У гродненской художницы Вики Ильиной есть механический будильник. Он очень древний... Когда накатывает и накрывает тяжелое настроение, она берет в руки этот самый будильник, неторопливо и осторожно накручивает пружину, ставит его на стол и слушает сухой стук и щелканье механизма. Задумывается, вспоминая лучшие мгновения своей жизни, отвлекается от будничных мыслей, мечтает.Ее мастерская в старой водонапорной башне на втором этаже, а квартира в дореволюционном доме в самом центре Гродно. И там и там деревянные лестницы, скрипящие и вздыхающие, крашенные банальным суриком перила. Что–то почти сказочное и старинное в ее мастерской и доме, да и в самом городе. Свой мир. Необычный, как бы забытый, а потом увиденный и неожиданно восстановленный памятью.
И картины ее похожи как на цветные сны, так и на черно–белые. Даже сложно сказать, о чем ее загадочные полотна с домиками, странными деревьями, башнями. Чем–то они похожи на старинные шпалеры, где изображение разворачивается не в глубину, а сверху вниз, по плоскости. И цвета на холсте странные, как в воспоминаниях: то неожиданно яркие, то смазанные, пропадающие и тусклые...
Виктория говорит чуть торопливо, словно боится упустить что–то важное и существенное: «Когда я окончила институт, то заниматься преподавательской деятельностью не собиралась. Перед глазами мамин пример. Она долго работала в школе, и я знала, что педагогическая деятельность — работа нервная и отнимает очень много энергии. Но получилось как получилось. Еще в институте мой педагог Олег Владимирович Ходыко говорил, что картин уже написано превеликое множество и, добавив в это количество еще несколько десятков или сотен, ситуацию не изменишь. А научив детей или взрослых рисовать и разбираться в искусстве, ты как бы отдашь долг и сделаешь доброе дело.
В 1988–м я приехала в Гродно, принялась искать себе мастерскую, а нашла работу. Тогда только организовывалась художественная школа и меня взяли. Помню, как тяжело было: сами и полы красили, и ремонт делали, и таскали мебель... Сейчас я думаю, что, может быть, и мне пора уходить из школы, долги–то отданы».— Вика, я понимаю, что работа в школе отнимает массу времени, а когда ты успеваешь писать картины?
— Школа не только забирает, но и много дает взамен. Во–первых, дисциплинирует. Во–вторых, дарит общение с молодежью, что очень важно. Дети ведь много чего рассказывают, интересно наблюдать, как они на глазах вырастают, становятся взрослыми. А картинки и живопись много времени не забирают, это совсем нетрудно, это в удовольствие. Прибежала в мастерскую и сделала.
— Ты показываешь детям свои холсты?
— Иногда, если они заслуживают, то привожу в мастерскую и к себе, и к соседям–художникам. Пусть смотрят и учатся.
— А как ты стала художником?
— Случайно. У меня был выбор: либо в медицину, туда шли все, кто хорошо учился, либо в искусство. Сейчас думаю, что если бы пошла в медицину, то пользы людям от меня было бы больше... Иногда на полках не хватает места от завершенных работ, и тогда я теряюсь. А потом выставка — и картины расходятся, мастерская пустеет, и тогда хочется еще что–то новое сделать.
«Хата ў лесе».
Повлияла на выбор моя школьная учительница рисования и черчения. Это была личность! Высокая, дородная, властная: когда она шла по коридору — все замирали. Продавцы в окрестных магазинах сразу знали, какой набор канцелярских товаров нужен ученику школы № 12. Она смогла внушить, что рисование и черчение даже важнее, чем математика. На своих уроках она рассказывала разные истории о художниках, я даже сегодня помню, как Репин поступал в академию и нарисовал на оберточной бумаге волков и одинокого путника в степи. Из ее учеников многие стали художниками. Вот она мне и внушила, что смогу себя выразить в творчестве, я ей взяла и поверила.
«Дахі пад снегам».
— А ты ходишь на этюды, пишешь с натуры?
— Нет. Рисую в мастерской, хотя иногда хочется порисовать корявые деревья, как на летней практике. Иногда меня наталкивает на образ размытая фотография, но чаще все придумываю в процессе работы. Начинаю, а холст, краска, поверхность ведут дальше... Бывает, что над одним холстом зависаю надолго. Всматриваюсь, перемазываю, перекрашиваю, черкаю...
«Поле».
— Послушай, а как ты думаешь, о чем твои картины?
— У меня об этом часто спрашивают, даже коллекционеры. Я не знаю, о чем они. Иногда пытаюсь придумать им какое–то содержание, но не могу. Какое может быть содержание у воды, у деревьев, у снега? Мне говорят, иногда с упреком, что уже много лет пишу одни и те же сюжеты, что пора попробовать что–то новое. Но ведь и Модильяни, если задуматься, писал всю жизнь одно и то же. Такое впечатление, что одну картину. При этом он великий, знаменитый, любимый. Не всем же дано быть таким разным и неповторяющимся, как Пикассо, и придумывать, открывать каждый раз новые направления в искусстве.
«Хата бабы Юлі».
— В последние годы ты часто ездишь за границу. Это коммерция?
— Я долгое время никуда не выезжала. Муж, старший сын, через двенадцать лет младший, собачка была, все требовали внимания и заботы... Дети выросли, и я начала выезжать за пределы Беларуси на пленэры. Но для меня даже не так и важно что–то там продавать. Мне больше нравятся среда и настроение, с каким я возвращаюсь домой. А еще там иногда везет попасть на большую выставку. Так я посмотрела Шагала, собранного из разных музеев. Это было замечательно и очень мощно.
«Город».
— А где черпаешь вдохновение, в деревню ездишь?
— Теперь уже нет, а раньше да. В деревне был старый бабушкин дом, но он сгорел... Для меня это святое место. Там прошло детство, и самые яркие и лучшие воспоминания связаны именно с тем местом и временем.
Когда я смотрю на работы Виктории Ильиной, то мне начинает казаться, что слышу быстрое тиканье старого будильника, того самого, из деревенского дома ее бабушки. Кажется, что слышно, как бежит время, безразличное к нашим повседневным делам. И хочется остановиться, замереть, вспомнить теплый песок, холодный снег, прозрачную воду, дрожащие листья и то, что невозможно рассказать словами.
Когда я смотрю на работы Виктории Ильиной, то мне начинает казаться, что слышу быстрое тиканье старого будильника, того самого, из деревенского дома ее бабушки. Кажется, что слышно, как бежит время, безразличное к нашим повседневным делам. И хочется остановиться, замереть, вспомнить теплый песок, холодный снег, прозрачную воду, дрожащие листья и то, что невозможно рассказать словами.
ladzimir@tut.by
Советская Белоруссия № 41 (24923). Четверг, 3 марта 2016
