Последний звонок для меня прозвонил без малого уже три десятка лет назад. С тех пор многое изменилось в жизни и бытии. Персональные компьютеры и мобильные вычислительные устройства из редких новинок стали общеупотребительными. Сформировалось цифровое коммуникационное пространство, про которое подростками мы читали в романах научной фантастики. Уровень автоматизации и роботизации феноменально повысился. И где постиндустриальные экономики? Покажите на карте экономической географии? Соединенные Штаты Америки? Федеративная Республика Германия? Ведь они на протяжении последних десятилетий являлись технологическими лидерами. Но чем сейчас занимаются в этих странах? Активно возвращают промышленные предприятия из Юго-Восточной Азии на свою территорию. Точнее — пытаются. Результаты пока далеки от планов. Тем не менее на стратегическом уровне и США, и ФРГ стараются реанимировать индустриальный комплекс на своих территориях. Но по логике же экономической терминологии они являлись постиндустриальными уже в прошлом веке? Поднялись на очередную ступеньку, возвысившись над всем остальным миром. Неужели решили сделать шаг назад?!
Ни в коем случае. Просто понятие «индустриальных» и «постиндустриальных» государств — терминология времен глобализации. Причем глобализации, которая развивалась по-рыночному, а говоря проще, капиталистическому треку. А структуру капитализма весьма подробно описал экономист Рауль Пребиш еще в 70-е годы прошлого века. Этого ученого не очень любят экономические элиты, что не помешало его теорию активно использовать в других работах. Собственно говоря, Рауль Пребиш четко определил, что по своей архитектуре капитализм формирует цепочки «центр — периферия» в страновом и региональном разрезе. В штаб-квартирах — думают, изобретают, что-то придумывают и аккумулируют всю прибыль. «Периферия» — те же аграрные, сырьевые государства. А между ними — индустриальные. Они вроде бы технологически уже достаточно развитые, но еще не вышли на «руководящий» уровень в разрезе глобальной экономики. И история про до- и постиндустриальный мир — это про формирование идеологии экономической таксономии. Расставление государств по ранжиру. И в зависимости от ярлыка та или иная страна имела право на то или иное место в мировой экономике.
Дальше на эту концепцию наслаивались различные другие теории. Наверное, все слышали про мировую специализацию, глобальные цепочки добавленной стоимости. С одной стороны, разделение труда повышает эффективность производства. Что на микроуровне доказал переход от ремесленничества к мануфактурам лет пятьсот назад. И с этим тезисом вроде бы даже проблематично спорить. Но за скобками оставался другой вопрос: специализация — понятная стратегия. А как распределяются выгоды от повышения эффективности?! Впрочем, этому давалось не очень логическое, но иногда весьма привлекательное объяснение. В утешение аграрной и индустриальной периферии открывали теоретически путь в светлое будущее. Мол, по мере развития вы перейдете на следующую ступеньку и станете развитыми странами. И приводили пример, скажем, Южной Кореи. После Второй мировой на полуострове только рис выращивали. Потом стали производить автомобили, бытовую технику. А сегодня страна — лидер по уровню роботизации! Не буду умалять успехи Южной Кореи, но в достижении ее процветания не так все просто. Там сработало множество факторов. И скорее это являлось исключением из правил, что только его подтверждает. Кстати, Южная Корея остается даже очень индустриальной страной. И производство развивает очень масштабно. Только оно высокотехнологичное. Поэтому постиндустриализм — категория своеобразная. Она четко обозначала: будете богатыми или более состоятельными, если сможете превратиться в центр (хотя бы в локально-региональный) со своей периферией. В какой-то степени цинично. Но так устроен классический капитализм. Когда цепочки его классической структуры разорвались, то штамп сам по себе потерял смысл.
Еще интереснее дело с «развитостью». Вообще-то эту терминологию изобрели в рамках международных структур. Той же Всемирной торговой организации. В рамках ВТО страны с переходной экономикой и развивающиеся государства могли выторговать себе определенные преференции в мировой торговле. Четверть века назад, вступая в ВТО, такой статус получил Китай. Так он за ним и закрепился. И хотя КНР стала уже одной из ведущих экономик мира, но де-юре развитой страной в правовом поле ВТО не является. Что, кстати, сильно раздражает и Вашингтон, и Брюссель. Впрочем, споры о развитости Пекина — дело уже прошлого. Во-первых, сегодня на мировую экономику оказывают влияние скорее санкции, а у них совершенно другая логика. Во-вторых, международные институты в геоэкономике уже практически не работают. ВТО на бумаге вроде бы есть, а на деле ее работы не видно и не слышно. Соответственно, и терминология, некогда принятая в этой организации и потом постепенно ставшая общеупотребительной, уже не несет в себе никакого смысла.
Так зачем ее употреблять?
Все говорят про «новую реальность». Но она предполагает и обновление мышления. А это невозможно без ревизии понятийного аппарата. Человек мыслит словами и терминами. И старые штампы, хотим мы этого или нет, возвращают нас к уже мертвым логическим алгоритмам. Другой вопрос, что терминология современной эпохи, пожалуй, еще до конца не сформировалась. Тем более это интересный философский аспект с большим практическим потенциалом. Миром правят не только материальные факторы, но и идеи. Последние даже посильнее будут.Какая Беларусь страна? Какая у нее экономика? А какой мы ее хотим видеть? Название корабля, говорят опытные морские волки, влияет на успех плавания. Поэтому вопрос не столь уж и тривиальный. Наоборот, даже очень непростой и не оторванный от жизни.
volchkov@sb.by
