Перспективы «Восточного партнерства» для Беларуси, польский опыт выхода из недавнего глобального экономического кризиса, ну и, конечно же, эпохальная «шоковая терапия». Об этом мне удалось побеседовать с профессором, известным польским экономистом Лешеком Бальцеровичем во время организованного представительством Польской академии наук в Москве научного семинара «Польша и Россия: в поисках взаимопонимания». Для меня это была прекрасная возможность, чтобы задать известному экономисту вопросы, актуальные и для нашей страны.
— Пан профессор, подготовленный и реализованный вами в 1989 году план, который впоследствии вошел в учебники по экономике под названием «шоковая терапия», стал отправной точкой экономической трансформации всех стран Центральной и Восточной Европы. Соотечественники благодарны вам за сильную национальную валюту, экономический подъем 90–х, который во многом повлиял и на главное достижение современной Польши — вступление в Евросоюз. Беларусь также проводит экономическую либерализацию, но обходится без «шоковой терапии». Как вы оцениваете этот опыт с точки зрения сегодняшнего дня?
— В 1989 году мои предложения касались решительной либерализации экономики, в том числе отмены остатков центрального планирования, радикального оздоровления финансов государства и денег, введения обмена злотого, быстрой приватизации и иных глубоких институционных изменений. Экономическая ситуация в Польше тогда была катастрофической: производство падало, инфляция нарастала до 20 — 40 процентов в месяц, ощущалась массовая нехватка товаров, зарубежный долг достигал огромных размеров, а валютные резервы были отчаянно малыми. Одновременно с середины 1989 года страна освободилась от главенства коммунистической идеологии и было ощущение, что люди готовы одобрить радикальные изменения. Кроме того, оценка реформ в иных странах склоняла к выводу, что главным условием успеха должно стать быстрое и широким фронтом движение к рынку. Именно поэтому я и мои коллеги настаивали на решительном введении пакета стабилизации и либерализации экономики и начале долговременных и глубоких изменений государственных институтов и экономики.
Польша тогда, в конце 80–х, в экономическом плане представляла плачевное зрелище. Ситуация у вас, в БССР, была намного лучше. За нашей восточной границей работала промышленность, сельское хозяйство функционировало, а у нас плановая экономическая система окончательно положила страну на лопатки. Нужно было предпринимать срочные меры, чтобы изменить и стабилизировать ситуацию.
— Предлагаю вернуться в день сегодняшний. События последних лет доказывают, что даже успешная и «правильная» по определению рыночная экономика не застрахована от кризиса, который напоминает о себе циклами рецессий. Что, по вашему мнению, помогло Польше выйти из недавнего глобального экономического кризиса практически без потерь?
— Данный кризис мы называем глобальным не только потому, что он затронул многие страны. Мы называем его таковым прежде всего потому, что он начался в стране, являющейся глобальным экономическим центром, — в США. Спровоцировали его американские власти, которые сознательно поощряли рост рынка кредитования, бесконечно дотируя банки. В конечном счете США пострадали от кризиса больше всех. Однако с учетом того, что эта страна так или иначе взаимодействует почти со всем остальным миром, кризис приобрел масштабы глобального. «Посыпались» Штаты и потянули за собой всех остальных.
В Польше, однако, ситуация не была такой фатальной, как, к примеру, в Прибалтике или даже в России. Почему? Во–первых, большинство стран до того, как попасть под влияние внешнеэкономических факторов (данных с рынков, биржевых котировок), допустили ряд внутренних просчетов. Во многих странах очень быстрыми темпами происходил рост кредитования. В России были дешевые кредиты для компаний, в Прибалтике — кредиты на покупку недвижимости. В Польше всего этого не было, а финансовые власти проводили жесткий контроль кредитной сферы. Центральный банк и под моим руководством, и после четко отслеживал ситуацию с кредитованием, и, когда было необходимо, мы повышали процент по кредитным ставкам, тем самым не давая расти кредитному пузырю. Во–вторых, Польша менее зависима от экспорта, тогда как экономика, например, России завязана на нефтяных и газовых ценах, а экономика Украины зависима от цен на металлургическую продукцию, это — основные статьи экспорта этих стран. Стоит ценам пойти вниз — и милости просим, проблемы. И наконец, в отличие от Прибалтики в Польше действует гибкий курс национальной валюты, который позволяет с меньшими потерями пройти трудные этапы в развитии национальной экономики. Пик кризиса миновал, и сейчас нужно глубоко задуматься о факторах, влияющих на кризисные процессы в мировой экономике.
Успешному выходу из рецессии часто мешает само государство, а именно его излишний протекционизм в сфере госмонополий, валютные ограничения и попытка сохранить докризисную структуру экономики. Не нужно пытаться сохранить отжившие атавизмы. Напротив, необходимо всеми доступными средствами развивать конкуренцию и избавляться от зависимости от природных ресурсов — прежде всего нефти и газа.
— Пан профессор, с 1 июля 2011 года Польша будет председательствовать в ЕС. Среди основных приоритетов Варшавы значатся борьба с последствиями экономического кризиса и укрепление энергетической безопасности ЕС. А что изменится в отношениях с восточными соседями объединенной Европы и прежде всего с Беларусью? Сможет ли «Восточное партнерство» заработать в полную силу и принести ожидаемый результат?
— Безусловно, «Восточное партнерство» — перспективный проект, который способен оказать стимулирующее влияние на либерализацию экономики бывших советских республик, участвующих в этой программе, и придать им новый импульс в развитии. Но важно, чтобы инициатива исходила не только от ЕС, но и от каждой из стран. Важно, чтобы идеи исходили не только от правительства, но и от местных властей. Необходимо развивать самостоятельность у чиновников на местах. Напомню, в Польше мы начинали именно с этого, реформируя местную власть, и теперь у нас есть эффективная и хорошо работающая властная «вертикаль». Стоит помнить, что именно сами граждане могут играть важнейшую роль в решении самых сложных задач.
Тот самый Бальцерович
Профессор Бальцерович в 1978 — 1981 гг. возглавлял группу ученых, работающих над разработкой нового, альтернативного экономического курса для Польши. Профессор владеет пятью иностранными языками, что помогло ему великолепно разобраться в зарубежном опыте преобразований. В том, например, как протекали венгерские реформы, каких успехов добился югославский рыночный социализм, какими оказались последствия советского нэпа, как вытащил Германию из послевоенной пропасти Людвиг Эрхард, как преодолевали инфляцию в Латинской Америке и — самое главное — что обо всем этом думают ведущие экономические умы англоязычного мира.
12 сентября 1989 г. Лешек Бальцерович стал вице–премьером, министром финансов и лицом, фактически ответственным за переход страны к рыночной экономике. Бальцерович осуществил быструю либерализацию цен и, хотя инфляция на первых порах оказалась высокой, сумел принять эффективные антиинфляционные меры. Несмотря на серьезный экономический спад, вызванный либерализацией, Польша уже через пару лет после начала преобразований смогла добиться ощутимого роста ВВП. Начала укрепляться национальная валюта, пошли инвестиции. Польша начала уверенный путь к цивилизованному капитализму.
В июле 2007 года аналитический центр Европейского института предпринимательства присвоил Бальцеровичу титул «самого крупного реформатора в странах Евросоюза», а в октябре 2008 года экономист стал одним из 8 членов Европейской экспертной группы по разработке рекомендаций по предотвращению последствий мирового финансового кризиса в странах Евросоюза.
