Гвардии техник–лейтенант Аня Пилипенко. Кто сегодня, кроме ее родных, помнит о ней? А ведь портрет этой девушки должен быть во всех музеях, посвященных Второй мировой войне, ее имя должно обязательно присутствовать в военно–исторических справочниках и энциклопедиях. Такого больше не знала история войны: девушка–лейтенант берет в плен любимчика Гитлера, командующего 27–м армейским корпусом, гремевшего на весь вермахт генерала пехоты (что соответствует советскому генерал–полковнику) Пауля Фелькерса, назначенного командовать окруженной под Минском в июле 1944 года 105–тысячной группировкой войск, в которой находились остатки 23 дивизий из 4–й и 9–й армий во главе с семью генерал–лейтенантами и шестью генерал–майорами!
Минск. Июль 1944 г.
9 июля 1944 года в 25 километрах от Минска, у поселка Рассвет, генерал Фелькерс — «белорусский Паулюс» покорно поднимет руки перед Аней Пилипенко, а 17 июля возглавит марш побежденных: колонну из 57.600 пленных немецких генералов, офицеров и солдат разгромленной в Белоруссии группы армий «Центр», которую под конвоем проведут по центру Москвы.
9 мая 1992 года в Лиде праздновали 50–летие 1–й гвардейской Сталинградской ордена Ленина, дважды Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова штурмовой авиадивизии, в которой мне посчастливилось тогда служить. Ветераны, съехавшиеся из разных уголков непонятного СНГ (СССР к тому времени уже умер, но не для них), радуясь возможности пообщаться с нами, их наследниками, делились самым дорогим, сокровенным, памятным. Участник освобождения Белоруссии от фашистов, наш легендарный земляк, Герой Советского Союза, кавалер двух орденов Ленина и семи (!) Красного Знамени, маршал авиации Иван Пстыго, рассказывая о боях за Минск, поведал нам о специальном задании, которое было возложено на него командованием 1–й воздушной армии. Ему, в июле 1944–го командиру 893–го Витебского штурмового авиаполка, предстояло с аэродрома под Минском в обстановке строжайшей секретности организовать отправку в Москву немецких генералов, взятых в плен во время операции «Багратион». За ними прислали транспортный С–47 «Дуглас» и двенадцать истребителей Як–9 для сопровождения. «Лампасный груз» прибыл на аэродром рано утром в сопровождении охраны — офицеров НКВД.
Пленных немцев ведут по улицам Москвы.
Во время оформления «ценного багажа» и перегрузки его из «студебекеров» на борт С–47 офицер охраны, ткнув пальцем в высокого, увешанного орденами генерала, с усмешкой произнес: «Этого в плен взяла девчонка–лейтенант!»
Вероятность встречи на фронтовой дороге лейтенанта Ани Пилипенко и генерала пехоты Пауля Фелькерса фактически равнялась нулю. Судите сами, Аня служила техником звена в 46–м гвардейском Таманском Краснознаменном ночном бомбардировочном полку 4–й воздушной армии. Полк был особый — женский! Единственный, среди участвовавших в войне, в котором на всех без исключения должностях служили только представительницы прекрасного пола. Место службы гвардии техника–лейтенанта Пилипенко — аэродром, который, как известно, размещался в тылу, вдали от передовой.
Анна Пилипенко.
Штаб командира 27–го армейского корпуса генерала пехоты Фелькерса дислоцировался по другую сторону фронта и тоже в тылу, вдали от линии траншей.
К тому же и воевали они всю Великую Отечественную на разных фронтах, и биографии у них складывались так, что их встреча не должна была произойти ни при каких раскладах. Но неумолимый рок судьбы все–таки сведет их, сведет под Минском.
Биография украинской девчонки Ани Пилипенко проста и незамысловата. Школа, комсомол, курсы авиамехаников при аэроклубе Осоавиахима, авиаотряд гражданского воздушного флота. О службе в армии она и не мечтала.
Но грянула война. Поздней осенью 1941 года в Москве под эгидой ЦК ВЛКСМ известная авиатор–рекордсменка Герой Советского Союза Марина Раскова начала формировать женскую авиагруппу. Девушек, желающих попасть в эту часть, было очень много, но брали самых лучших, самых подготовленных. На должность рядового авиамеханика строгая комиссия отобрала и Аню Пилипенко.
Самолет У–2 из женского полка
ночных бомбардировщиков, 1944 г.
В декабре сорок первого она надела военную шинель. Затем был город Энгельс, где их 588–й полк ночных бомбардировщиков проходил слаживание, подготовку, получал авиатехнику — деревянно–полотняные У–2.
Главный конструктор этого самолета Николай Поликарпов, узнав об этом, изо всех сил пытался отговорить командование Красной Армии от этой, как он считал, авантюры. Учебный биплан У–2 не способен быть бомбардировщиком, считал он, а девушек–летчиц ждет неминуемая смерть уже в первом вылете!
Подопечный механика Ани Пилипенко самолет У–2 и впрямь не смахивал на воздушного бойца. Сплошь дерево, сосновые рейки и полотно на казеиновом клее, оцинкованных гвоздях и лаке эмалите. Немножко стальных труб, тросов, проволоки. Вместо хвостового колеса — деревянный костыль из ясеня со стальной пяткой. Экипаж — летчика и штурмана — защищала «броня»: 2–миллиметровая фанера обшивки кабины и целлулоидный козырек! Даже топливный (емкостью всего 126 литров) и масляный (на 21,5 литра) баки были из железа толщиной всего 0,6 мм и 0,5 мм соответственно. Кстати, топливо поступало в двигатель самотеком, без насоса! Радиосвязи не было не только с землей, и между собой члены экипажа общались с помощью переговорной трубы — «матюгальника»! Приборное оборудование — проще не бывает, техпараметры тоже не ахти: крейсерская скорость — 110 км в час, потолок всего 3.000 м. Но чтобы забраться на эту высоту, самолету понадобится целых 30 минут! Слишком слабым, всего в 100 лошадиных сил, был его пятицилиндровый двигатель воздушного охлаждения М–11. Это был главный объект на У–2, за который отвечала механик Аня Пилипенко. Работает, тянет движок — летит самолет, живет экипаж.
Но были у «кукурузника» качества, которые сделали У–2 настоящим боевым самолетом — хозяином ночного неба. Для аэродрома годилась любая самая обыкновенная поляна: для взлета хватало около 80 метров, а для посадки и вовсе 50! Скорость взлета и посадки всего 70 — 80 км в час! При этом У–2 сбрасывал на врага 300 кг (а в перегрузочном варианте и до 400!) бомб. Столько же поднимал Ил–2, чуть больше двухмоторный Пе–2. Хозяйкой одного, а с 1943 года, будучи техником звена, трех «авиарейсеров» У–2 и была Аня Пилипенко.
Ремонт окончен — У–2 готов к полету, 1944 г.
Лишь 23 мая 1942 года после долгой подготовки, сомнений и страхов начальство разрешило 588–му женскому полку ночных бомбардировщиков вылет на Южный фронт. Начался отсчет боевой работы сержанта Пилипенко. Первый боевой вылет ее самолета — в ночь на 12 июня 1942 года. А потом — ночь за ночью, одно боевое задание за другим. Сальские степи, Ставропольское направление, Владикавказ, Моздок, Тамань, Новороссийск, Керчь, Кубань, Крым. Круглый год под открытым небом, без ангаров и ремонтных мастерских в кромешной темноте, при свете карманного фонарика, пропахшая бензином, маслом и эмалитом, она делала свое нелегкое дело: обеспечивала боевые вылеты У–2. А их за ночь могло быть 6, а то и 8!
Девушки-техники и авиамеханики 46-го гвардейского полка перебазируются
на новый аэродром.
Посадка, встреча самолета, осмотр, заправка, устранение повреждений и неисправностей и снова взлет! Дырки от пуль и осколков, положив заплатку из полотна, она ловко зашивала специальной кривой иголкой. Затем покрывала эмалитом и — готово! Отремонтировать карбюратор, магнето, снять с двигателя цилиндры, притереть клапаны, заменить кольца, пробитый пулями винт и поврежденную ось шасси — все было по плечу авиамеханику Пилипенко.
Начальство это видело и ценило. Аня становится механиком звена, получает звание старшего сержанта. 15 ноября 1942 года командир полка майор Евдокия Бершанская представляет Пилипенко к ордену Красной Звезды. К этому времени Аня лично обеспечила 211 боевых вылетов, а ее звено, не допустив ни одного срыва выполнения задания, обслужило 706 боевых вылетов, выполнив при этом 8 крупных и 95 мелких ремонтов. Вышестоящее командование с представлением Бершанской, увы, не согласилось и наградило Пилипенко вместо ордена Красной Звезды медалью «За отвагу».
День ото дня усложняются задачи, увеличивается объем боевой работы, а вместе с авторитетом женского полка — его удостаивают звания «гвардейский» — растет и авторитет Ани Пилипенко. В 1943 году ее принимают в партию, она становится техником звена, получает звание гвардии техника–лейтенанта.
К концу апреля 1944 года на счету ее звена уже 1.635 боевых вылетов (из них Аня лично обслужила 860!), 615 ремонтов и 138 крупных работ. За отличное выполнение боевых заданий командования Пилипенко получает шесть благодарностей и награждается орденом Красной Звезды.
Фронтовая карта места пленения генерала пехоты Фелькерса: поселок Рассвет (сегодня не существует), деревня Ясновка.
Не успела она толком обмыть орден, как буквально ошарашил неожиданный приказ: их 46–й гвардейский Краснознаменный Таманский полк из Крыма срочно перебрасывается за тысячу километров — на 2–й Белорусский фронт!
Это уже совсем недалеко от 27–го армейского корпуса генерала Фелькерса. Неумолимая судьба уже запустила часы, отсчитывающие время до их неизбежной встречи, ставшей для Фелькерса — позором, а для Пилипенко — славой!
Пауль Густав Фелькерс родился 15 марта 1891 года в городе Киль и, став профессиональным военным, не мыслил себя вне германской армии. Прошел все воинские ступени от юнкера до генерала пехоты. Звание лейтенанта получил в 1912 году, когда до рождения Ани Пилипенко было еще целых семь лет! Активный участник Первой мировой войны, на фронте командовал взводом, ротой, батальоном. После войны как один из лучших офицеров был оставлен в немногочисленной немецкой армии.
Его военная карьера развивалась стремительно: 1931 г. — майор, 1934 г. — подполковник, 1937 г. — полковник.
Начавшаяся Вторая мировая для командира стрелковой бригады Фелькерса что манна небесная: его боевой опыт востребован, он вновь занят любимым делом — войной.
...В 1943 году 27–й армейский корпус Фелькерса, ставшего к тому моменту генералом, занимал важное стратегическое положение в группе армий «Центр». Он находился в самом центре так называемого белорусского балкона и прикрывал главное направление по магистрали Москва — Минск на Оршу и Борисов. Через позиции дивизий корпуса пролегал кратчайший путь к столице Белоруссии. И надо отдать Фелькерсу как военачальнику должное: держал он это направление очень крепко, держал без малого год — с июля 43–го по июнь 44–го. И крови наших соотечественников пролил здесь немерено.
Все, что осталось от немецкой колонны на дороге Могилев — Минск
после ее бомбардировки девушками из 46–го гвардейского полка.
Надо сказать, что Западный фронт под командованием генерала армии Василия Соколовского действовал крайне неудачно. С октября 1943 года по апрель 1944 года здесь проведено 11 наступательных операций: 2 на Богушевском, 3 на Витебском и 6 на Оршанском направлениях. Наши потери составили 383 тысячи 870 человек убитыми, ранеными и больными. Это без пленных и пропавших без вести...
Взять Оршу к 12 октября 1943 года, как того требовал Сталин, не удалось. Не получилось это сделать и в ходе последующих пяти наступлений. Несколько километров, отобранных у врага за полгода на Оршанском направлении, стоили войскам Западного фронта 117.368 убитых и раненых бойцов... Сломить сопротивление вермахта не удавалось. Более того, неудача за неудачей преследовали нашу армейскую разведку. За одного языка приходилось платить жизнью 5 не вернувшихся из поиска спецназовцев.
В апреле 1944 года разъяренный очевидными провалами Сталин послал на Западный фронт специальную комиссию во главе с Маленковым. Командование фронтом было немедленно снято со своих должностей, а на основе Западного фронта сформировали 3–й Белорусский и 2–й Белорусский, в состав которого и влился 46–й гвардейский женский полк ночных бомбардировщиков.
Но нет худа без добра. Неудачи, огромные потери Западного фронта притупили бдительность гитлеровцев, вселили уверенность в собственную непобедимость.
В июне 1944 года загрохотала тысячами орудий операция «Багратион». Для наших девушек–бомберов она началась в ночь с 22–го на 23–е июня, когда их экипажи бомбили скопление вражеских войск у населенного пункта Перелоги южнее Дрибина, что на Могилевщине. Немцы надеялись задержать наши войска на реке Проня. При налете на Перелоги особо отличились экипажи гвардии старшин Кати Олейник и Маши Тепихиной, гвардии лейтенантов Наташи Меклин и Ирины Себровой, гвардии старшего лейтенанта Тони Худяковой. Их успеху радовалась и гвардии лейтенант Аня Пилипенко, которая готовила их самолеты к боевому вылету. Летние ночи коротки, а днем У–2 — легкая мишень для врага. Летать в Белоруссии девушкам было непросто, слишком уж малоориентирная местность: сплошь леса, речушки, озера да болота. Держались ближе к дорогам, по ним и выходили на цель.
Ночью 26 июня эскадрилья гвардии майора Евдокии Никулиной нанесла мощный удар по колонне врага, двигающегося по дороге Шклов — Черноручье. Экипажи Нади Тропаревской, Клавы Серебряковой, Надежды Поповой, Натальи Меклин, Магубы Сыртлановой нанесли гитлеровцам большие потери.
Командующий 27–м армейским корпусом Пауль Фелькерс
Кипела работа и на аэродромах, где не покладая рук трудились авиатехники. Хотя какие это были аэродромы? Просто поле, обыкновенная поляна. Ни тебе блиндажей, ни укрытий. Здесь же и работали, здесь же и отдыхали — под крыльями самолетов. Фронт двигался быстро, самолеты перелетали на все новые и новые посадочные площадки, а следом где на грузовиках, а где и пешком двигалась Аня Пилипенко со своими подругами. Начальство о девушках не позаботилось, транспортный самолет, увы, не выделило. А окрестные леса уже вовсю кипели от отступающих гитлеровцев...
Напряженная ночь выдалась 28 июня. Девчата работали по немецким частям у родной для Президента Беларуси Александра Лукашенко Копыси, что севернее Шклова. По скоплению гитлеровцев на дороге нанесли точный удар экипажи гвардии лейтенанта Натальи Меклин и гвардии красноармейца Любы Мищенко. Взлетели на воздух машины с боеприпасами после налета У–2 гвардии старшего лейтенанта Нади Поповой. Как всегда, снайперски бомбил геройский экипаж в составе летчика гвардии лейтенанта Татьяны Макаровой и штурмана гвардии лейтенанта Веры Белик. Окрестности Копыси были озарены пожарами, стало светло, как днем. Здесь до утра рвались боеприпасы и машины–бензовозы...
В эту же ночь экипажи Евдокии Никулиной, Раисы Ароновой и Марины Чечневой бомбили немецкие части, отступавшие по дороге Белыничи — Погост... Здесь творилось что–то невообразимое: войска двигались в три ряда сплошным потоком. Промахнуться было невозможно. Из Белыничей буквально накануне едва успел унести ноги штаб 4–й немецкой армии генерала пехоты Типпельскирха. У Погоста 29 июня под бомбами погиб командир 337–й пехотной дивизии генерал–лейтенант Шюнеман, который только сутки исполнял обязанности командира 39–го танкового корпуса вместо убитого в районе Березино генерала артиллерии Мартинека.
Севернее Березино и Червеня под бомбы наших девушек попали «непобедимые» гренадеры из корпуса железного Фелькерса. Откуда они здесь, в полосе 2–го Белорусского фронта, взялись?
Опора, стержень всей 4–й немецкой армии, 27–й армейский корпус, состоявший из самых лучших дивизий группы армий «Центр», — 78–й штурмовой генерал–лейтенанта Ганса Траута, 25–й моторизированной генерал–майора Пауля Шурмана и 260–й пехотной генерал–майора Гюнтера Клямта, должен был насмерть стоять на позициях восточнее Орши и не дать продвинуться 3–му Белорусскому фронту ни на шаг. Корпус насчитывал около 40 тысяч отлично вооруженных, экипированных и подготовленных к длительной обороне солдат и офицеров. Несколько полос укреплений, нашпигованных противотанковыми орудиями, минными полями, тысячи противотанковых гранатометов «пацерфауст», реактивных противотанковых ружей «офенрор», кумулятивных гранат в руках испытанных гренадеров фюрера должны были остановить советские танки. Цементировал оборону единственный на всем фронте в Белоруссии 501–й тяжелый танковый батальон, вооруженный грозными танками «Тигр».
Но охваченный с флангов частями наших 31–й и 11–й гвардейской армий непобедимый корпус Фелькерса не выдержал и побежал. Назначенный ответственным за оборону Орши командир 78–й штурмовой дивизии генерал Траут с задачей не справился — и 26 июля отдал приказ оставить город. Все три дивизии корпуса начали «драп–марш» на запад. Так как дорога на Борисов была уже в руках советских войск, пришлось повернуть на юго–запад. Вот здесь, на рубеже реки Березина, Фелькерс и оказался в полосе наступления 2–го Белорусского фронта и впервые попал под бомбы девчат из 46–го гвардейского полка. Надо сказать, что связь со своими частями Фелькерс не потерял и отступал по всем правилам военной науки — с арьергардом, охранением и разведкой. 2 июля северо–восточнее Червеня он встретился с остатками дивизий 12–го армейского корпуса генерал–лейтенанта Винценца Мюллера, отступающих от города Березино.
Приказом гитлеровской ставки все части, оказавшиеся в окружении восточнее Минска, а это более 100 тысяч человек, подчинялись генералу пехоты Фелькерсу. Согласно плану прорыва из котла, разработанному Фелькерсом, одна часть группировки под командованием Мюллера должна была отступать по маршруту Рудня — Пекалин — Волма — Станьково — Негорелое, другая, во главе с самим Фелькерсом, — через Гребенку, Нежевку, Смиловичи, Руденск. Общее для всех направление — Барановичи. Но гладко было на бумаге. 3 июля Мюллер получил от Фелькерса последнюю радиограмму: «Прорыв не удался — оборона».
К этому времени наши войска освободили Минск!
Советская Белоруссия № 123 (24753). Среда, 1 июля 2015
