Драматург Михаил Хейфец обыгрывает пушкинский миф с постмодернистским азартом
В фантасмагорической картине Карена Шахназарова «День полнолуния» одним из эпизодических персонажей этого захватывающего путешествия сквозь время и пространство, суть которого свелась к тому, что хладная красавица разлюбила статного красавца капитана в исполнении Андрея Панина, помимо киллеров, джазменов и девушек с пониженной социальной ответственностью, значился поэт Александр Пушкин в исполнении актера Евгения Стычкина. «А как тебя звать?» — спрашивала кучерявого молодого человека калмыцкая девочка в юрте. «Пушкин», — скромно отвечал Стычкин. Красавицу калмычку его герой встретил по дороге в Арзрум.
Александр Сергеевич давно стал кочующим персонажем и в тонком арт-хаусе, каким получился «День полнолуния», и в массовой культуре. К его светлому образу обращались многие: от поэта Хармса до мультипликатора Андрея Хржановского. Чувство любви к «солнцу русской поэзии» у прежних поколений было врожденным и непоколебимым. Миллениалам и тиктокерам не понять.
Обратился к светлому имени Пушкина в своей пьесе «Спасти камер-юнкера Пушкина» и драматург Михаил Хейфец, автор плодовитый и признанный.
А главный режиссер Белорусского государственного молодежного театра Андрей Гузий решил эту пьесу поставить на Малой сцене театра, чтобы, как он рассказывал, держать себя в тонусе и не сойти с ума от пандемии, карантина, вынужденного простоя и прочих не очень вдохновляющих напастей, которыми был богат прошлый год у театралов и не только.
В общем, Андрей Эдуардович, ставший главным режиссером Молодежного в январе минувшего года, вместо того, чтобы причитать: «Не дай мне бог сойти с ума…», активно влился в коллектив и работу. С коллективом, кстати, Андрей Эдуардович был хорошо знаком, так как до того, как занять пост главного, выпустил два успешных и аншлаговых спектакля: «Трикстер клуб» по пьесе белорусского драматурга Влады Ольховской и «С наступающим!» российского автора Родиона Овчинникова. Словом, проект, начинавшийся в духе пословицы «не до жиру, быть бы живу», вполне себе стал на ножки. И больше того, оказалось, что качественный моноспектакль, формат, пришедший на выручку в трудную годину, — очень даже конкурентоспособное название в афише.
Главный герой этого премьерного моноспектакля оболтус Миша Питунин с детства испытывает такую личную неприязнь к «солнцу русской поэзии», что кушать не может. Но образ поэта все время преследует Питунина то в детском саду, то в 69-й школе имени Александра Сергеевича Пушкина, бывшем Царскосельском лицее, то в армии. Его все время заставляют признаваться в любви к поэту, учить его стихи. В общем, не жизнь, а кошмар.
Меж тем «дожив без цели, без трудов» до определенных годов, окончив кинотехникум в городе, еще называвшемся Ленинградом, влюбившись в девушку Леру, отношение к Пушкину Питунин постепенно меняет. Он начинает фантазировать на тему, как можно было бы спасти поэта на дуэли.
Питунин — явное дитя перестройки, сангвиник и оптимист, такие и попадали под жернова истории, кровавые зубцы 1990-х. Драматург Михаил Хейфец трагикомически срифмовал факты пушкинской биографии и жизнь своего непутевого героя, честно прошедшего армию, отправившегося вкалывать на завод.
Режиссер Андрей Гузий предусмотрел по ходу спектакля различные кунштюки, так что зрителю скучно точно не будет: в «Спасти камер-юнкера Пушкина» все время что-то гремит, шелестит, щелкает, в нем на редкость остроумный и насыщенный контент. История сохранения человеческого «я» подана живым и современным театральным языком. Пушкина или себя в итоге пытается спасти Миша Питунин — большой вопрос. Ироничный текст Хейфеца то и дело заставляет смеяться в голос, а исполнитель роли Питунина — харизматичный актер Молодежного театра Андрей Гладкий — просто море обаяния и энергии. В нем пульсирует настоящая пушкинская жажда жизни.
Драматургом жанр определен как «история одного несостоявшегося подвига». В романе Набокова «Подвиг» находим характеристику, полностью подходящую и Питунину: «Такой человек, вспомнив случайно днем, среди обычных своих дел, что на ночном столике, в полной сохранности, ждет книга, — чувствует прилив неизъяснимого счастья».
Добрый зритель в девятом ряду.
