Фото Станислава ВИГДОРЧИКА.Актеры существуют тут в масках, блистательно воплощенных художником Татьяной Нерсинян (лауреатом не только нашей Национальной театральной премии, но и российской «Золотой маски»). Каждый образ в «Пансионе» индивидуален, со своим характером. До самого финала мы не увидим лиц актеров. Такой прием позволяет исполнителям не стесняться гротеска, фарса, избыточных итальянских эмоций, существовать в несколько преувеличенном ключе. Безымянным героям в чудесных масках сочувствуешь сразу. Маттео Спьяцци ступил на скользкую дорожку душеспасительного театра, прибегнул к дедовскому методу вышибания слезы и смеха из зрителя почти одновременно. У публики интеллектуально оснащенной, не гнушающейся поработать серым веществом головного мозга, неизбежно возникнут свои ассоциации. Думаю, прежде всего с пронзительной картиной Николая Губенко «И жизнь, и слезы, и любовь...», со спектаклем латвийского режиссера Алвиса Херманиса «Долгая жизнь», приезжавшего в Минск на гастроли, или с фильмом Марко Феррери «Дом улыбок». Фильмов и спектаклей о том, что даже «перед заходом солнца» (вспомним и знаменитую пьесу немецкого драматурга Герхарда Гауптмана) нас подстерегает лучик надежды из приоткрытого в клозете окошка и светлое чувство любви, огромное множество. В картине «Старики–разбойники» герои тоже восставали против пенсионного законодательства и герой Евстигнеева, утешая своего друга в исполнении Юрия Никулина, говорил: «Пойми, плакса, мы должны доказать, что старики тоже люди». Вот и премьерный спектакль бородача итальянца — это такое психотерапевтическое утешение всем нам. Наверное, каждый зритель, который придет в Белорусский государственный театр кукол, помимо своей воли задумается о том, будет ли кому подать ему в старости стакан воды, кефира или рюмку хереса.
И все же, и все же... Не преминем заметить, что европейские режиссеры к теме старости подходят как–то легче, остроумнее и даже легкомысленнее. Есть в них какое–то изящное принятие человеческого жребия. И это чувствуется в работе Маттео Спьяцци. Если и помереть, то только убегая от старости, в процессе гимнастики. В спектакле нет натуги и морализаторства, может быть, только сцена с алчным отпрыском одной из постоялиц, пришедшим подписать необходимую бумагу (наверняка завещание, как думает проницательная публика), подается чересчур в лоб. А остальное вполне происходит легко, иронично, под хиты зарубежной эстрады, льющейся из радиоприемника. Длится «Пансион «Belvedere» чуть больше часа, но кажется, что проживаешь с героями целую жизнь. И вопреки самой теме режиссеру, наоборот, удается пробудить в нас вкус к серым будням. Такая жизнеутверждающая инъекция итальянского оптимизма бывает остро необходима. Так и пожалеешь, что на место сказочников в искусство пришли правдорубы, мастера социальной критики с их зубодробительными и безысходными фресками о том, что «нет у нас еще всеобщей коммуникабельности». Но иногда на территории одного отдельного пансиона, как видим, приятное общение все же случается.
Добрый зритель в 9–м ряду.
