В XIX веке встретила еще пару любопытных упоминаний о людях этой фамилии. Например, Виленский уголовный суд рассматривал дело об ограблении часовых дел мастера пана Малаховского, причем упоминается, что «абрабаваны стары Малахоўскi, найлепшы ў нас тут майстар сваёй справы». Троих грабителей нашли и отправили в Сибирь. А самым любопытным для нас в этом деле является то, что интересы жертвы в суде представлял присяжный адвокат пан Богушевич. Да–да, тот самый литературный классик Франтишек Богушевич, который был еще и практикующим юристом!
Еще один Малаховский мне встретился в статье конца XIX века, посвященной... инопланетным летательным аппаратам! Оказывается, в 1892 году подозрительные шары, испускающие лучи, были замечены и над Угличем, и над Гродно, и над Минском, и над Витебском... Конечно, стали подозревать, что это немцы запускают какие–то шпионские аппараты. Комментарий взяли у известного воздухоплавателя Адама Малаховского, который заявил: «Можете поверить мне, что в настоящее время, хотя мы и живем в «век электричества», все–таки оно не в состоянии испускать долго такие сильные снопы света с таких громадных высот». Кстати, Адам Сигизмундович Малаховский написал книгу «На воздушном корабле. Из заоблачных экскурсий» о полете, совершенном 4 сентября 1889 года из Петербурга в Царское Село, а еще был действительным членом Императорского русского технического общества VII воздухоплавательного отдела... А в 1907 году спас четырех человек, провалившихся под лед на реке Кутум, за что награжден серебряной медалью.
А вот для того чтобы познакомиться с другим Адамом Малаховским, придется вернуться в XVIII век. Польский мемуарист Анджей Китович писал: «Трэцiм п’янiцай Рэчы Паспалiтай, пасля надворнага лiтоўскага маршалка Януша Сангушкi i кароннага крайчага Адама Малахоўскага, быў вiленскi ваявода князь Кароль Радзiвiл». В «Очерках старинного быта Польши» Евгения Карновича, опубликованных в журнале «Современник» в 1860–х, мы тоже встречаем коронного кравчего Адама Малаховского, «этот образец благородства и рыцарства», который «поставил себе в обязанность упаивать своих гостей, но он упаивал их до того, что все, наконец, стали объезжать радушного хозяина. Несколько гостей стали жертвою его дружеского приема и улеглись на кладбище в имении Малаховского. Если нужно было кому–нибудь непременно видеть Малаховского, то они предварительно вступали с ним в переговоры о количестве, которое должно быть выпито в его доме, и брали от него особые в этом случае подписки. Малаховский был честен, и, следовательно, на него можно было положиться, но только трудно было добыть от него такое обязательство. Притом слуги, которые посылались к Малаховскому для подобных переговоров, были опаиваемы им в течение нескольких дней, и поэтому паны, желавшие видеть Малаховского, должны были жить в его соседстве иногда очень долго, поджидая возвращение своих загулявших посланцев».
А теперь познакомимся с еще одним знаменитым представителем рода Малаховских, опять из XIX века — Владиславом. Родился он в имении Мацы неподалеку от Кобрина в семье полковника Теофила Малаховского. После домашнего обучения был отправлен в гимназию местечка Cвислочь, а потом поступил в Петербургский институт инженеров путей сообщения. Это сегодня, может, звучит заурядно, а в XIX веке железная дорога была последним словом техники. Институт был закрытым учреждением военного типа, принимали туда только потомственных дворян. Тем не менее стал рассадником вольнодумия — просто потому, что там собралась мыслящая молодежь. Именно в Петербурге Малаховский с головой ушел в революционно–демократические дела — тем более что рядом был друг Кастусь Калиновский, тоже выпускник Свислочской гимназии.
Наш герой окончил институт в 1859 году третьим по успеваемости, и новоиспеченного инженера–поручика отправили служить под Динабург. Его убеждения показывает отрывок из письма: «Пусть хотя бы один угнетатель крестьян захрипит на виселице перед прежними своими неграми за донос, за невыполнение приказа и долга, за неизгладимые и невознаградимые обиды, принесенные народу».В восстании 1863 года Малаховский был рядом с Калиновским. Стал начальником повстанцев Вильно: «Сам адважны да бестурботнасцi, ён патрабаваў ад падначаленых дысцыплiны i энергii». Владиславу была поручена весьма непростая миссия — карать наиболее провинившихся угнетателей. Летом 1863 года он отдал приказ казнить предводителя дворянства Вильно Дамейко. Покушение не удалось, но молодой инженер попал под подозрение. Хотя обеспечил себе вроде алиби: был на приеме у генерал–губернатора, которому его даже представили. Начальство отослало подозрительного инженера в Петербург, и он использовал это, чтобы выполнить еще одно поручение товарищей — связался с известной организацией «Земля и воля». Но вот после этого пришлось скрываться. За голову Владислава объявили награду аж 10 тысяч рублей и заочно приговорили к смертной казни. Малаховский уехал в Кенигсберг, где добывал для повстанцев оружие. А после разгрома восстания выехал в Англию. Каким образом в его документах оказалось имя непонятной национальности — Леон Варнерке, неизвестно.
В Лондоне из белорусов–инсургентов Владислав Малаховский оказался не первым. В 1846 году в Англию приезжает Александр Рыпинский, участник восстания 1831 года, изобретатель буквы белорусского алфавита «ў». И зарабатывает себе на жизнь как фотограф. Объявление выглядело так: «Alex Rypinski, Esquire. Делает портреты по своему собственному и новому методу на стекле, бумаге etc». Владислав Малаховский, он же Леон Варнерке, нашел себя в Англии в той же области — более того, создал собственную фотографическую фирму. В Лондоне она находилась на вилле в фешенебельном районе Чемпин Холл, и название виллы «Сильверхолл» светилось в темноте, что было круто. Малаховский был талантливым инженером и изобретателем. Именно он придумал использовать вместо хрупкой фотопластинки пленку, покрытую бромсеребром, и «сенситометр Варнерке» — приспособление для измерения светочувствительности фотоматериалов. А еще изобрел фотокассету и катушечный фотоаппарат. Благодаря этому изобретению спустя десять лет возникла и расцвела знаменитая фирма «Кодак».
Интересно, что, когда беглый повстанец стал объезжать со своим изобретением разные страны, не пропустил и Российскую империю, где был в свое время заочно приговорен к смертной казни. В Петербурге в доме № 31 на Вознесенском проспекте процветала фотографическая лаборатория «Варнерке и К», в 1882 году в Москве на Всероссийской выставке владельцу лаборатории даже вручили медаль... Владислав Малаховский вел беседы с самим Дмитрием Менделеевым, который предложил ему основать секцию фотографии при Российском императорском техническом обществе. (Том же, где в воздухоплавательном отделе состоял Адам Малаховский!) Впрочем, Владислав для России исчез — а вот Лев Варнерке был уважаем и известен и активно печатался в русских журналах.
Но кроме фотокассеты, прославился в мировой истории Леон Варнерке и иным образом... А именно — как фальшивомонетчик. Что многие горячо отрицают, заступаясь за честь изобретателя фотокассеты.
Но факт, что в одном из филиалов лаборатории Леона Варнерке обнаружили фальшивые российские деньги. Возможно, это был проект английских спецслужб: вполне вероятно, что Малаховский согласился работать против империи, раздавившей восстание. Или то была провокация, наоборот, российских спецслужб, «доставших» политического преступника. Однако известно, что фальшивые деньги из лабораторий Варнерке великолепны: их почти невозможно отличить от настоящих и сегодня коллекционеры всего мира за ними охотятся.
Суд не смог доказать причастность Владислава Малаховского к печатанию фальшивок. Но осадок, как говорится, остался. 7 октября 1900 года Малаховский покончил с собой — застрелился в одном из отелей Женевы. Сам ли? А может, и правда здесь замешаны спецслужбы, кто знает...
Прах нашего земляка, создавшего прототип фотоаппарата «Кодак», покоится в Женеве. Печально, что в Беларуси на месте усадьбы Мацы ничего не сохранилось.
rubleuskaja@sb.by
Советская Белоруссия №199 (24580). Пятница, 17 октября 2014.
