Отказались от брони, чтобы уйти на фронт
Спросишь у кричевлян, кто такие Окаемов и Лузенин, ответят: «Артисты». Это прозвище закрепилось за друзьями и когда они стали партизанскими связными.До войны Александр и Геннадий окончили Московскую консерваторию, там же преподавали. Таланты, которым прочили большое будущее. Окаемов с сольными концертами выступал по всей стране, специально для него писали песни. Лузенин руководил хором Московской областной филармонии, — известным на весь Советский Союз.
Когда в начале Великой Отечественной хор эвакуировали в Ташкент, артисты от полагавшейся им брони отказались, добровольцами вступив в июле 1941-го в ряды 8-й Московской стрелковой (Краснопресненской) дивизии народного ополчения.
Дивизия участвовала в кровопролитных боях с противником, который намного превосходил наших по численности и вооружению. В октябре 1941 года на Смоленщине, под Ельней, была отрезана от основных сил: многие бойцы погибли, еще больше попало в плен. Среди пленных оказались тяжело раненные Окаемов и Лузенин, угодившие в Кричевский лагерь смерти (от Кричева до Ельни около 160 километров).
Геннадий Лузенин и Александр Окаемов.Концерт-шифровка
В историческом музее Кричева артистам Московской филармонии посвящена экспозиция — с воспоминаниями о них, фотографиями.— Став узниками лагеря, они сумели установить связь с местным подпольем и партизанскими отрядами. Рискуя жизнью, выводили из строя вражескую технику на нашем цемзаводе, куда их отправляли на работу. Принимали сводки Совинформбюро, которые зачитывали потом пленным, чтобы укрепить их веру в победу, распространяли антифашистские листовки,— рассказывает научный сотрудник музея Алина Никогосян. — Когда в марте 1942-го по инициативе оккупационных властей из узников лагеря был создан хор как орудие пропаганды «нового порядка», Окаемов и Лузенин согласились в нем участвовать. Потому что для них это был еще один шанс помогать нашим.
Послушать бархатный голос солиста «русского хора» хотели многие. После концертов происходили диверсии, распространялись листовки о реальной ситуации на фронтах, а партизаны и подпольщики благополучно уходили от облав. Фашисты негодовали, не понимая, что сведения народным мстителям передают «завербованные» ими же артисты, которые каждый концерт использовали как шифровку.
Если Окаемов и Лузенин открывали концерт песней «Есть на Волге утес», это означало, что завтра по железной дороге пойдет эшелон с немецкой техникой. Если «Вдоль по Питерской» — гитлеровцы собираются организовать в городе зачистку.
Позже один из организаторов и руководителей партизанского подполья на Могилевщине Георгий Храмович в своей книге «Зарево над Сожем» напишет:
«С середины декабря 1942-го Окаемов и Лузенин включились в диверсионную работу. За декабрь и январь 1943-го им выдали около десятка магнитных мин, которые они использовали в Кричеве, Климовичах, Костюковичах и других городах... 9 или 10 февраля 1943-го их арестовали...»
Годы забвения и восстановление справедливости
— А по городу пустили слух, якобы московские артисты уехали в Германию — создавать хор. Предателями их считали долгие годы. И лишь в 1960-е благодаря Кузьме Реутскому, который в войну был секретарем подпольного Кричевского райкома партии, и основателю районного краеведческого музея Михаилу Мельникову, серьезно погруженному в историю (он десятки лет по крупицам собирал информацию о погибших героях и обстоятельствах их смерти), люди узнали подлинную историю Окаемова и Лузенина, — подчеркивает начальник отдела идеологической работы и по делам молодежи Кричевского райисполкома Вадим Рыськов, с которым мы побывали у памятника в Прудке. — Артисты до последнего сражались за Родину. Как написал в статье «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях» Реутский, вели себя как настоящие русские люди, под пытками никого из своих не предали. Это подтверждают архивы КГБ, воспоминания других очевидцев военных событий. Как и то, что «выдал» гестаповцам артистов участник хора — предатели среди наших, увы, встречались.Но была на фронте и дружба — настоящая, несокрушимая даже перед страхом смерти. Показательную казнь Окаемова и Лузенина гитлеровцы собирались устроить 23 февраля, но в ночь с 20 на 21 партизаны организовали побег пленников кричевской тюрьмы, надеясь вытащить оттуда артистов. Александр Окаемов, которого фашисты зверски пытали, к тому времени уже не мог стоять на ногах. А Геннадий Лузенин, истерзанный, но физически более крепкий, не мог оставить друга одного.
Взлетел выше солнца
21 февраля их привезли к Черному озеру у Прудка, выбросили из грузовика. Есть версия, что с обледенелой земли Окаемова, у которого был перебит позвоночник, изверги поднимали штыками. И он, превозмогая боль, из последних сил запел: «Орленок, орленок, взлети выше солнца». Верный Лузенин подхватил... А через мгновение песню оборвала автоматная очередь.Гитлеровцы были уверены: о смерти героев никто не узнает. Но свидетелем чудовищной расправы невольно стала жительница деревни Прудок Екатерина Терентьева, которая и рассказала обо всем землякам.
В память о погибших московских артистах кричевляне напишут свой куплет к песне: «Орленок, орленок, босым он по снегу шагал и вполголоса пел, | Лети в край родимый, и людям расскажешь, | Как песню вели на расстрел».
А основатель и первый директор краеведческого музея Михаил Мельников — стихотворение, в котором есть такие строки: «В дикой злобе строчат и строчат палачи, | Бьют по соснам, поющим упорно. | Но напрасно — казненная песня звучит | И сегодня над озером Черным».
kislyak@sb.by
