Этот путевой очерк позволит вам с нового ракурса увидеть центральную часть Северного Кавказа, вспомнить трагедию Беслана и поразиться грозному величию печально знаменитого Кармадонского ущелья.
…Хороший спутник в дороге дороже золота. К моменту посадки в аэропорту Владикавказа я уже знал от Зелимхана (мужчины лет 40 с лицом джигита), что население горной республики чуть более 700 000 человек, что Осетия крестилась 1100 лет назад и православные храмы здесь такая же привычная вещь, как у нас в Беларуси, и что на небольшой территории компактно — и главное мирно — проживают осетины, русские, ингуши, армяне, греки и еще десяток национальностей. «И не забудьте, Владикавказ — это первая русская крепость в регионе: XVIII век!» — жал мне руку на прощание под гул затихающей турбины статный и очень приветливый осетин.
Хоть аэропорт Владикавказа и носит статус международного, наш самолет из Москвы был единственным прилетевшим. На парковке у аэровокзала — поразительный контраст: скромные белые «Жигули» и «Лады» рядом с роскошными тюнингованными джипами «Лексус». Сбоку — на бигборде — броское объявление для прилетевших: «Продается металлургический завод «Кристалл». Сразу видно: частный бизнес здесь играет по-крупному.
Один из самых старых храмов города — Церковь Рождества пресвятой Богородицы — основана в 1815 году.
Лучший вид на этот город
Владикавказ — город-музей. В том смысле, что со времен бывавших здесь Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, Толстого тут мало что изменилось. Вокруг — треугольники гор. С гор шумно несет в долину свои ледяные воды Терек. По обоим берегам реки — особняки и постройки XIX — начала XX века. Красный кирпич, арки, мансарды, балкончики с коваными перилами — лучшего антуража для натурных съемок фильмов вроде «Кавказский пленник» или «Герой нашего времени» не найти. Здесь все на полную грудь дышит дореволюционной Россией: кажется, из-за угла вот-вот выскочит экипаж с бородатым ямщиком. Или громкоголосый мальчишка с охапкой свежих газет.
Трамвайную узкоколейку во Владикавказе строили до революции бельгийцы и немцы.
Но нет — навстречу тихонько едет по рельсам советский трамвай. Кстати, местная достопримечательность. Рассказывая о ней, наш гид Оксана переходит на высокий штиль и смотрит куда-то поверх склонов Столовой горы. На очередной пробегающий мимо вагончик вся наша группа взглянула, как на аукционную ценность... Так вот здесь, во Владикавказе, трамвайное сообщение появилось одним из первых в империи: аж в 1904 году! Трамвайную узкоколейку вместе со всей сопутствующей инфраструктурой строили бельгийские и немецкие инженеры. И строили на совесть: может, поэтому данный вид транспорта пережил в городе две мировые войны, революцию, развал Советского Союза, а заодно всех своих конкурентов в виде автобусов и троллейбусов. Эти виды городского транспорта ликвидированы в 2012 году.
За два часа экскурсии мы настолько погрузились в эпоху пышных платьев, мануфактур, разорившихся миллионеров и городовых, что вид магазинчика с надписью «Белорусские продукты по ГОСТу» поверг минскую часть делегации в ступор. Потом — в чувство легкой ностальгической грусти. Продавец Захрема поначалу растерялась, когда десяток прилично одетых людей вломились в лавку и с возгласами — «О, Аленка!», «Смотри, бобруйский зефир», «Ничего себе, «Лидский квас»!» — облепили витрины и стеллажи.
— Мы очень любим Беларусь, белорусов и ваши качественные продукты. Поверьте, они здесь нарасхват, — Захрема проводит нас до крыльца и долго машет вслед, будто именно мы производители всего этого добра, сделанного на совесть и по ГОСТу. Позже мы видели в городе фирменные магазины «Белвест», «Свiтанак», «Молодечномебель». Такое приятное теплое чувство: горы, Кавказ, Осетия, а тут наши.
Проспект Мира — центральная артерия города и излюбленная пешеходная зона.
Вопреки ожиданиям, во Владикавказе вечером практически невозможно нарваться на приключения. После 19.00 город глушит двигатели авто, затихает и дает возможность жителям и гостям для задушевной беседы в парке или кафе. Удивило то, что на улицах в центре негромко играет спокойная музыка (осетины не выносят шума). Из того, что уловил из динамиков я, — Элвис Пресли, Фрэнк Синатра, АВВА, Дорз, Муслим Магомаев, Марк Бернес…
Осетинское застолье достойно отдельного интервью с гастрономическим этнографом. Скажу коротко: здесь умеют вкусно готовить, любят гостей и, как богов, почитают традиции и старших. Если хотите вкусно пообедать во Владикавказе, просто загляните в ближайшую мини-пекарню и закажите осетинский пирог с местным пивом (что-то вроде кваса). Вкусно — не то слово!
Памятник советскому военачальнику Иссе ПЛИЕВУ.
Беслан, или прерванный урок
Название третьего по величине города Северной Осетии — Беслана — давно стало нарицательным. Оно вмещает в себя сотни безвинно погибших людей, неземную скорбь матерей, слезы осиротевших детей и звериный оскал современного террора. Чтобы было понятнее: трагедия 2004 года для осетин — то же самое, что Хатынь для белорусов. За три неполных дня город потерял погибшими столько же, сколько за 4 года на всех фронтах Великой Отечественной войны. И память о тех ужасных событиях по сей день ранит каждого жителя Северной Осетии. Здесь никто и ничто не забыто. Это личное.
Сопровождающая нашей группы рассказывает историю захвата с паузами. Мы слушаем, не задавая лишних вопросов, сглатывая подступающий к горлу комок: «Это случилось утром 1 сентября 2004 года. Во время торжественной линейки в школе № 1, открывавшей новый учебный год, банда вооруженных террористов захватила в заложники 1128 человек. Это были родители, их дети, учителя… Всех согнали в спортзал. Здание заминировали. Переговоры шли два с половиной дня. Все это время заложников держали на жаре в нечеловеческих условиях: без еды, питья и элементарной гигиены. На третьи сутки, после прогремевших в школе взрывов, спецподразделения пошли на штурм… Погибли 334 заложника (из которых 186 — дети) и 10 бойцов Центра спецназначения ФСБ. Более 800 человек были ранены. Этот зверский по замыслу и сути теракт, ответственность за который взял чеченский террорист Шамиль Басаев, всколыхнул тогда не только Россию, но весь цивилизованный мир, заставив пересмотреть прежние подходы к безопасности».
Мы на месте: за окном микроавтобуса двухэтажное здание школы № 1.
Спортзал, в котором террористы удерживали пленников, давно уже стал местом паломничества и скорби.
Окон в кирпичных проемах нет. Выходим во внутренний двор, вот спортзал — тот самый, где удерживали заложников: он обнесен круглым позолоченным каркасом с колоннами. Этот мемориал, похожий на траурный венок, открыт в 2012 году. Внутри все сохранено так, как было после штурма: следы от пуль на закопченной штукатурке, просевшие потолок и баскетбольные кольца, на которых были закреплены самодельные взрывные устройства. Посреди зала теперь стоит православный крест. Повсюду — венки и цветы. В упор с фотографий на стенах глядят погибшие заложники: смотреть на них спокойно невозможно — нервы сдают. На подоконниках по всему периметру школы стоят пластиковые бутыли с водой: так жители города поминают жестоко страдавших от жажды пленников.
— В Беслане так больше и не открылась школа под номером один. Линейки 1 сентября по всей Северной Осетии теперь начинаются с траурных мероприятий. А рядом с местом трагедии сейчас достраивается Храм бесланских младенцев, — мы переходим от фотостенда к фотостенду и слушаем рассказ о том, как сложилась судьба осиротевших школьников. К слову, ни один из них не попал в приют: всех забрали в свои семьи и вырастили родственники.
На место гибели заложников в Беслане вместе с венками и цветами всегда приносят воду.
Последняя остановка на траурном маршруте — мемориальное кладбище Беслана «Город ангелов». Здесь похоронены все, кому не удалось выйти живым из адской ловушки: дети, родители, учителя, силовики. Сотни лиц, взирающих с красноватого камня надгробий. Памятник «Древо скорби» заставит екнуть и облиться кровью даже самое черствое сердце. Матери, воздевшие руки к небу. Над ними кружат бестелесные души их погибших детей. Слова тут бессильны.
Сторож этого мемориала человек не случайный. Он потерял в той бойне дочь. Касполат Рамонов ведет нас к микроавтобусу и на прощание говорит вещь, которая еще долго заставляет всю группу молча, уставившись в окно, изучать пролетающие мимо пейзажи: «Эта трагедия нарушила традицию, веками складывавшуюся на нашей земле. Третий тост за осетинским столом всегда поднимали за гостей. Теперь им поминают погибших в Беслане».
Памятник «Древо скорби» на мемориальном кладбище.
Кармадонский пленник
Единственное, чем можно любоваться в Северной Осетии до бесконечности, это горы. Единственное, что может испугать вас своей титанической силой и непредсказуемостью, это тоже горы. Мы не спеша идем по Кармадонскому ущелью — и у всех на языке только один вопрос: «Где именно погиб Бодров?»
Памятная плита Сергею БОДРОВУ в Кармадонском ущелье.
— Все случилось за минуты. Лавина ледника высотой 60 метров, перемешанная с гигантскими валунами, неслась вниз со скоростью около 200 км/ч. Она просто сметала жилые строения, базы отдыха, линии ЛЭП, горные дороги. Раз — и как ножом срезало: ничего нет. Живых тоже нет, — слова нашего проводника остывают на сквозном ветру ущелья и пробирают холодком до самого сердца. — Смерть была мгновенной. Шансы найти тела были призрачными: ну что вы, 60 метров льда и камней размером с трехэтажный дом! Но родственники и общественность настояли — поиски велись до февраля 2004 года. В толще сошедшего ледника пробурили 20 скважин: была крохотная надежда, что кто-то смог укрыться в тоннеле. До тоннеля с двадцатой попытки добрались, но он был полностью залит водой… Вон, посмотрите, один из буров по сей день виднеется на склоне.
Черная гранитная плита на отвесной стене скалы. На ней надпись: «Если человеку пришлось умереть, то тот, кто его любил, не перестанет любить». Подпись — Сергей Бодров. Табличку повесили произвольно возле одного из заваленных тоннелей. Где покоится прах главного «брата» и «кавказского пленника» российского кино, по сей день не знает никто.
— Это был не первый сход ледника Колка. До 2002-го он тревожил в 1834, 1902 и 1969-м годах. Но последняя его активность, без сомнения, была самой разрушительной и рекордной по числу жертв, — нам показывают огромный валун, который как пушинку принес сюда с высокогорья ледник. — Колка — это великан длиной 8,4 км, пройдет время — и он снова попрет вниз.
Даргавс
А мы поднимаемся вверх по серпантину. Четырнадцать километров извилистой горной дороги — и перед нами одно из самых загадочных и красивых мест Северной Осетии. Село Даргавс. В глубокой тарелке долины разбросаны домики местных жителей: здесь живет около 250 человек. Чуть поодаль, на холме, — россыпь желтых каменных «скворечников» с высокими острыми крышами. Это городок мертвых — некрополь конца I тысячелетия.
— Крайне любопытное место. Это аланский могильник — ровесник древнего нартского эпоса. Считается, что на месте сегодняшнего села Даргавс находился центр Тагаурского царства: здесь жил царевич Тага, основатель родов и фамилий, относившихся к высшему сословию, — наш проводник останавливается и прикладывает палец к губам: тише, мы вступаем в царство усопших.
Некрополь в Даргавсе — одно из самых загадочных мест в Северной Осетии.
Такого дива лично я не видел никогда. Через небольшие окошки каменных склепов хорошо видны деревянные лодки, в которых лежат скелеты и мумифицированные останки людей. В общей сложности здесь, на холме, отстроены 97 склепов, в которых на нескольких уровнях, как противни в духовом шкафу, лежат усопшие.
— Знать хоронили со всеми атрибутами сословия: оружием, деньгами, дорогой одеждой. Даже весла с собой ложили, видимо, чтобы в загробном мире покойники могли грести к своему последнему причалу, — многие любители селфи, активничавшие поначалу на фоне древностей, начали быстренько удалять фото от греха подальше. — Но самое интересное — это философия захоронения: она явно восходит к зороастризму времен древнего Ирана. Покойник не должен был осквернить три стихии: землю, воду и огонь. Поэтому их и хоронили в многоярусных каменных склепах.
Ученые добрались до этих мест только в 1960-е годы. Было установлено, что могильник действовал вплоть до конца XVI века. Во время эпидемий сюда уходили зараженные, взяв с собой воду и еду. Ложились в склеп — и ждали прихода смерти, давая таким образом шанс выжить остальным.
Мужской монастырь в Куртатинском ущелье.
Во время раскопок советские археологи нашли возле склепов большое количество монет. Издревле родственники умерших бросали деньги с вершины холма: считалось, что когда они долетают до усыпальницы, душа достигает своего последнего пристанища. Так это или нет, сказать сложно, но на выступе возле каждого домика сейчас лежат пригоршни монет. От туристов.
В долину спускаются сумерки. Абрисы средневековых сторожевых башен, которые мы встречаем то тут, то там, сливаются с горной грядой. Пора возвращаться: час езды по ночному серпантину — серьезное испытание даже для опытного водителя. На завтра у нас запланирована поездка на одно из предприятий Владикавказа, которое напрямую работает с Беларусью. И встреча с главой Республики Северная Осетия-Алания Вячеславом Битаровым. Всем нам нужно было подготовиться и отдохнуть.
Я продолжу в следующем номере.
Минск—Владикавказ—Беслан—Кармадон—Даргавс—Минск
P.S. Автор выражает признательность сообществу журналистов и блогеров России и Беларуси «Друзья. Сябры» за помощь в подготовке материала.
matveev@sb.by
