Гуляя в районе площади Победы, я провел несложный эксперимент. Поспрашивал прохожих об одной из достопримечательностей Минска — домике первого съезда РСДРП. Из шести опрошенных минчан только мужчина моих лет вменяемо, хотя и без указания точной даты, смог рассказать о знаковом месте города. А ведь раньше, лет 20 — 30 назад, каждый школьник, студент и любой минский фарцовщик мог прочесть небольшую пропагандистскую лекцию о зеленом домике с белыми ставнями за железным забором. Школьники и студенты — потому что изучали, а фарцовщики — потому что крутились у автобусов с иностранными туристами, останавливающихся у музея.
Я встретился с писателем Леонидом Моряковым и поговорил об этом одном из самых знаменитых мест столицы. Что интересно, новую книгу о главной улице Минска Леонид должен был сдать в издательство еще в мае 2012–го, а сдал только в октябре. Четыре месяца заняло исследование истории домика первого съезда РСДРП!
— Я прошерстил интернет, но там сведений — максимум на две–три страницы. В самом домике о его истории никакой информации, кроме диванов, столов и стульев, есть только одна мутная фотография Петра Румянцева, который сдавал помещение так называемым делегатам съезда. Ну какой может быть съезд из девяти человек? — задает риторический вопрос Леонид, поглядывая в монитор компьютера на дореволюционные фотографии людей, улиц, зданий.
— В чем интрига, что ты нашел нового?
— Во–первых, основные заседания — утреннее и дневное — проходили в доме сестер Сломинских, по улице Георгиевской, 17, а в этом доме собирались не во все дни и только по вечерам.
— Тогда почему именно этот дом стал музеем и знаковым местом Минска?
— Стечение обстоятельств. В 1922 году в нем жили Янка Купала, Змитрок Бядуля и упомянутый Румянцев. В доме протекала крыша. Приближалась юбилейная дата первого съезда. И тогда Бядуля придумал следующее: они с Купалой написали в ЦК письмо с предложением создать музей. Наверху отреагировали быстро. Домик у дворянки Ржецкой был конфискован «ввиду исторического значения», а писатели Купала и Бядуля получили новое жилье. В домике же после капитального ремонта открылся музей.
— Что в те времена представлял собой дом дворянки Ржецкой?
— Шесть комнат, прихожая и кухня. Сейчас там висит биография П.Румянцева, который снял у дворянки квартиру и впоследствии сдавал ее делегатам съезда. Я решил разобраться и выяснить, а кто такой Румянцев...
— Выяснил?
— Да, не без труда, но удалось. Сегодня статья о домике насчитывает 90 страниц и 140 фотографий.
— А почему тебя так заинтересовала его биография?
— Его фамилия находилась в секретном списке полиции. Если человек попадал в него, это означало, что за ним ведется негласное наблюдение. Минский список в 1910 году включал в себя около 350 фамилий. И вот что интересно. Многие из полицейского списка так или иначе связаны с теми, кто бывал на квартирах Румянцева. Ведь за время своего пребывания в Минске он сменил больше 10 квартир.
— Его выгоняли как злостного неплательщика?
— Нет, плательщик он был исправный. Полагаю, и не без оснований, что частая смена жилья была связана с конспирацией. Я смог восстановить реальную биографию Румянцева. Она сильно расходится с официальной. Во–первых, он не из купеческой семьи, как сказано в биографии, которая висит в домике съезда. Петр Васильевич Румянцев из семьи дворового человека. Окончил в 1880–м коммерческое училище. В том же году зачислен в ратники ополчения. Поясню: подобная формулировка говорит о том, что в армии Румянцев служить не мог по состоянию здоровья. Он поехал в Тверскую губернию, где попал под негласный надзор полиции. В то время Петру Румянцеву шел 22–й год. Там же он был и арестован, но вскоре отпущен и выслан в Акмолинск. Женился. В 1883 и 1886 годах родились дочки. После освобождения возвратился в Тверь, доложил, что уезжает в Рязань, и исчез. Полиция объявила его в розыск, поместила фамилию в специальный циркуляр. А он в это время в Закавказье работает на железной дороге бухгалтером. Подает документы на конкурс за место преподавателя математики. Документы проверяются в полиции, но арестовать Румянцева не успевают, так как он «по семейным обстоятельствам» переезжает в Минск с блестящей характеристикой с прежнего места службы.
— Получается, он был хорошим конспиратором?
— Да. Осенью 1895–го Румянцев устраивается на Либаво–Роменскую железную дорогу. Награждается медалью. Ему дают многочисленные отпуска по уходу за больной женой. В октябре 1897 года везет жену на лечение в Петербург... Кстати, в 1898–м, после съезда, в документах полиции написано, что его жену зовут Ольга, а до этого момента у него была жена Анна. До моих изысканий никакой информации о его женах в официальной биографии не было.
Через несколько месяцев после съезда, в июле 1898–го, в одну ночь арестовывают вместе с Румянцевым еще 20 человек. Его отправляют в Бутырскую тюрьму, где он заболевает. В Екатерининской больнице ему делают операцию и отпускают. Но самое интересное, что в его личном деле ни про арест, ни про тюрьму ни слова. Как ему это удавалось, я не понимаю.
Более того, вскоре Румянцеву предоставляется отпуск для поправки здоровья, а по возвращении его повышают по службе до коллежского секретаря. В докладе за 1900 год начальника московского охранного отделения Зубатова есть упоминание о том, что Румянцев дружен с братьями Гершуни. Вот о ком можно писать роман! Ведь Григорий Гершуни — известнейший российский эсер-боевик... Через два года у Румянцева — очередное повышение по службе. А в 1910–м он уже надворный советник. Странно, что так хорошо он продвигался по службе, при этом часто болея и занимаясь революционной деятельностью. Он еще и орден умудрился получить в 1911–м!
В доме Румянцева бывали знаменитые революционеры Надежда Тимофеева и Иван Кульман. Скажем, Иван Густавович Кульман в 1917 году был организатором, а потом и начальником штаба Красной гвардии на Пресне в Москве. Председатель революционного комитета. По некоторым сведениям, одно время жил в Германии.
— И все эти люди заходили в знаменитый зеленый домик?
— Во–первых, тот домик выглядел не совсем так, как сегодняшний. Крыша была из гонты, то есть из небольших досок. Во–вторых, он стоял в другом месте. Его дважды перемещали. Сразу после войны, а потом еще раз... Но вернемся к Румянцеву. В 1910 году он в 50 лет женится на восемнадцатилетней красавице Нине Осонович. В 1912–м переезжает в Гомель, продолжая служить на железной дороге. А спустя семь лет его назначают на должность главного контролера.
— Леонид, как ты думаешь, Купала и Бядуля действительно хотели спасти домик для истории или просто воспользовались ситуацией, чтобы улучшить свои жилищные условия?
— Думаю, второе. К тому времени Румянцев написал просьбу в ЦИК о назначении ему персональной пенсии как принимавшему участие в организации первого съезда. Кстати, сам Румянцев на заседаниях не присутствовал. Его пригласили только на последнюю вечеринку, на которой собралось более 20 человек и отмечали день рождения его жены.
Персональную пенсию Петру Васильевичу Румянцеву назначили первого августа 1924–го. Сам он тогда проживал на улице Провиантской, ныне Захарова, в доме № 5. В 1927 году переехал в город Сураж, где через два года умер. Там он и похоронен. В его честь названы улицы и даже магистральный тепловоз.
— В съезде участвовали девять человек. Их имена и фамилии известны, фотографии находятся в музее.
— Да, все так. Но у меня, когда пересматривал документы, сопоставлял воспоминания участников, все время возникали сомнения. Как полиция могла позволить три дня собираться революционерам? Я нарисовал план квартала из 16 домовладений. Все здания были расположены близко друг к другу. Все заселены. Почти из всех окон виден вход в дом дворянки Ржецкой. Как так получилось, что полиция не видела многочисленного собрания? Некоторые делегаты вспоминали, что засиживались до позднего вечера. Да и в туалет, который на улице, надо выходить. Печку топить с утра до вечера, чтобы в случае чего сжечь документы...
— И что?
— Не знаю, но некоторых делегатов сотрудники полиции сопровождали до самого дома. Одного — из Харькова, другого — из Санкт–Петербурга, третьего — из Москвы... А через неделю с небольшим были разгромлены организации в Киеве, Минске, Москве и других городах. Интересно другое. В списке находившихся под надзором полиции очень много людей с захватывающими судьбами. Но там нет рабочих и крестьян. Служащие банков, дворяне, купцы, инженеры, преподаватели, адвокаты, литераторы... Партия называлась «рабочей», а рабочих в ней фактически не было. Получается, что и название «Дом–музей первого съезда РСДРП» не совсем, с моей точки зрения, корректное. О многих из того знаменитого списка находящихся под негласным надзором полиции можно написать авантюрно–приключенческие книги, но это уже другой разговор.
Cправка «СБ»
Леонид Владимирович Моряков — белорусский писатель, журналист, историк, энциклопедист. Родился 15 апреля 1958 года. Автор более 30 книг, посвященных истории Беларуси.
Его сайт: www.marakou.by/ru/
