Для народной артистки Нины Шарубиной каждый год начинается с череды праздничных событий — Новый год, Рождество, да еще и собственный день рождения. В нынешнем году он особенный — Нина Владимировна отмечает юбилей. Оценивая пройденный отрезок жизненного пути, она найдет немало поводов для гордости. Солистку знают и любят не только в Беларуси — она выступала в Австралии, Германии, Голландии, Испании, Франции и многих других странах. В 2008 году за выдающиеся творческие достижения и большой вклад в национальное искусство артистка награждена медалью Франциска Скорины, в 2013-м — удостоена Государственной премии, а в 2016-м — звания «Народный артист Беларуси». Но даже самые престижные награды — не повод останавливаться на достигнутом, считает Нина Шарубина. Ее жизненное кредо — работать, работать и еще раз работать
— Нина Владимировна, ваш творческий путь складывался нелегко: не сразу поступили в консерваторию, да и дорога в театр не была простой. Но вы никогда не опускали руки. Можно ли сказать, что этот сильный характер помогла сформировать жизнь в деревне?
— Думаю, да. Я выросла в совершенно прекрасном месте на берегу Днепра — в деревне Калиновая на Могилевщине в семье простых сельских тружеников. И детство мое проходило совсем не так, как у современных детей. Даже летом, когда начинались каникулы и, казалось бы, можно отдохнуть, мы с сестрой все время проводили в работе. Мало того что держали свое хозяйство (нужно и огород полоть, и сено заготовить, и коров пасти), так еще и на колхозной земле работали, чтобы выручить какие-то деньги. И свеклу пололи, и лен убирали, и на зерноток ходили… Уборка дома тоже на нас с сестрой. Маме некогда было этим заниматься — она работала на ферме и летом поднималась в полчетвертого утра. Но мы не жаловались. Знали: выполним работу — пойдем на танцы.
— Далеко не каждая деревенская девочка мечтает связать себя с музыкой. У вас это желание как возникло?
— Во-первых, моя мама и ее родной брат, дядя Вася, хорошо играли на гармошке, причем были самоучками. Так что, возможно, любовь к музыке заложена в генах. А во-вторых, дома у нас всегда крутились пластинки. Хотя в то время их сложно было достать — за Аллой Пугачевой, Софией Ротару, ABBA, Smokie приходилось стоять в очереди по четыре часа. Я не только слушала, но и выучивала песни, даже на непонятных мне иностранных языках, и постоянно их напевала. Моим кумиром являлась София Ротару. В то время я была очень далека от оперной музыки, но обожала великую певицу Елену Образцову.
После третьего класса перешла в десятилетку в соседней деревне Полыковичи. В тот год на базе средней школы открыли музыкальную. С детьми занимались преподаватели из Могилева. Можно сказать, это золотой век музыкальной школы. У нас были замечательные хор, духовой оркестр, оркестр русских народных музыкантов… Я занималась на баяне. Но на первом месте для меня всегда оставалось пение. Я пела и сольно, и в хоре, и в квартете… К слову, наш вокальный квартет дважды становился лауреатом телерадиоконкурса «Красная гвоздика».
Солистка неоднократно принимала участие в оперных фестивалях. Среди них — Международный оперный фестиваль Classic Open Air в Золотурне (Швейцария), Международный оперный фестиваль имени Федора Шаляпина в Казани (Россия), Международный фестиваль оперного искусства «Золотая корона» в Донецке (Украина), Международный фестиваль оперного искусства «Бахори» в Ташкенте (Узбекистан)— Однако о том, что станете оперной певицей, вы тогда и подумать не могли?
— Я знала, что свяжу свою жизнь с музыкой. Но что я буду оперной певицей… Я даже не думала в этом направлении. Когда еще пела в хоре Татьяны Васильевны Кузиной, мечтала быть, как она, хоровым дирижером. Поэтому после школы поступила в Могилевское музыкальное училище на хоровое дирижирование. Все изменилось где-то на втором курсе, когда к нам в училище пришла прекрасный педагог Людмила Евгеньевна Браиловская, окончившая в свое время Московскую консерваторию по классу вокала. Она преподавала у нас постановку голоса. Именно Людмила Евгеньевна и помогла открыть возможности моего голоса. До этого я неплохо пела эстраду, ездила на гастроли в Нижневартовск и Ташкент. Но не думала, что могу петь в такой высокой тесситуре. Точно могу сказать: не встреть я Людмилу Евгеньевну — не стала бы оперной певицей.
После училища подалась на вокальное отделение в Московскую консерваторию. Пыталась поступить четыре года подряд, но каждый раз меня ждала неудача — в Москву приезжали талантливые ребята со всего Советского Союза, был очень большой конкурс. И когда четвертый раз я вернулась ни с чем, хотя счастье было так близко (из 24 сопрано остались я и еще одна претендентка), меня, по правде говоря, накрыло разочарование. Повезло случайно встретить на улице директора училища Леонида Леонидовича Иванова, который меня просто отчитал: «Ну не поступила в Москву, так что — жизнь закончилась? Поезжай в Минск». Буквально за пять минут я приняла решение и в тот же год поступила в нашу консерваторию в класс Валентины Николаевны Рогович. И как анализирую сейчас, ничего случайного в жизни не бывает.
Абигайль в «Набукко». С Сергеем Франковским.— По средним меркам в театр вы пришли поздновато, зато сразу стали петь ведущий репертуар. Если бы можно было выбирать — попасть в Большой сразу после консерватории или идти вашим путем, что бы вы предпочли?
— Сразу попасть в театр после консерватории возможно. Но только единицы выдерживают навалившийся на них прессинг. Театр — очень сложный и порой жестокий организм. Здесь никто с тобой нянчиться, как в консерватории, не будет: выплывешь, так выплывешь, нет — до свидания. Абсолютно не жалею, что у меня все сложилось так, как сложилось. Я пришла в театр готовой певицей — и вокально, и психологически. Не было ввода в профессию, вторых партий... Художественный руководитель оперы Маргарита Изворска-Елизарьева и дирижер Николай Сергеевич Колядко, которых я считаю своими крестными родителями в оперной карьере, решили, что я должна сразу спеть в спектакле — в опере «Бал-маскарад» Верди партию Амелии. После чего я была принята в театр и стала исполнять ведущий репертуар.
Я понимала, что справлюсь. Будучи солисткой Могилевской филармонии, регулярно занималась с концертмейстером в консерватории, изучила кучу клавиров и знала, какие партии точно могу исполнить. Ведь только глядя в ноты и не пробуя партию голосом, можно ошибиться. Порой кажется, все так просто, но пробуешь — на голос не ложится, и все. Бывает и наоборот. Помню, открыла Абигайль Верди и тут же закрыла — сложнейший материал! Но когда стала пробовать, поняла, что это моя партия, причем теперь одна из самых любимых.
Леди Макбет. Одна из любимых ролей Нины Шарубиной.— А есть ли у вас героини, которые вам особенно близки?
— Сложно выделить. Все мои героини — женщины яркие, умные, горячо любящие… Даже Леди Макбет из оперы Верди «Макбет». Все ее считают кровожадной, но я ее образ так не трактую. На мой взгляд, она несчастнейшая женщина, которая сильно любит супруга и как может ему помогает. А какой драматичный образ у Чио-Чио-Сан из оперы Пуччини «Мадам Баттерфляй»! Невозможно сдержать слезы во время сцены прощания с ребенком. Долго я не могла приступить к работе над этой партией. Начинаю петь — и ком в горле. Сложная партия, и не только в эмоциональном плане. Великая итальянская певица Мирелла Френи называла ее «вокальным киллером». Это такой моноспектакль: Чио-Чио-Сан практически весь спектакль на сцене. Не менее драматичные образы Тоски, Сантуццы… Как их не любить?!
— А есть современные постановки, которые способны вызвать у вас такие же сильные эмоции? Возможно, что-то из нашей национальной оперы…
— На мой взгляд, настоящий шедевр — наша «Седая легенда» Дмитрия Смольского. Во-первых, мне очень нравится музыкальный материал. Опера небольшая, но у каждого из четырех главных героев есть по шикарной сольной арии. Без слез невозможно слушать. А во-вторых, спектакль очень хорошо поставлен. Его смотришь, как художественный фильм. Это большая заслуга режиссера Михаила Панджавидзе. Но почему-то спектакль плохо посещался. Мне порой задают вопрос, почему у нас мало ставится отечественных опер. Я задаю встречный: «А вы были на «Седой легенде»? Нет? Вот и ответ». К сожалению, мы редко ценим свое.
С Николаем Моисеенко в «Тоске».— Сегодня, чтобы привлечь зрителей, театры идут на разные эксперименты. Вы готовы участвовать в нестандартных постановках?
— Я по натуре консерватор. И уж никак не приемлю, когда, например, «Травиату» ставят в джинсах и кроссовках. Мне не хотелось бы участвовать в таких постановках. А каково зрителю? Скажем, я прихожу на классический спектакль, знаю эпоху, о которой идет речь в пьесе, и мне хочется, чтобы занавес открылся — и я увидела шикарные наряды, кринолины, бриллианты, жемчуга… А не артистов в пиджаках на голое тело. Хотите — ставьте современные оперы и пойте хоть в стрингах. Но не трогайте классику.
— Зритель вас видит не только в спектаклях, но и в концертных программах. Например, в середине декабря состоялся ваш сольный концерт в камерном зале. Выступать в концерте сложнее, чем в спектакле?
— Определенно. Любую партию, даже самую сложную, в спектакле легче спеть, чем сольный концерт, особенно на большой сцене с симфоническим оркестром. Во-первых, в спектакле ты не один — есть партнеры, хор, перерывы. Во-вторых, ты выстраиваешь один образ. А в концерте за два часа приходится примерить минимум 15 образов. Ты и Аида, и Чио-Чио-Сан, и Манон Леско, и Тоска… Поэтому не так часто артисты радуют поклонников такими концертами. Но надеюсь в течение этого юбилейного года подготовить сольную программу, исполнить арии из спектаклей, которые не идут на сцене театра. Веду переговоры с Могилевом, дирижером Сергеем Лищенко. Возможно, и получится порадовать своих земляков.
Трогательная Чио-Чио-Сан в опере Джакомо Пуччини.— Своим талантом и трудом вы заслужили не только любовь зрителей, но и многочисленные награды. Звание народной артистки прибавило ответственности?
— Конечно, ведь званию нужно соответствовать. Ниже планки опускаться нельзя. И совершенно ошибочное мнение, что народные артисты могут почивать на лаврах. Ничего подобного! Чем больше ты знаешь и умеешь в профессии, тем больше понимаешь, насколько ты не совершенен и сколько еще нужно работать.
— Являясь солисткой Большого театра, гастролируя, вы находите время еще и на преподавание. Что для вас как педагога важно передать, кроме профессиональных знаний, студентам?
— Мне хочется научить их очень честному и самоотверженному служению делу. А еще — четко понимать свою цель и следовать ей, пусть и медленно.
— Современная молодежь сильно отличается от студентов вашего времени?
— Были в мое время и ответственные студенты, и «раздолбаи». Так же и сейчас. А еще, как мне кажется, стало меньше тех, кто хочет стать певцом. Не потому, что перестали рождаться люди с сильными голосами. Просто ребята выбирают другой путь. В том числе, возможно, из-за финансового вопроса.
— К слову, ваш сын обладает музыкальным слухом и чувством ритма, но с музыкой профессионально решил себя не связывать. Не хотелось, чтобы он пошел по вашим с мужем стопам?
— Нет, никогда. Сыну сейчас уже 24 года. Он окончил экономический университет, работает и, кажется, очень доволен тем, чем занимается… И мне бы не хотелось, чтобы он вдруг решил сменить профессию, пусть у него и хороший бас-баритон, и прекрасное чувство ритма. К тому же за плечами у сына нет даже музыкальной школы. А сегодня не те времена, когда в ту же консерваторию принимали музыкально безграмотных людей.
Нина Шарубина и Владимир Петров. Сцена из оперы «Макбет».— А дома с сыном совместные музыкальные вечера не устраиваете?
— Петь дома — боже упаси. Мне хватает музыки в театре и на занятиях со студентами. Сын часто с друзьями посещает караоке. Я ни разу при этом не присутствовала, хотя мне и было бы любопытно. Ребята говорят, что поет он очень хорошо. А вот мы с мужем можем что-то исполнить на два голоса в гостях у близких друзей. Например, «Купалинку», «Ой, рэчанька-рэчанька», «Не пробуждай воспоминаний»...
— Работа в театре забирает немало сил. Что помогает их восстанавливать?
— Не только во время спектакля, но и сразу после него идет мощный выброс эмоций. Как правило, в такие дни не могу долго уснуть, и назавтра мне нужен спокойный и тихий отдых. Можно просто лежать на диване и щелкать телевизионные каналы. Или встретиться с друзьями — это помогает здорово отвлечься. А потом, приятно, если друзья позитивно отзываются о твоих спектаклях. Не верю, когда артист говорит: «Ой, не люблю, когда меня хвалят». Доброе слово очень важно, так как подпитывает эмоционально, психологически, придает силы творить дальше.
Нина Владимировна об отношении к праздникам:
— В детстве я очень любила праздники. В частности, к Новому году у нас дома начинали готовиться за месяц. Обязательно ставили елку, которую до темноты в снегу по пояс выбирали в лесу, украшали игрушками и конфетами. И мы с сестрой, как два котенка, облизывались, предвкушая, когда начнем разбирать новогоднюю красавицу и можно будет полакомиться сладостями. Сейчас ощущение праздника немного другое. Время в театре перед Новым годом очень насыщенное — репетиции, спектакли, концерты… На сцене даже вечером 31 декабря. Праздничная программа пользуется невероятным успехом. Многие зрители приходят в театр в вечерних нарядах и сразу после концерта отправляются встречать Новый год. Прекрасная традиция. Хотя нам, артистам, сложновато. После концерта салаты нарезать уже не успеешь — приходится готовиться к празднику заранее.
Фото из архива Большого театра Беларуси
