Вот беглые пишут: «NaviBand записал новый альбом и просит белорусов поддержать его выпуск». И это значит, что никому на фиг не сдался ни новый альбом, ни сам NaviBand со своей искусственно надуваемой «творчасцю». Это здесь они были артисты, они были интересны, они творили, они купались в известности — но захотели перамен.
И перамены не замедлили прийти. Морок схлынул, и оказалось, что вокруг — ничего. Но что самое страшное — внутри ничего.
Много вы слышали с той стороны новых песен, новой музыки, новых строчек, чтобы за душу брали, чтобы сразу — хит? Ничего. А ведь это была «р-революция», «становление нации», «эпохальное событие» — и где хоть что-то, хоть какой художественный отклик? Ни одного. На похоронах — и там больше креатива.
В материале «Этот маленький беглый мир» (20.10.23, «СБ. Беларусь сегодня») уже писал про бывших театральных звезд Гродно, о режиссере-постановщике и ведущей актрисе: «Теперь он работает на подхвате у местного американского электрика, его супругу не берут даже ухаживать за пожилыми больными в хосписе».
Здесь они тщились быть беларускамоўными, здесь это делали напоказ, с этаким эпатажем. «Оба проводят утренники с детками в садиках за пожертвования — и только на русском. Так хотят родители (узбеки, таджики, грузины, армяне) — на языке межнационального общения. Единственном, который все они знают». И никакого эпатажа, когда речь заходит о копейке.
Ну, и те самые перамены: «Ей — 71 год, ему — 67. Снимают небольшую квартиру, «пока у нас даже нет стульев, дочка дала нам надувную кровать». Остаток мебели ищут по объявлениям».
Ничего, скоро им подскажут, что искать надо — по помойкам. Они там, в америках, богатые.
* * *
А вот подоспела и история минских звезд, столичного бомонда:
— Зоя Валентиновна, эмиграция — это, как правило, очень заметные трансформации, и иногда очень стремительные. Вы чувствуете, что изменились за последние три года? — спрашивает безжалостная недожурналистка у той самой Белохвостик.
— Я шью своих кукол, что-то рисую, читаю, готовлю еду, убираю, гуляю. Я стала настоящей пенсионеркой, которой никогда не была. Трудно читать. Стала экономить, экономить.
А ведь было время, актриса в масле каталась, житейских забот не знала вообще, ни она, ни даже семья ее: «Я из тех людей, кто лучше сыграет 100 спектаклей, чем один раз сходит в ЖЭС». Иными словами, про Павлинку-то мы всё знали, а вот про окружающую жизнь, про людей вокруг — ничего. И жили — и хорошо жили!
Не экономили, кукол не шили, читали вдоволь.
— Для меня это просто ужас, а тут надо решать в инстанциях столько вопросов! — вот это и пришли те самые перамены.
— Какая будет следующая премьера, самое главное — когда? Теперь вас стало меньше…
— Пока что мы живы. И мы работаем. У нас будет премьера в октябре, про экстремистов. Готовимся, собираем все свои способности и таланты. А дальше посмотрим.
А на что смотреть, когда смотреть-то уже не на что? Даже премьера — и та про жалость к себе, про злой мир вокруг, про больки об утраченном, брошенном в том городе, куда так хотелось бы вернуться…
Главный вопрос: ради чего все было-то?.. Даже на пенсии дома лучше… Но этот вопрос лучше даже не задавать.
— Все наши болезни начинают подавать голос. У всех из нас есть большие проблемы, которые не излечить. Так мы и будем с этим жить… Моя Валя в этой эмиграционной ситуации стала моей мамой, а я стала ее дочерью. Без ее помощи нам с Александром Федоровичем было бы очень трудно.
А сколько людей остались без такой помощи? Сколько белорусов овцами пошли когда-то за своими кумирами — а теперь по помойкам остатки мебели собирают? Да и ладно бы мебели, уже ведь бывает, что и — еды.
Не жмет у народной когда-то артистки, нигде не давит, нет? А у ее режиссера? Фига в кармане не затекла? С мебелью у столичных звезд все хорошо, Вале не нужно свой надувной матрас отдавать?
Ну и хорошо.
* * *
Общее у всех таких — когда-то невероятных, а сейчас сильно потрепанных, когда-то талантливых, сейчас — мучительно выдавливающих из себя, экономящих — общее вот что: мы, мол, уже пострадали. Досыть, давайте ужо вяртайце нас назад. Жизнь нас уже наказала.
Как, к примеру, все просто у «детских писателей» Жвалевского — Пастернак: фейсбучики свои не просто потерли, а удалили с концами. Усекли под корень. Летапiсь пратэсту при этом, уверен, не просто сохранив, а передав за границу, по-диссидентски. И — снова все норм, пишут новые книги, ведут новые фейсбучики, ни слова про политику, одни лишь семинары да котики.
Про ежедневные вечерние дайджесты со всех экстремистских ресурсов, в которые все таланты-то и ушли, детписы даже не вспоминают. А ведь было время, будто Völkischer Beobachter вели, прям печатный орган НСДАП. И вот — бросили, как курить. Милота какая, правда?
Они же тоже для себя решили, что уже достаточно пострадали. Одно удаление чего стоит, а тут целых два. Добавьте моральные страдания — все вотэтовот читать, от знакомых прятаться, стука в дверь ждать? Не-ет, хватит, мы уже наказаны, отстаньте.
Или еще разговоры:
— Ой, да зачем вы арестовываете-конфисковываете, они ж, дети наши, и так за границей, в бегах, ни поесть, ни поспать! Злые люди их сбили с толку, в блуд ввели, а вы с обыском…
— Так ведь они, дети ваши, — экстремисты!
— Ой, ну что вы такое говорите! Они маркетологами работали. И блогерами. И трудятся.
— А бежали тогда зачем?
— Ой, да что ж вы конфисковываете-арестовываете, нам же и без того не сладко!..
* * *
Может, они и правда наказаны, если говорить о высших промыслах. О нечеловеческом суде. Но я, например, предпочитаю оставить кесарю кесарево. А сам вот какую притчу могу привести для примера.
«Наталья Левая уволилась из IT в Польше и решила вернуться на родину. Коллеги отговаривали, но она сказала, что сильно скучает и уже оплатила в кратном размере донаты за 2020‑й, о чем есть бумага от КГБ», — рассказывают недожурналисты. Наверняка еще и врут, никаких бумаг ведь никто и не видел.
Но на секунду поверим им и проследим за приключениями дальше. «Наталью задержали на границе… Суд над Левой закончился 17 июля в Брестском городском суде, ее обвиняли по трем статьям… Приговор девушке — 6 лет колонии со штрафом в 40 тысяч рублей».
И вот беглые дружно стогнут — за что? Ну, за что?! А ведь ответ перед глазами: «за 2020‑й бумага от КГБ есть», договорились — поверим. А за остальные годы? По секрету скажу: 6 лет и 40 тыщ — это пока только за 21‑й...
Не надо пытаться обмануть — ни пострадавшее от ваших же талантов государство. Щедро платившее когда-то за них. А даже если и нет — не надо.
Не надо пробовать прогнать туфту через готовую работать комиссию по возвращению. Туда, кстати, надо написать, если действительно хочется не пострадать на публику, а вернуться.
Не надо верить, если кто обещает порешать вопросы, — обманет. Да и самих себя не надо обманывать: если и был талант, то он закончился. Вместе с невероятностью, вместе с потерей родины. И он не вернется: ты не чакай, сюрпрызаў ня будзе, ля-ля-ля-лей.
Так что либо с этим жить, либо…
Впрочем, всем этим бывшим звездам рано или поздно, уверен, придется идти на помойку, оставив надежду на объявления. И хорошо, если только за мебелью. Тенденция такая, однако, с тенденцией разве поспоришь?
А все начиналось с возможности: выбери. Сделай правильный выбор.
