Ненормативную лексику в постсоветский период с большим удовольствием начали использовать в литературе, в том числе в драматургии, что вызывало и вызывает бурные споры. Можно ли творчески ругаться со сцены или с книжных страниц? В соседней России представители власти подвели под дискуссией жирную черту: нельзя, и точка. Хотя оздоравливающий эффект от подобных мер все–таки сомнителен. Какая уж литература, когда на улице кто угодно, в том числе дети, может услышать что угодно?! Люди творческих профессий меж тем бунтуют и возмущаются: «Творческое самовыражение ограничивать недопустимо!..»
Аргументов у них хватает. В конце концов, «лая матерная» использовалась, по некоторым свидетельствам, еще древними славянами в берестяных грамотах, и находки такого рода вполне комфортно существуют в качестве музейных экспонатов. Правда, число их крайне невелико, что само по себе говорит о маргинальности подобной лексики и в стародавние времена. И, безусловно, площадной фарс, скоморошеская культура, народный театр никак не обходились без соленых словечек. При этом табу на «непереводимые идиоматические выражения» в печати было наложено только в XVIII веке.
Возвращением к «природной речи», любовью к родному языку во всех его проявлениях аргументирует свою точку зрения ряд деятелей искусства и культуры, особенно из числа авангардистов. В духе Козьмы Пруткова выражает свою мысль писатель Виктор Лупасин:
— Ненормативную лексику уподоблю острой приправе либо же плесени в сыре. И всюду ее пихай, когда готовишь.
Сходного мнения придерживается и литератор Антон Рудак:
— Мэтазгоднасць ужывання ненарматыўнай лексiкi, на мой погляд, вызначаецца аднолькава што ў паўсядзённым жыццi, што ў мастацкай лiтаратуры. Як нi круцi, але мат — частка жывога маўлення сучаснага беларускага грамадства, незалежна ад мовы зносiнаў. Ды й папулярны мiф пра небеларускае паходжанне мату даволi лёгка абвяргаецца нават пры самым павярхоўным азнаямленнi з традыцыйным эратычным фальклорам.
Резко противоположные взгляды у писателей старшего поколения, работающих в традиционном ключе. Нина Чайка, много лет возглавлявшая журнал «Неман», убеждена, что мат ни в каком виде недопустим:
— Может быть, все дело в моем воспитании, но, на мой взгляд, ненормативная лексика вообще неприемлема для современного духовного, интеллигентного человека. А литература — это квинтэссенция человеческих взаимоотношений, и она идет даже впереди, она воспитывает, направляет. Литература, позволяющая себе ненормативную лексику, просто тянет человечество назад.
Интересна точка зрения молодых авторов — в конце концов, именно им так или иначе предстоит определять будущее отечественной словесности. Ожидаемо в противовес мнению представителей авангарда среди традиционалистов преобладают совершенно умеренные взгляды. Поэт Наста Кудасава считает:
— Теоретически допустимо все. Но на практике я знаю крайне мало литературных произведений, где употребление мата органично и не попахивает эпатажем. Чаще современные авторы, как мне кажется, пытаются экстравагантной лексикой просто привлечь к себе внимание и выглядеть круче. Так что все хорошо, если оно к месту. Я, например, пока еще ни разу не испытала необходимости использовать в поэзии мат.
С нею солидарен писатель Рагнед Малаховский:
— По моему мнению, ответственность за употребление той или иной лексики лежит на авторе, а если это где–то публикуется — то и на издателе. На их совести, скажем так. Я считаю, что современный литературный язык позволяет высказывать любые мысли, чувства и идеи без матерных слов.
Точка зрения филологов, людей, которые работают со всеми пластами языка и от которых ожидаешь некоего либерализма, на деле достаточно далека от признания матерщины частью литературной речи и введения ее в письменный культурный код.
Сергей Важник, замдекана филологического факультета БГУ, кандидат наук, доцент, поделился своим взглядом на проблему:
— Филолог, разумеется, все эти слова должен знать, но не имеет права их употреблять. Высококультурный человек не будет себе позволять подобные выражения, потому что это квазикультура. И если мы мат будем кодифицировать через литературу, это будет катастрофа. Без того хватает писателей типа Эдуарда Лимонова. Узаконивать этот момент не стоит.
Классики иной раз действительно хулиганили, напоминает Елена Лукашанец, кандидат филологических наук, доцент, профессор кафедры общего языкознания Минского государственного лингвистического университета. И тем не менее, что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку:
— Лингвист никогда ничего не запрещает, это со стороны ученого выглядит смешно. Я считаю, что ненормативная лексика может быть элементом художественного произведения. Но, безусловно, она не должна присутствовать в школьной хрестоматии. Если брать классиков, то Пушкин, Маяковский употребляли в стихах ненормативную лексику. Но надо же смотреть, в каких целях и для какой аудитории. Вообще, в академических изданиях и в советские годы всегда были нецензурные слова, и это считалось нормой. Другое дело, когда этим пользуется лишь бы кто лишь бы зачем. Если подобная лексика применяется исключительно для эпатажа, чтобы кого–то шокировать и возмутить, то это, конечно, неправильно. Здесь та же ситуация, что с обнаженной натурой. Смешно на Венеру Милосскую надевать одежду. И если мастер в своем произведении использовал какое–то слово, причем адекватно с художественной точки зрения, то смешно его «причесывать».
Культура речи предполагает знание, где можно и где нельзя использовать какие–либо слова. Безусловно, есть какие–то ограничения, но они должны быть установлены самим автором, должна быть внутренняя цензура, а она воспитывается уровнем образования.
Подводя определенный итог полемики, можно сказать: культура все–таки не умерла, более того, постепенно вводит то, что еще недавно считалось авангардом, во вполне системное пространство. Вероятно, именно попыткой избежать становления в общей для всех системе координат, любой ценой остаться среди тех, кто против, и вызвано настойчивое стремление литераторов эпатировать, в том числе с помощью нецензурной лексики.
А что до хулиганства и круто посоленных творений наших забронзовевших и великих... Гений и в самом деле не знает ни границ, ни преград, но давайте и правда будем помнить, что упомянутые произведения ходили в весьма узком кругу, их не печатали и уж тем более не читали в гостиных дамам. И даже такому великому шалопаю, каким был Александр Пушкин, иное положение дел и в голову не могло прийти.
Советская Белоруссия №122 (24505). Вторник, 1 июля 2014 года.
