«Наш космос» – тоже, к слову, проект Филипповича. Хотя ему давно нет нужды самоутверждаться или оригинальничать: Даниилу 28 лет, а на его счету уже почти три десятка спектаклей.
– Я просто почувствовал, что уже готов начать передачу своего опыта, энергии и энергетики. Поэтому принял предложение колледжа стать руководителем курса по специальности «режиссура обрядов и праздников», но курировать планирую в том числе специальные дисциплины – режиссуру и мастерство актера. Моя задача в данном случае – не слепить их по своему образу и подобию, а, наоборот, направить к себе самим, раскрыть таланты и потенциал. Если будет запрос подготовить ребят к поступлению в ГИТИС (который сам окончил), Щепкинское или Щукинское училища, над этим тоже будем работать. Прием документов на мой курс, кстати, уже начался. Первый экзамен – 13 августа.
– Занятость со студентами не помешает постановочным планам в Купаловском?
– У меня достаточно сил и энергии. Подготовка к новому сезону идет своим чередом. 23 августа на открытии сезона в театре представлю ребят труппе. Планирую задействовать их в массовке спектакля «Р + Дж = любовь». Да, пока роли без слов, но они выйдут на сцену легендарного Купаловского театра. Если все сложится удачно, некоторые из них будут зачислены в штат. Не исключаю такую возможность.
– Почему в качестве новой большой работы вы выбрали каноническую костюмную трагедию Шекспира, которую уже не раз ставили и экранизировали другие режиссеры?
– В моем случае часто случается так, что не я ищу материал, а он находит меня. В какой-то момент жизнь подбросила мне историю Ромео и Джульетты, хотя я никогда не мечтал ее поставить. Но это не будет дословный перенос текста Шекспира. Это, скорее, моя реакция на конфликт, который лежит в основе трагедии. Более того, не уверен, что историю Ромео и Джульетты можно интерпретировать как трагедию. Да, герои умирают. Но взгляните шире – их смерть помогает примирить два враждующих веронских рода, семьи забывают о разногласиях. То же самое происходит в «Грозе» Островского (я ставил этот спектакль полтора года назад в Полесском драмтеатре). После смерти Катерины город уже не может быть прежним… Для меня обе эти пьесы – о поступке, после которого жизнь вокруг и люди меняются.
– А вы сами нашли такую любовь, за которую, как Ромео, можно умереть?
– К счастью, я влюблен и люблю.
– В прошлом году Купаловский вновь взял курс на создание национальных спектаклей. Давайте пофантазируем: какая книга могла бы стать основой для новой постановки?
– Уже есть планы по созданию спектакля по произведению одного из отечественных авторов. К сожалению, подробностей пока рассказать не могу. Но вообще хотел бы предложить театру эксперимент с «Павлинкой». Как вы знаете, у нас есть две сцены: основная и малая. Классическая «Павлинка» идет на большой. А на малой сцене я хотел бы сделать современную «Павлинку». Мне кажется, это будет вызов и для актеров, и для самого театра.
– Не боитесь, что публика не оценит замах на святое?
– Это нормально: одни понимают и принимают мои работы, другие нет. Невозможно понравиться абсолютно всем. У меня как режиссера есть свои зрители и поклонники, вижу их на всех спектаклях. Но негативная реакция тоже важна. Не скажу, что люблю, когда мне дают пощечины, но они полезны. Так что негативные отзывы тоже читаю с интересом. И, кстати, не люблю, когда говорят, что «спектакль хороший». Это как будто бы банальная попытка отговориться.
– А что сказать зрителю, если слов не хватает, а похвалить режиссера и артистов хочется?
– Когда я был художественным руководителем театра-студии «Открытое пространство», публика после спектаклей оставляла мне записочки. «Вы – мой космос», например. Храню их до сих пор. Но я не говорю, что выражать восхищение нужно исключительно такими метафорами. Лучшая похвала – это порассуждать и детально разобрать спектакль. Но похвалой может быть и молчание. Расскажу такой случай. Когда учился в Москве в ГИТИСе, после одного из спектаклей в театре имени Пушкина я вышел на Тверской бульвар и буквально не знал, куда себя деть и как дальше жить: то ли забирать документы из института, то ли звонить и просить у всех прощения… Чувства накрывали волной. Вот такая оценка нужна режиссеру. Но лучше еще раз прийти на спектакль, чтобы ощутить те же эмоции.
– Вы сами можете одни и те же спектакли пересматривать несколько раз?
– Очень часто так делаю. С 14 лет я пробирался в драмтеатр имени Горького и тайком смотрел все, что там шло. Ходил так до 18 лет – ни одной премьеры не пропустил! А еще был абсолютно на всех показах «Свадьбы» Владимира Панкова в Купаловском. Вот сколько раз шел спектакль в Минске, столько смотрел. И ни разу не надоело.
– Стать режиссером ведущего театра страны в 25 лет – это больше удача или шанс, который вы заслужили?
– Никогда не задумывался. Но это и хорошо, иначе растерял бы все то, что дала мне судьба. Мечтаю о собственном театре, однако Купаловский занял все мое время. А еще боюсь предать или обидеть нашего худрука Ольгу Нефедову, очень ценю и люблю ее, она для меня самый близкий в театральной среде человек.
– Как отнеслись к вам мэтры: Геннадий Овсянников, Зинаида Зубкова, Тамара Миронова? Изменилось ли их отношение сейчас?
– С Тамарой Васильевной мы влюбились друг в друга с первого взгляда и до сих пор каждый день купаемся в этой любви. И дай бог, чтобы это продолжалось как можно дольше. 3 июля ей было присвоено звание народной артистки Беларуси. Как же я был рад за нее! Это достойнейший человек и великолепная актриса. С Зинаидой Петровной Зубковой мы сначала друг к другу присматривались, но потом она признала меня и сказала «да». С Геннадием Степановичем первый раз близко столкнулись на репетициях «Часа жыцця», он сказал мне, что нельзя терять марку, что мы должны продолжать соответствовать статусу ведущего театра страны. Опять же, я пришел не в театр – никогда не мечтал о Купаловском. Я пришел к людям. Они мне интересны, и, мне кажется, наша с ними любовь абсолютно взаимна.
leonovich@sb.by
