Художника кино Владимира Дементьева вспоминает вдова Светлана Дементьева

В свои 14 Александра Нехай уже состоявшаяся звезда — ее одинаково часто узнают на улицах Минска и Москвы, пишут ей письма, количество которых можно считать мешками (именно так — прежних, бумажных писем Александра получает ничуть не меньше, чем посланий в соцсетях). За считаные минуты, в тот самый момент, как на слепых прослушиваниях шоу «Голос. Дети» к нашей девчонке повернулись все судьи одновременно, ее слава стала международной. Хотя еще до этого Александра успела завоевать лауреатство «Славянского базара» и объехать даже не полмира, а больше — пела на сценах Италии, Турции, Швеции, Великобритании, Китая, Марокко и еще доброго десятка стран. Первые же страницы интернета выдадут о ней мегабайты информации, вплоть до прабабушки, которая солировала на коронации Николая II. Но, очевидно, не только талант к пению достался Александре в наследство.


Однако ирония времени в том, что сегодня имя ее деда почти никому ничего не скажет. Хотя тот самый «золотой период» белорусского кино, о котором все жарче ностальгируют нынешние актеры и зрители, этим именем ограничен очень четко. В титрах самых громких картин «Беларусьфильма» Владимир Дементьев — всегда среди первых, от военной драмы «Через кладбище» до военного же триллера–боевика «В августе 44–го». А между ними больше полусотни других фильмов, каждый из которых у многих из нас до сих пор в числе любимых и пересматриваемых. Фильмов, где ощущение достоверности времени было в прямом смысле делом его рук.

Он мог считаться баловнем судьбы — более востребованного художника–постановщика не встречалось, пожалуй, ни на одной из советских киностудий. Не одарить, не заметить такого судьба не могла: слова «пауза», «остановка» Дементьев знал больше теоретически, трудолюбием отличался отменным — Александра, которой он так гордился, в этом смысле стопроцентно его внучка. И профессиональных побед у нее наверняка будет еще немало. Хотя бабушка, Светлана Дементьева, желает ей совсем другой судьбы.

— Только на эту тему мы с внучкой еще не говорили, — откровенничает Светлана Феофановна. — Но женское счастье — оно ведь в семье, правильно? Придет время — подскажу ей, где искать хорошего мужа... Хотя тут никаких секретов — лучшие мужья получаются из военных. Как мне кажется, у них особое отношение к женщине.

Старшая внучка, подарившая Светлане Феофановне троих правнуков, ее точку зрения подтверждает наглядно. Но ведь и сама Дементьева была женой, по сути, человека военного — многочисленные награды Владимира Дементьева его вдова и сейчас хранит так же бережно, как семейные альбомы и газетные вырезки с фотографиями младшей внучки. Награды, о которых мало кому было известно: даже в интервью Дементьев никогда не рассказывал о себе, переводя разговор на друзей. Быкова, Шукшина, Пташука, Турова, Степанова, Четверикова...

Ящик

— Вот медаль «За отвагу», орден Славы, — Светлана Феофановна осторожно перебирает боевые награды мужа. — А знаете, как его в партию приняли? Сразу после победы дело было. «Выстроил нас командир, стал называть фамилии, — рассказывал Володя. — Дошел до моей — и тут кто–то выкрикнул: «Так ему ж еще 18 нет!» Командир матюгнулся, взглянул на него — и махнул рукой. Ладно, мол. Так и приняли.

Когда началась война, дядя, работавший расточником на заводе, взял его к себе. Дотянуться до станка Володя не мог, пришлось подставлять ящик — 13 же лет всего. Сутками делал снаряды, но мечтал попасть на фронт. И попал–таки — добавил себе возраста, оказался в десантной школе. В 1944–м его направили выбивать фашистскую танковую дивизию в Венгрии. Все вспоминал, как они спускались на парашютах, а гитлеровцы стреляли в них, чисто как в зайцев...

А 9 Мая Володя встретил уже на пороге Венского театра. За всю войну — ни одного ранения.

Выставка

Мы с подружкой называли его дядей Володей — он же был на 8 лет старше. Наша семья жила в квартире напротив, и я хорошо помню, как он приезжал в отпуск, хотя больше трех дней этот отпуск не длился. После войны Дементьева направили служить на Дальний Восток,  служить пришлось 7 лет — на момент призыва ему все еще не исполнилось 18, «выравнивал» документы уже в армии. На дорогу домой уходило 11 суток и столько же обратно, из Кировограда во Владивосток. Но он очень хотел увидеть маму.

А мама — ударница, активистка, общественница — когда–то даже не знала, что сын–школьник увлекся рисованием. Узнала случайно — пришла в кинотеатр и на выставке детских работ, которая там проходила, прочитала знакомое имя. Все не могла поверить: «Вовочка, это ты рисовал?» Принимать самостоятельные решения он привык очень рано.

Депо

А я пошла в железнодорожный техникум — после войны мы остались вдвоем с мамой, отец погиб на фронте, мне нужна была надежная профессия. После техникума забрала маму с собой в Керчь, куда меня распределили. Работала в вагонном депо бригадиром ремонтно–механического цеха, получили хорошую квартиру... И тут в Керчь на съемки приезжает Дементьев — после ВГИКа он распределился на «Беларусьфильм», и этот фильм, «Улица младшего сына», был у него одним из первых. Не думаю, что мы могли встретиться случайно. Как оказалось, все эти годы он следил за моей жизнью и нашел меня в Керчи без особого труда. «Я всегда смотрел на тебя как на редкий цветок», — говорил мне потом. Там, в Керчи, мы и расписались.

Кстати, все, чему меня научили в техникуме, пригодилось в кино. В Минске я стала «инженером цеха ДТС» (такая запись появилась в моей трудовой книжке) — там строили декорации.

Трубка

Директор картины «Я, Франциск Скорина», помню, больше всего боялся лишних расходов. И тогда Дементьев предложил построить Краковский университет прямо во дворе киностудии. Почти настоящий, 13 метров высотой. Одни удивлялись, другие возмущались, третьи подначивали — всем без исключения эта идея казалась самонадеянным вызовом, даже когда фильм уже монтировали. Только после того, как Дементьев получил за «Скорину» диплом Всесоюзного кинофестиваля, повсюду стали писать и говорить, как мастерски он воссоздал эпоху. «Ишь ты, десантник!» — то и дело слышалось в коридорах киностудии. А я вспоминала, как в выходные дни Володя в одиночку расчерчивал свежезалитый бетон перед «университетом», чтобы создать впечатление, будто вся площадь вымощена плитами — те, кто должен был это делать, работать в выходные отказались, а бетон застывал быстро...

А как он искал трубку для Сталина, когда Пташук снимал свой фильм «В августе 44–го»! Уже утвердили актера на роль Сталина, а трубка все не находилась. В конце концов, поехал в Москву, с помощью одного из мосфильмовских друзей где–то у коллекционеров нашел что–то похожее. И тут его спрашивают: «Владимир Андреевич, а где вы собираетесь снимать?» Как где — в Кунцево, в кабинете Сталина. А там эти трубки хранятся как музейная реликвия, столько сил на поиски и тратить не надо было. Но мелочей в кино для Дементьева не существовало. Недаром свой последний диплом он получил с формулировкой «За преданность киноискусству». Других таких преданных надо было еще поискать. Скажем, снимает Викторов свою «Третью ракету» — нужен дым, много дыма. А у пиротехников выходит одна невнятная пыль. «Снимайте, — говорят, — ничего лучше все равно не будет». Дементьев хватает их шашки — и мгновенно добивается нужного эффекта. А руку ему тогда едва спасли...

Ничего его так не интересовало, как кино. Ничего и не раздражало, если только не мешало съемкам.

Куры

В командировках все свои суточные тратил на книги — как и Туров, оба увлекались книгами как сумасшедшие. Большую часть Володиной книжной коллекции я передала в библиотеку, которая сейчас в здании бывшего кинотеатра «Вильнюс». Время на чтение — пусть даже ночью — у него всегда находилось. Любил читать о войне, но и Бунина очень ценил. «Несрочную весну» по Бунинской прозе, над которой работал с Владимиром Толкачиковым, называл своим любимым фильмом. Помню, снимали в Лошице, и Володя без конца предлагал Толкачикову свои идеи, каждый раз тактично замечая, что как режиссер тот имеет право все это проигнорировать. Но Толкачиков всю жизнь был благодарен Володе за этот фильм.

Практически всем он становился другом с первых же минут, его любили все. Даже куры! Если съемочная группа останавливалась в деревне, в скором времени каждое появление Дементьева вызывало ажиотаж среди местных кур, которые узнавали его по походке и бежали навстречу. А во дворе студии всегда были рассыпаны мокрые крошки для голубей — Володя специально размачивал их в коробках из–под пленки, чтобы голубям было удобнее клевать. Никто больше так не делал...