«Мне не надо было ничего придумывать»
Я всю жизнь веду дневники, все записываю и перед каждым своим фильмом листаю память — а вдруг там есть то, что мне необходимо, что я подсмотрел, подслушал в жизни!
* * *
Все, что я снял, имеет отношение к истории белорусской литературы ХХ века. И Владимир Короткевич, и Иван Шамякин, и Василь Быков — это уже история. В каждом фильме, снятом по произведениям этих писателей, есть частица меня самого, моей матери, соседей — людей, среди которых я вырос. Если внимательно посмотреть мои фильмы, то можно убедиться, что в каждом из них одна и та же изба по планировке. Читая повесть «Знак беды», я видел свой дом, в котором вырос и из которого так рано ушел «в люди». Мне не надо было ничего придумывать. Все герои двигались по моему федюковскому дому. Мне было легко с ними, я знал каждый их шаг, поэтому мизансцены рождались сами, легко принимались актерами. И сегодня, когда работаю над романом Богомолова «Момент истины» («В августе 44-го...»), все деревенские сцены снова оживают в моем федюковском доме.
Михаил ПТАШУК покорил Голливуд — перед ним раскрывались новые двери
* * *
Когда я в рукописи прочитал «Знак беды», не спал всю ночь. На меня нахлынули воспоминания. Мне ничего не надо было придумывать — я все помнил, слышал их разговоры, ночные сходки, на которых они договаривались стоять вместе, не сдаваться. Помню, как плакала моя бабтя, отдавая единственного коня в колхоз, как этот конь по ночам приходил к нашему сараю и тихо ржал — просился, чтобы его впустили на место. Бабтя с мамой сидели у окна и плакали. Все это не придумаешь, это надо было видеть и пережить. Сценарий моего детства уже давно лежит на столе. Но я не знаю, смогу ли осуществить свою мечту.
* * *
Я всегда говорю, что артисты растут на больших ролях, а режиссеры — на большой литературе и выдающихся артистах. Все мои фильмы заселены прекрасными актерами: Олег Ефремов, Александр Абдулов, Нина Русланова, Геннадий Гарбук, Владимир Гостюхин, Виктор Проскурин и, конечно же, люди, с которыми я снял свои любимые фильмы. Уже только одно общение с ними доставляет удовольствие, потому что у этих талантливых людей свой угол зрения не только на профессию, но и на роль и фильм в целом. Не скрою, я много раз оказывался не готов к общению с ними, но они приучили меня готовиться к этим встречам, придумывать варианты решения той или иной сцены. Это очень интересное занятие — постоянно решать ребус. Едешь в метро, автобусе, машине, занимаешься домашними делами, а в голове крутятся варианты. Жена всегда смеется, мол, мухи закрутились в голове, а мне это помогает быть в форме, особенно в период простоя. Я так привык к этой форме, что не представляю своей жизни без этого.
* * *
За многие годы работы на студии я редко менял съемочную группу. У меня почти на всех фильмах был один и тот же директор — Алексей Михайлович Круковский. Умный, деловой, преданный кино человек. Каждый раз, начиная новый фильм, он говорил мне:
— Зачем ты опять лезешь на рожон?
— Какой рожон?
— Опять фильм будет под контролем, а это нервы всей съемочной группы! Опять будут устраивать просмотры, следить за материалом! Зачем тебе это? Все живут как-то иначе, спокойно работают, у всех хорошие отношения с начальством. Зачем тебе все это?
— Я ничего не могу сделать! Видишь, какой хороший сценарий. Тебе нравится?
— Ну и что, что хороший. У нас жизни из-за него не будет!
Всегда ворчал, а все равно работал. Знал, что я не могу иначе. И мы снимали.
Во время съемок фильма «В августе 44-го...».
«Благодарю судьбу, что родилась в такой семье»
Этот год мог быть радостным в нашей семье: папин 75-летний и мамин 70-летний юбилеи, но для меня эти даты окрашены в цвет скорби. Я могу сказать, что жизнь родителей, нашей семьи была яркой, интересной, радостной. И очень счастливой, потому что в ней было много любви. И друг к другу, и к делу, которому родители посвятили свою жизнь, — белорусскому кино. Мои родители прожили вместе почти полвека, это был пример очень теплых, искренних и живых отношений, которые они сумели сохранить на протяжении всех лет совместной жизни. И мама была не просто женой, но и большим другом папы, в чем-то даже его духовным пастырем, первым слушателем и редактором сценариев его фильмов, главной советчицей. Я с трепетом иногда перечитываю нежные письма отца к нам с мамой, где он ласково называл ее «моя Маруся». После смерти отца мама принимала активное участие в мероприятиях и проектах, посвященных сохранению памяти о нем. Надеюсь, что мне удастся продолжить это дело.
* * *
Я благодарю судьбу за то, что мне довелось родиться в такой замечательной семье. Папа не был диктатором в доме. Но его слово было решающим, самым авторитетным, так как, кроме огромного таланта и жизненного опыта, у папы была необыкновенная интуиция: он предвидел события, предсказывал поведение людей и не ошибался.
В нашей семье была очень непринужденная, свободная и живая атмосфера. Отец умел из жизни сделать шоу, праздник. Папа был прекрасным актером, всегда в лицах и очень смешно рассказывал интересные эпизоды со съемок и кинофестивалей. Он объездил со своими фильмами почти весь мир, привез множество престижных призов и наград с международных кинофестивалей. Мы с мамой всегда с нетерпением ждали его возвращения. Я помню эти моменты, когда папа, вернувшись из очередной командировки, зарубежной поездки, переступал порог дома, открывал дорожную сумку и высоко поднимал над головой очередной приз и, заливаясь счастливым смехом, объявлял: «Девки, я вам золотую бабу привез!» Так он в шутку называл свои кинопризы. А потом просто осыпал нас с мамой подарками. Папа был очень заботливым семьянином, мужем, отцом, сыном, дедом.
Лика Пташук получила актерское образование, но сегодня работает редактором и режиссером Белорусского радио.
* * *
У папы было отличное чувство юмора, в нашем доме не стихали смех и людские голоса — часто собирались творческие компании. Он обожал гостей, атмосферу праздника, искусно накрытые мамой столы со множеством закусок. Он мог позвонить ей после съемок и сказать: «Маруся, мы сейчас едем к нам домой, нас пятеро». И мама всегда их гостеприимно встречала. Часто это были известные кинематографисты. Я любила присутствовать на этих посиделках, слушала их беседы о кино, литературе, событиях в искусстве. Открывала для себя этот прекрасный мир, этих людей, полных свободы и творчества. И мне это так нравилось.
* * *
Отец был одержим профессией режиссера, творчеством, кино и любил повторять, что только одержимый человек может заниматься искусством. Разбирая архивы семьи, я нашла его один из самым первых личных дневников, когда он из деревни Федюки после школы в 17 лет уехал в Калинин-град в культпросветучилище. Дневник начинается со слов: «Мне 17 лет! Я сделал очень мало! Я обещаю, что стану режиссером кино и буду учиться во ВГИКе!»
Мы с ним были друзьями. Несмотря на занятость в кино, он успевал уделять мне время, мы часто вместе куда-то ездили, я побывала на съемочных площадках всех его картин с самого детства. Мы много говорили с ним на темы кино, размышляли на темы творчества, искусства. Он мой главный учитель в профессии, несмотря на мое московское театральное образование. Папа был неразделим со своей профессией, предан ей.
* * *
Наша последняя встреча… Он приехал из Лос-Анджелеса, из Голливуда, где снимал свой последний фильм. Утром звонок от отца, в телефонной трубке бодрый, радостный голос: «Доча, я приехал на один день, завтра уезжаю в Москву на «Нику», потом оттуда лечу в Мексику на фестиваль, а потом снова в Америку, мне предлагают там новый проект, а также преподавание в киноакадемии, долго не увидимся, срочно приезжайте!» Едва мы перешагнули порог квартиры родителей, утонули в объятиях отца. Радостный, маленький тогда, мой сын Мишка возился с американскими игрушками, а отец, буквально захлебываясь от счастья, рассказывал: «Я нашел в Голливуде звук, который искал всю жизнь и не мог найти нигде. Я нашел звук смерти!» Этот звук был его воспоминанием детства, он рассказывал, когда срубили сад возле его дома в деревне, а над разрушенным гнездом летала и «плакала» птица. В отцовских воспоминаниях этот звук — плач птицы — навсегда остался символом смерти, он его искал всю жизнь, не мог найти на нашей киностудии и наконец нашел в Америке…
Наша последняя встреча… Мы сидим за накрытым по традиции столом все вместе в последний раз, тогда мы этого еще не знали. Папа вдохновенно, эмоционально рассказывает о своей жизни и работе в Голливуде, много говорит о планах, о своей мечте снять белорусский «Титаник», фильм о чернобыльской трагедии, о ближайших поездках и, конечно, о предстоящей московской «Нике», где его фильм «В августе 44-го...» номинирован в шести номинациях…
stepuro@sb.by
