Знаменитое Витебское художественное училище появилось на свет благодаря Марку Шагалу

Предвестники авангарда

Яркий, красочный, вечно молодой, несмотря на свою многовековую историю, Витебск был словно создан для того, чтобы однажды стать столицей авангарда. А помните ли вы, при чем здесь Октябрьская революция?

Празднование первой годовщины Октябрьской революции. На доме — панно Шагала.

Возвращение к себе

Вместе с социальной революцией Витебск начиная с 1918 года переживает и культурную революцию. Гонимые из столиц революционным голодом и необходимостью заработка, в город переезжают известные деятели культуры разрушившейся империи: Карл Григорович, Николай Малько, Рудольф Унгерн, Лев Пумпянский, Михаил Бахтин. Каждый из них впоследствии внесет свой вклад в развитие культурных традиций города. В 1918 году в родной Витебск вместе с семьей возвращается Марк Шагал.
Марк Шагал. Фото витебского периода.

Родившийся в традиционной еврейской семье и с детства окруженный запретами и незыблемыми правилами иудаизма, он, как кажется, и не должен был помышлять о творческом пути. «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде под землею», — гласит Тора.

Но Шагал, пробужденный революционным духом 1905 — 1906 годов, стал писать что хотел — часть, целое, плоско, коряво, вверх ногами — и как хотел. Зарождающийся огонь русского авангарда бросал открытый вызов форме, реализму и предметности. 

Петербургский учитель Шагала, ослепительный и величественный Леон Бакст, обладавший великолепным европейским образованием, не получил и сотой доли того признания, которое досталось его ученику, неуклюжему витебскому самоучке, вырастившему свой талант из собственных корней.

Незадолго до возвращения в Витебск Шагал был назначен комиссаром по делам искусств Витебска и Витебской губернии. Циркуляр о получении официальной должности ему подписал лично нарком просвещения Луначарский, которого художник знал еще со времен пребывания в Париже: «Когда-то в Париже, перед самой войной, мы с ним встречались. Он тогда писал в газеты. Бывал в «Улье», зашел и ко мне в мастерскую. Очки, бородка, усмешка фавна. Я слышал, что он марксист. Но мои познания в марксизме не шли дальше того, что Маркс был еврей и носил длинную седую бороду».

О своем назначении на должность комиссара Шагал писал: «И вот я снова еду из Петрограда в мой Витебск. Если уж быть министром, то у себя дома». 

Теперь художник мог заниматься просветительской деятельностью: организовывать лекции и диспуты, посвященные проблемам искусства, выставки, художественные вернисажи. И самое важное — открывать школы и училища по рисованию.

В родной город Шагал приезжает, надеясь исполнить свою давнюю мечту — открыть в Витебске профессиональное художественное народное училище, в котором могли бы заниматься все, кто стремится познать изобразительное искусство, в независимости от социального происхождения и вероис­поведания. В письме к искусствоведу Павлу Эттингеру Шагал сообщал: «Идея об организации Художественного училища пришла ко мне в голову по приезде из-за границы, во время работы над «Витебской серией» этюдов».

Первое, что сделает художник по возвращении в Витебск, — украсит город к празднованию первой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. 

Украшенные здания на улице Замковой и Соборной площади, торжественная демонстрация, шествующая с транспарантами, большинство из которых было изготовлено по эскизам самого Марка Шагала и его учеников, предстают перед нами на кадрах сохранившейся в архивах «Мосфильма» кинохроники, автором которой является Дзига Вертов.

Назревшая потребность в искусстве

В августе 1918 года Шагал отправляет в Народный комиссариат просвещения докладную записку о художественном училище. Документ, хранящийся сегодня в архивах Государственного Русского музея, составлен настолько грамотно, что создается полное впечатление, что решение об открытии училища уже не подвергается сомнению. Записка начинается словами: «Народное художественное училище в Витебске для нужд всего Западного края является назревшей потребностью; тем более что наше революционное время обязывает нас вообще с особенной силой взяться за подлинное развитие и воспитание дремавших до сих пор знаний и талантов народа».

Музей ВНХУ.

11 ноября 1918 года в газете «Витебский листок» появится объявление о торжественном открытии художественного училища, которое «даст возможность здесь же на месте направлять по истинному пути начинающего художника из народа». 

Поначалу возрастное ограничение при наборе отсутствовало, что создавало некоторые трудности в построении программы обучения.

В доме банкира

Под народное художественное училище Шагалу был выделен особняк, расположенный в центре города, в доме № 10 по улице Бухаринской. Дом был построен за несколько лет до революции известным витебским банкиром и меценатом Израилем Вишняком. В «Памятной книжке Витебской губернии за 1886 год» И. В. Вишняк упомянут как «агент Общества транспортирования кладей «Надежда». Его контора располагалась в Витебске на Смоленской улице, в доме купца Виттенберга.

Это фото Витебска, на котором мы обвели строящийся особняк Вишняка (впоследствии ВНХУ), сделано в 1912 году. Цветное? Не может быть! На самом деле, может. Проект Сергея Прокудина-Горского запечатлеть в цвете территории Российской империи получил поддержку Николая II. Фотограф делал три последовательных снимка с помощью синего, зеленого и красного светофильтров, а затем накладывал их друг на друга, получая тем самым цветное изображение.

В Государственном архиве Витебской области сохранились несколько документов, датированных 1920‑ми годами и содержащих информацию о доме и о том, что находилось на земельном участке, принадлежащем Витебскому народному художественному училищу. Так, «Опись домовладения по Бухаринской, 10, быв. И. В. Вишняка» гласит: «Лицевой двухэтажный с полуподвальным помещением, каменный. Ход парадный с боковыми колоннами и зонтом. Печь при входе голландская изразцовая». Рядом с домом — сарай, каретник, два хлева, курятник, изгородь. В глубине сада находился «надворный каменный одноэтажный сарай», с правой стороны размещались большой огород и сад. Сад был внесен в «Список садов, находящихся в ведении Губкоммунотдела» за 1923 год, и о нем сообщалось: «Количество земли — 400 кв. саженей, количество деревьев — 40».

Картина Шагала «Синий дом». Вид Витебска.

Уже в ноябре 1918 года в здании школы работали две группы: старшая (живопись с живой натуры) и младшая (натюрморт). На дверях только что открытого учебного заведения красовалось объявление: «Запись желающих поступить в школу ежедневно от 11 — 3 ч. в помещении школы. Обучение бесплатное».

С первых дней существования училища Марк Шагал настаивает на приглашении в художественную школу преподавателей разных направлений в искусстве — от традиционно-реалистического до радикально-новаторских. По сути, Витебское народное художественное училище стало воплощением идеи молодой советской власти о том, что искусство принадлежит народу. Ставя цели для только что созданного учебного заведения, Шагал руководствовался прежде всего просветительскими задачами. В статье «О Витебском Народном художественном училище» Шагал писал: «Мечты о том, чтобы дети городской бедноты, где-то по домам любовно пачкавшие бумагу, приобщались к искусству, — воплощаются… Мы можем себе позволить роскошь «играть с огнем», и в наших стенах представлены и функционируют мастерские всех направлений — от левого до «правых» включительно».

К сентябрю 1919 года педагогический коллектив почти полностью сложился. Преподавать в училище стали Юдель Пэн, Давид Якерсон, Эль Лисицкий, из Петрограда, где обучала рисунку, приехала Нина Коган. Вера Ермолаева руководила живописными мастерскими, Александр Ромм читал лекции. В мастерской прикладного искусства работали вышивальщица и столяр. Студентов уже насчитывалось более 120 человек.

Марк Шагал с преподавателями в ВНХУ.

Под прессом времени

Между тем Шагал, принявший на себя роль администратора, тяготился тем, что не может полностью посвятить жизнь творчеству. «Жена плакала, видя, что я совсем забросил живопись. «Все кончится провалом и обидой», — предупреждала она. Так и вышло. К сожалению, жена всегда права. И когда я научусь ее слушаться?» — описывал художник ощущения тех лет в автобиографии «Моя жизнь».

Особо значимые события в истории нередко происходят за очень короткий промежуток времени. Витебское народное художественное училище таким, как его задумал Шагал, просуществовало чуть более трех с половиной лет. Однако этого времени оказалось достаточно, чтобы навсегда вписать имя Витебска в историю мировой художественной культуры и говорить сегодня о феномене Витебской художественной школы.

Марк Шагал с учениками.

Уехав в 1920 году из Витебска навсегда, Шагал, первоначально несясь в искусстве со скоростью литерного поезда, в какой-то момент стал нарочито уклоняться от времени. Загадочным образом парижская живопись художника оставалась по-прежнему витебской. Развиваясь по тем же внутренним законам, она оказалась удивительно созвучна живописи русских авангардистов 1920‑х годов. Не случайно под конец жизни Шагал становится таким же затворником в искусстве, какими когда-то стали его прежние коллеги-преподаватели по Витебскому народному художественному училищу. Хотя, казалось бы, художник творил в совершенно иной обстановке. Выбрав себе однажды тот же путь, Шагал до конца шел им: ведь свет однозначно требует тишины.

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter