецкой армии. Там без авиаразведки сухопутный командир старался и шагу не делать. В небе над нашими войсками в начале войны, принося огромный вред, назойливо висели «костыли» — самолеты–разведчики Хш–126. Но стало уж совсем невмоготу, когда их сменили ФВ–189 — печально знаменитые и известные всем фронтовикам «рамы». «Рама» специально создавалась немецкими авиаконструкторами для ведения разведки и корректировки действий наземных войск. Была оснащена уникальным фотооборудованием и отличными, имеющими большую дальность действия средствами радиосвязи. Наши бойцы знали: появилась в небе «рама» — жди беды! Без всякой натяжки ФВ–189 можно назвать самым ненавистным немецким самолетом времен войны. В конкурентах у него разве что «лапотник» — пикирующий бомбардировщик Ю–87. Сбить «раму» из–за ее невероятной маневренности и хорошей защищенности бортовым оружием было очень непросто и считалось престижным. Даже такие великие асы, как Покрышкин и Кожедуб, не имеют на своем счету ни одного уничтоженного ФВ–189. Самолет был настолько хорош, что нашему знаменитому земляку, авиаконструктору Павлу Сухому, было поручено сделать на его основе советский аналог. Но в небо наша «рама» — Су–12 поднялась только в августе 1947–го...
Не от хорошей жизни — выбирать было не из чего — основным советским разведывательным самолетом в годы войны стал... пикирующий бомбардировщик Пе–2. В бомбоотсек установили фотоаппарат — и вся недолга...
«Пешка» была строга и упряма в технике пилотирования, капризна на взлете и посадке, сложна в обслуживании и эксплуатации, не обладала высокой живучестью. Кроме того, была очень похожа на немецкий Ме–110, поэтому ее часто путали и били свои. Кабина штурмана — рабочее место Георгия Правосудова — находилась за спиной летчика и была очень тесной и неудобной, имела крайне ограниченный обзор вниз и в стороны. Много ли увидишь, заглядывая, что называется, через плечо пилота? Кроме разведки, штурман должен был успевать вести наблюдение за задней полусферой самолета и оборонительный огонь из пулемета, то есть крутиться в своей кабинке как на раскаленной сковородке, крутиться на все 3600!
Как это все происходило, в цветах и красках показано в великолепном фильме «Хроника пикирующего бомбардировщика», ставшем настоящим гимном памяти авиаторов–разведчиков, воздушных рабочих Великой Отечественной. А экипаж, героически погибший во время разведки немецкого аэродрома, в составе летчика Архипцева (артист Геннадий Сайфулин), штурмана Вени Гуревича (Лев Вайнштейн) и воздушного стрелка–радиста Жени Соболевского (Олег Даль) стал собирательным образом всех не вернувшихся на родной аэродром экипажей «пешек». Жестокая статистика войны: из первого боевого вылета на разведку не возвращался каждый десятый экипаж, из 10 экипажей после 30 вылетов в живых оставался только один...
Пе-2Р на боевом задании
Глаза Ленинградского фронта
В апреле 1942 года крылатый «партизанский» отряд специального назначения штаба ВВС Ленфронта под командованием старшего лейтенанта Правосудова, так и не дождавшись своего родного 125–го бомбардировочного полка, влился в ряды 117–й отдельной армейской разведэскадрильи капитана Гладченко. Экипаж Пе–2 становится лучшим в эскадрилье, ему поручают самые ответственные рейды по тылам противника. Всего через месяц, 13 мая 1942 года, комэск Гладченко за проявленные мужество, отвагу и мастерство представляет легендарную тройку Рязанцев — Правосудов — Шахлин к орденам Красного Знамени. Летчик и штурман их получают, а воздушному стрелку верхнее начальство по стойкой «ленинградской» традиции скостило награду до ордена Красной Звезды. По той же причине «ленинградского долгостроя» награждение состоялось только через 3 месяца — 16 августа. Рязанцева и Шахлина уже не было в живых...
В представлении Правосудова к ордену Красного Знамени, кстати, с характерной пометкой на уголке этого документа — «один из лучших разведчиков», говорится: «С 7 апреля по 12 мая 1942 года произвел 21 боевой вылет на разведку со временем 22 часа 20 минут. За этот период полностью и достоверно обеспечил беспрерывной разведкой командование ВВС Ленфронта основных коммуникаций и дислокацию ВВС противника. Работал без прикрытия в глубоком тылу: Красногвардейск — Нарва; Красногвардейск — Луга — Псков; Териоки — Выборг — Коувола; Кексгольм — Рауту. Фоторазведкой установлены аэродромы, занятые авиацией противника: «Красногвардейск», «Сиверская», «Городец», «Коростовичи», «Кресты», «Майсниеми», «Суурмериоки», «Саккола», «Кексгольм», «Вехманен». Отличное владение самолетовождением и слетанность экипажа позволили ему выходить из самых затруднительных положений. 16 апреля 1942 г. при возвращении с боевого задания у южного берега Финского залива самолет был атакован двумя Ме–109. Искусным огнем вместе со стрелком–радистом атаки истребителей противника были отбиты, один из них пошел с дымом к земле, другой отвалил. 10 мая 1942 г. при возвращении с боевого задания над Финским заливом экипаж был атакован двумя Хе–113. Идя на бреющем полете, штурман и стрелок–радист своим огнем отбили все атаки противника. Экипаж и самолет повреждений не получили. Самолет ушел от аэродрома в сторону (аэр. «Левашово». — Прим. авт.) на бреющем полете и, выждав, когда уйдут самолеты противника, благополучно приземлился на свой аэродром. Этот эпизод показал тактическую грамотность и железную выдержку экипажа».
На борту Пе–2 был штурман Правосудов, и поэтому летчик, не боясь потери ориентировки, успешно и активно маневрировал, не позволяя немцам его сбить. В погоню за разведчиком они срывались, словно гончие псы. В условиях полного господства гитлеровцев в воздухе уйти от них живыми было архисложно. Значительная часть полета проходила над Финским заливом, причем без всяких средств спасения при падении на воду. 10 июня 1942 года был сбит немецкими истребителями и упал в воду экипаж земляка Правосудова старшего лейтенанта Станислава Козлова (уроженец тогдашнего Богушевского района на Витебщине). Тела летчика и стрелка–радиста наши моряки нашли и подняли только 24 июня... Чудом спасся, приводнившись на парашюте на мелководье, штурман Владимир Шалимов, кстати, единственный штурман–разведчик из воевавших на Ленфронте, удостоенный звания Героя Советского Союза, правда, случится это в 1945 году.
В носовой остекленной кабине с двумя пулеметами ШКАС в самолете СБ находился штурман
А что такое воздушная аэрофотосъемка? Это полет буквально по ниточке, по идеальной прямой — ни малейшего крена или скольжения, полет с постоянной скоростью на одной и той же высоте, в течение всего времени, пока работает фотоаппарат. Цель для немецких зенитчиков — лучше не придумаешь! Они и лупили по разведчику с остервенением из всех стволов, а затем на него набрасывались дежурившие в небе и успевшие взлететь истребители. Чтобы уцелеть, нужно было обладать не только высоким мастерством, но и хитростью, смекалкой. И главное — разведчик должен был всегда помнить, что он обязан любой ценой доставить отснятую развединформацию на свой аэродром. Любой ценой! Иначе боевая задача не выполнена, а за этим — успех или неудача сражения, жизни тысяч солдат.
29 мая легендарный экипаж, возвращаясь из разведки, был подбит, но из последних сил все–таки дотянул до аэродрома. Уже на посадке удача отвернулась от наших ребят — израненный самолет свалился на крыло и разбился. Рязанцев и Шахлин погибли, Правосудов остался жив, получив только контузию. Это был пятый потерянный им самолет. Заговоренный от смерти? Именно так думали о Георгии его боевые друзья.
(Окончание в следующем номере.)
Советская Белоруссия №164 (24545). Пятница, 29 Августа 2014.
