Военная подготовка — социальная прививка от милитаристских обострений. И опыт Беларуси здесь показателен

Конфликт в Украине поднял в очередной раз дискуссию: собственно говоря, армия — дело всеобщее или удел профессионалов? Убежден: военная подготовка исходя из сложившихся реалий должна быть, что называется, поголовной. Причем, пожалуй, без гендерных различий. И вот почему.

Великие драмы

«Только бы не было войны» — так говорили мои дедушки и бабушки. Они пережили Великую Отечественную. Испытали страх от бомбежек, эвакуацию, потерю родственников и друзей, голод и холод… И ни в коем случае не хотели повторения.

Во времена моего отрочества еще было живо много ветеранов. Часть детства прошла в кварталах рядом со штабом Белорусского военного округа. В окрестных домах жило много военных, действующих и бывших. Даже те, кто не успел в силу возраста стать участником Второй мировой, нередко по долгу службы бывали в горячих точках, которых в период холодной войны было немало в разных частях света. 

Профессиональные военные, которых невозможно обвинить в трусости, они очень скептически относились к решению любых проблем силовыми способами. А тем более — масштабными боевыми действиями. Потому что знали цену войне. Настоящую цену. С кровью, грязью, трагедиями…

Перезагрузка не предусмотрена

Вместе с военным поколением ушло и глубокое психологическое понимание войны. Она стала восприниматься как‑то легче, даже забавнее, уж извините за цинизм. Но он навеян современными произведениями искусства. Фильмы последних десятилетий — боевики, где одерживают верх хорошие герои. Напрочь исчез трагизм, который пронизывал классические советские фильмы. Все ужасы фронта кричат в лентах «Они сражались за Родину», «Батальоны просят огня» и других. Не только потому, что их делали талантливые люди. Немало из создателей этих шедевров были ветеранами. Для них съемки не материал, а часть жизни.

Почти 80 лет спокойной жизни в Европе привели к излишней героизации боевых действий. Но они не турнир по пейнтболу или виртуальной стрелялке. В случае ошибки или какой‑то случайности перезагрузки не будет. И основное время на войне солдат тратит не на стрельбу из автомата, гаубицы или танка. Надо куда‑то ехать или идти, окапываться, разгружать‑загружать боекомплект, обеспечивать маскировку… И в дождь, и в зной, и в снег, и в мороз. Иначе не выживешь. Выжить — уже подвиг. На войне выживают. Сложно убедить в этом гражданских людей. Особенно если их представления во многом сформированы массовой культурой. В том числе роликами в социальных сетях. У профессиональных военных эта романтика отсутствует. Они знают, как обстоят дела на самом деле.

Окунуться в реальность

Как мне кажется, военная подготовка опускает из виртуального пространства в реальность. И формирует миротворческую культуру. Другой вопрос — форма этой подготовки. Она не должна быть рафинированной, как в позднем Союзе. В школе мы лихо разбирали автоматы. И даже раз в месяц (если правильно помню) постреливали в школьном тире из мелкашек. Разные сборы и другая армейская рутина в мое время уже почти исчезли из образования. А в 1990‑е все это пропало совсем. И даже окончив военную кафедру, мы оставались кабинетными бойцами. Занятий на пленэре было несколько часов, за которые мы пробежали два километра по весьма ровненькой пересеченной местности и героически вырыли несколько окопов. Больше похоже на подростковое приключение.

Реальность грубее и прозаичнее. Уже потом, освещая учения, посмотрел и на работу авиации, артиллерии, систем залпового огня. Да, со стороны. Но находясь достаточно близко к событиям. И когда под ногами от взрывов (хотя их эпицентр находится за километра два‑три) земля ходит ходуном, воображение дорисовывает, насколько неприятно в окопах под таким налетом! Да, есть система ПВО. Но еще никто не придумал систему, которая уничтожала бы все цели — фантастическим результатом на полигоне считается 90 процентов, а в боевой ситуации все намного сложнее. Словом, приходит понимание, что какой‑то снаряд однозначно в кого‑то может прилететь. И воронки от ракеты или 155‑миллиметрового фугаса шириной несколько метров доказывают: лучше на пути боеприпаса не оказываться. И даже вблизи его падения.

Это — реализм. К которому надо приучать. Желательно по всей планете. Особенно в Европе, которая жила весьма спокойно после 1945 года. Вела страшные колониальные войны, но очаги жестокости находились далеко от метрополий и пламя боевых действий практически никак не затрагивало большинство населения.

Для Беларуси, страны с толерантным кодом, умением находить компромисс, важно и дальше сохранять в поколениях понимание настоящей составляющей войны. Чтобы даже в мыслях ни у кого не было говорить, что можно решать силовыми способами любые конфликты. Такое мировоззрение требует кропотливой работы. И без дальнейшего совершенствования военной подготовки не обойтись. Пожалуй, она лучше всего позволяет ощутить потенциальную трагедию силовых решений. И учит в случае крайней необходимости не поступаться своими святыми интересами. Такими, в частности, как суверенитет.

Как мне кажется, именно легендаризация боевых действий вызывает опасные псевдогероические мифы в обществе. И выливается в том числе в очень кровавые конфликты. Причем пальба их не решает, а только отдаляет достижение консенсуса.

РАСТИТЬ ПАТРИОТОВ

В Беларуси военно‑патриотическое воспитание выведено на высокий уровень. Кроме преподавания в учреждениях среднего образования допризывной подготовки, проводятся для юношей военные сборы, турслеты. В воинских частях для детей действуют военно‑патриотические клубы. К тому же в стране функционирует такая структура, как ДОСААФ. На нее в соответствии с указом Президента возложены задачи, связанные с патриотическим воспитанием граждан, подготовкой специалистов для Вооруженных Сил, других войск и воинских формирований, развитием технических и авиационных видов спорта, имеющих военно‑прикладное значение, и многое другое.

В ТЕМУ

Вторая мировая сказывалась на всей международной политике во второй половине прошлого века. Практически все политики и представители элиты в ту эпоху были опалены боевыми действиями. Никита Хрущев не ходил в атаки, но входил в командование ряда фронтов. Полковник Леонид Брежнев тоже испил свою чашу в военное лихолетье. Все американские президенты того времени (вплоть до Билла Клинтона) служили в действующей армии (в Первую или Вторую мировую) и принимали участие в боевых действиях. Исключением являлся только Рональд Рейган, который служил по линии связи с общественностью. Эти люди сохраняли контакты между глобальными лагерями даже в самые острые моменты. И находили компромиссы.