— Как возник этот вариант?
— Так получилось, что главным тренером “огней” стал Нурипаша Талибов — мой первый наставник, который начинал со мной работать еще в Дагестане. Вот он мне позвонил и сказал: “Приезжай работать!” Я согласился. Хотя к тому времени уже лет пять-шесть не боксировал. Скажем так: иногда помогал некоторым ребятам готовиться к соревнованиям. Для меня приглашение Талибова было серьезным вызовом, но я тренеру верил. Попытался.
— Кого ты там тренировал? Местных бойцов?
— В Баку местных боксеров немного было. Процентов 80 легионеры. Большинство из Дагестана. Многие из моего же родного города. В общем, общий язык быстро нашли.
— В последнее время клубы WSB стараются отказываться от легионеров, а ты говоришь, что в Азербайджане их большинство...
— Без легионеров пробиться в лиге сложно. Бои идут каждую неделю, каждый спортсмен может выходить на ринг в лучшем случае через раз. Плюс перелеты, переезды... Это очень серьезная нагрузка: бои-то проходят, считай, по профессиональным правилам. То есть в каждой категории нужно иметь 3—4 равноценных бойца.
— Белорусов в Баку, помнится, тоже приглашали...
— Да, Михаил Долголевец выступал, Евгений Ромашкевич, Николай Веселов... Я, кстати, к их появлению в азербайджанском клубе никакого отношения не имел: ребята пробились сами и проявили себя, кстати, с хорошей стороны. Белорусов в WSB, по-моему, вообще уважали. Главным образом за то, что в них можно быть уверенными. Заявляешь его на бой и точно знаешь, что он не испугается, не сдаст назад. С характером ребята.
— Но сейчас-то наших в лиге нет...
— К их спортивным качествам это не имеет отношения — вопрос в деньгах. Пару лет назад грянул кризис. Все начали считать деньги. Даже в Азербайджане. Нефть упала в цене, доходы снизились, а финансирование клуба WSB требует серьезных вливаний. Которые, между прочим, не окупаются. Чаще всего это государственные проекты, цель которых привлечь внимание, продвинуть бокс. Повысить престиж страны и, конечно, подготовить боксеров к выступлению на топ-уровне. В итоге очень многие клубы сделали ставку на своих спортсменов, отказавшись от легионеров. А “Баку Файерс” в конце концов вообще обанкротился и прекратил существование.
— В Беларуси, кстати, время от времени тоже поднимаются разговоры о создании своего клуба. Игра стоит свеч?
Магомед Арипгаджиев на пьедстале в Афинах. 2004 год.
— Тебя удивляет, что после вас с Зуевым разве что Сергею Корнееву удалось подобраться к олимпийскому пьедесталу, да и то безуспешно?
— Бокс очень изменился. Посмотреть поединки десятилетней давности и нынешние — даже непрофессионал поймет, что современный бокс стал насыщеннее, плотнее. Плюс шлемы сняли... Мне, кстати, этот шлем никогда не нравился: болтался постоянно, мешал. Но защищал. Сейчас зрелищность выросла: зрители любят, когда эмоции видны, когда кровь течет.
— Сам Афины вспоминаешь? На медаль посматриваешь дома?
— Медаль моя в Дагестане. Отвез маме. А само выступление, бывает, вспоминаю. Каждый спортсмен ведь мечтает об олимпийском золоте, и когда понимаешь, что был от него в одном шаге... Досадно.
— Уверен, тот финальный бой против Андре Уорда ты с тех пор прокручивал в голове уже сотню раз...
— Конечно, анализировал и пришел к выводу, что американец переиграл меня тактически. До этого он со считавшимся одним из фаворитов россиянином Евгением Макаренко боксировал и просто вытянул его на себя. Очень сильного итальянца Клементе Руссо победил. Но я разобрал его бои и перед финалом был совершенно спокоен. Волнение, конечно, все равно было, но я точно знал, что как минимум не слабее Уорда. При этом американца я до того момента никогда в бою не видел. На чемпионате мира в Бангкоке, где я в финале Макаренко проиграл, Уорд не выступал. Олимпиада для него стала фактически первым серьезным стартом. Темная лошадка, которую толком никто всерьез не рассматривал. А он оказался очень одаренным спортсменом. Сейчас, кстати, чемпион мира среди профессионалов по трем версиям.
— Казалось, что у тебя после Олимпиады в Афинах тоже еще будет немало громких побед. Что пошло не так?
— Решил попробовать себя среди профессионалов. Но я, если честно, ни о чем не жалею. Мне многие говорили, что нужно было задержаться. Что, мол, Олимпиаду в Пекине в моей весовой категории выиграл китаец Чжан Сяопин, победивший в финале ирландца Кенни Игана, и для меня оба этих соперника не представляли бы серьезных проблем. Но что сейчас рассуждать — как случилось, так случилось.
— Реалии профессионального бокса разочаровали?
— Скажем так: там есть свои тонкости. Но мне хотелось попробовать. Поначалу, кстати, неплохо получалось, но потом возникли проблемы со здоровьем. Потерпел какое-то время, но в конце концов решил: хватит.
— Кроме Сергея Ляховича, никому из белорусов так и не удалось добраться до чемпионского пояса.
— Чтобы боксер продвигался по рейтингу, нужно организовывать ему бои. Это стоит денег. Можно уехать в США, но там, вероятнее всего, большинство боксеров будет ждать тот путь, который в свое время проделал Сергей Ковалев. Россиянин, у которого было три чемпионских пояса и который потерял их в бою как раз с Андре Уордом. Он в России боксировал неплохо, но первым номером не считался. Потом уехал в США и начал в прямом смысле с нуля. В отличие, скажем, от Геннадия Головкина, который уезжал в США по хорошему контракту, Ковалев боксировал за какие-то копейки, понемногу собирал рейтинг и в конце концов доказал, что заслуживает внимания. На это способен далеко не каждый, а быстро на вершину в профессиональном боксе поднимаются редко и в основном зрелищные бойцы-нокаутеры. Такие нравятся публике. Хотя Андре Уорд по сравнению с Головкиным боксирует не очень зрелищно, но умно. Он и меня ведь на Олимпиаде так обхитрил. Не хочется его хвалить, но молодец: два раунда проигрывал, а в третьем полностью сменил тактику, и я “повелся”. Переживал тогда очень сильно, постоянно накручивал себя.
— Какой вывод сделал из своей карьеры?
— Нужно пахать. Звучит, наверное, банально, но я видел много примеров, когда ребята сегодня в зале тренировались, а на следующий день в баре сидели. Ничего хорошего из этого не вышло.
komashko@sb.by
