Социальный нигилизм — гражданская позиция или норма жизни неудачника?
Это было, пожалуй, единственным нюансом, слегка омрачившим автору этих строк праздничное настроение в минувшую субботу. На продолжавшихся второй день “Дажынках” ожидалось знаковое для всей страны событие: со жлобинского вокзала должна была отправиться в путь первая во всей его почти 150-летней истории электричка. По этому случаю на станции изменили график прохода поездов, навели образцовый порядок, усилили меры общественной безопасности: все-таки массовый праздник, да еще и с личным участием Президента. Оказавшиеся в тот момент на вокзале пассажиры, как завороженные, рассматривали диковинный для этих мест швейцарский электропоезд “Штадлер”, с нетерпением ожидали прибытия главы государства. Но нашелся один — к счастью, только один — еще нестарый гражданин, который повел себя иначе.
Он разразился длинной и, похоже, привычной тирадой о “царящем повсеместно беспределе” и невозможности встретить у вагона прибывающую откуда-то жену. Причем тот факт, что движение поездов временно приостановлено и встречать пока, собственно, некого, его совершенно не волновал. От “правдоруба” досталось всем: дежурившей в зале милиции, другим пассажирам, журналистам, железнодорожникам, жлобинским “Дажынкам” и всему белому свету в придачу. “Ну неужели вы не понимаете, что это делается для вас? — пыталась урезонить взъерошенного смутьяна очаровательная тележурналистка. — Ведь будет открыт комфортабельный маршрут, поезда по нему пойдут для вас. А посмотрите, каким стал вокзал! Признайтесь, вам нравится?” Мужчина вскинул на теледиву тяжелый взгляд и выпалил: “Нет!”.
Этот нигилист, сам того не желая, оказался живым воплощением книжного Маркуса Расбоуна — одного из третьестепенных персонажей романа “Аэропорт”, написанного американским писателем Артуром Хейли в 1968 году. “В маленьком городке штата Айова мелкий торговец Маркус Расбоун был известен всем как зануда, — описывал писатель своего героя. — Любому делу, любому начинанию своих сограждан он неизменно старался ставить палки в колеса. Его возражения и протесты по любому вопросу — значительному или пустяковому — сделались притчей во языцех. Он возражал против выбора книг для местной библиотеки, против плана установки домовых антенн, против взысканий, наложенных в школе на его сына, против цвета общественных зданий. Ему удалось провалить проект единого оформления вывесок, что значительно украсило бы главную улицу их городка. И при этом никто не помнил, чтобы “зануда” сам внес когда-нибудь хоть одно дельное предложение”.
Не правда ли, весьма характерный типаж? Уверен, что хотя бы один такой знакомый у каждого из нас есть. И угодить ему не проще, чем выиграть в лотерею. Знакомый автору этих строк представитель подобного типажа еще на студенческой скамье решил жениться, но в каждой девушке неизменно и с маниакальным упорством находил нечто не устраивающее его. Сегодня ему под сорок, у него нет ни семьи, ни друзей. Да и как могло быть иначе, если манера его общения напоминает анекдот: “Доктор, я так одинок! Поговори хоть ты со мной, гнусный старикашка!”.
Такого рода люди всегда противоречивы. Они презирают женщин, но ищут их расположения. Ругают милицию, но ожидают ее защиты. Критикуют государство, но требуют от него преференций и льгот. И, самое главное, они учат всех жить — учат тому, чего сами не умеют. При этом ни время, ни территория значения не имеют. “Меня удивляет и удручает вечное недовольство наших граждан всеми и вся, — сказала недавно о своих соотечественниках азербайджанская певица Нигяр Джамал, победительница “Евровидения” 2011 года. — “Как надоело это постоянное перекрытие дорог!”, “Сколько можно нас мучить” и, наконец, вообще удивляющее меня “Кому нужны эти ваши новые дороги?!” Общество как будто раскололось на две части: одна часть достаточно прогрессивная, она учится, познает мир, старается сделать свою страну лучше. А другая просто живет, не заботясь ни о чем, только ее представителей отличает какая-то поразительная злость”.
Кстати, эту злость психологи объясняют удивительно просто: брюзга может быть по форме воинствующим моралистом, но, по сути, он неудачник, который считает, что способен на многое, но не достиг того, к чему стремился. Недовольство собой неосознанно переносится на окружающее пространство. И возникает зона недовольства: в политике, быту, личной жизни. Достаточно хотя бы бегло пробежать сайты и интернет-форумы, чтобы убедиться: многие их авторы — злобствующие, а порой и не вполне адекватные социальные нигилисты, за их желчью явственно проступает собственная нереализованность. Но излечить этот “синдром хронического недовольства” даже высокоразвитой белорусской медицине, увы, не под силу. “Мы часто прощаем тех, кто нас утомил своим занудством, — писал еще в XVII веке французский герцог де Ларошфуко. — Но никогда — тех, кого утомили мы сами”.
