Актер театра им. М.Горького Валерий Шушкевич готовится отметить 70-летний юбилей

Шушкевич и сегодня не сбавляет оборотов. Помимо спектаклей в Русском, играет в Камерном драматическом театре Натальи Башевой, ездит на фестивали в Липецк и Белгород, готовится представить 12 января на Камерной сцене Купаловского театра новую композицию по произведениям Владимира Короткевича «На Беларусi Бог жыве». Почему же не в своем родном театре?

— 7 января, в Рождество, мне исполнится 70 лет. Худрук нашего театра у меня спрашивал: «У вас же юбилей! Какие предложения? Спектакль или вечер? Малая сцена в вашем распоряжении!» Но я подумываю отказаться. Нет оригинальной идеи. Когда–то делал вечер на 50–летие, показывал видеозаписи прежних работ, там был целый сценарий, с юмором. 60 лет отметил в Мозырском драматическом театре, где тогда работал. А сейчас мне не хочется повторяться.

— Нет. Просто хочу, чтобы было как у Пастернака: «Не надо заводить архивы, над рукописями трястись...» Хочу быть живым, — и только. Если вдруг придет неожиданная оригинальная идея... Но пока ее нет.

12 января покажу на Камерной сцене Купаловского театра композицию «На Беларусi Бог жыве» по Владимиру Короткевичу. Это и будет мой праздник. Уже представляли ее для узкого круга в нашем театре. Николай Пинигин, худрук Купаловского театра, посмотрел видеозапись и остался в восторге. Название, кстати, он придумал. Это монологи из произведений, писем, стихотворения Короткевича. Наша независимая театральная группа с Владимиром Матросовым формально называется «Тэатр на далонi». Белорусский союз театральных деятелей взял нас под крыло. Играем уже 50 лет на голом энтузиазме, не для заработка.

— Да. Во–первых, мы по–прежнему играем «Достоевский вопрос», активно показываем его на фестивалях. В репертуар его не включили, потому что ну ни с какой стороны экономически это невыгодно. Моноспектакли на малой сцене не пользуются спросом у зрителя. Зачем театру лишняя головная боль? Лично мне жалко, потому что там такие мысли заложены Достоевским, которые и сегодня всех волнуют. Его видели в Москве, Липецке, Белгороде. Везде восторженные отзывы.

— А у меня всегда так. Сейчас вот еще в Камерном драматическом театре Натальи Башевой играю в спектакле по пьесе Валентина Красногорова «Его донжуанский список». 

После травмы Александра Брухацкого меня буквально за неделю ввели в спектакль «Вечность на двоих». Эта роль стала последней для Ростислава Янковского. Огромная роль! 

Ответы на поставленные здесь вопросы всю жизнь ищем у Пушкина, Чехова, Гоголя, Достоевского, Хлебникова: а что там, за чертой смерти? Есть ли за этим продолжение? Мне хочется понять, что там, за этим забором? Наши пять чувств — это только щели в этом частоколе. Мы получаем только ту информацию, которая пробивается к нам через прорехи. А за забором — огромная Вселенная. И у Флоренского много читал на эту тему, и у других философов.

Еще готовя когда–то давным–давно первый спектакль по «Запискам из подполья» Достоевского «По поводу мокрого снега», натолкнулся на религиозного философа Николая Федорова. Везде писали, что Федоров очень сильное влияние оказал и на Достоевского, и на Толстого. Советские официальные философы считали его сумасшедшим. Главная работа Федорова — «Философия общего дела» о воскрешении мертвых. Под ее влиянием Лев Толстой стал отказываться от гонораров, из–за чего у него конфликт с Софьей Андреевной начался. Какая же жена это вытерпит? Но Федоров, а за ним и Толстой считали, что нельзя брать деньги за интеллектуальную собственность. 

На гастролях в Казани в конце 70–х годов мы попали в прекрасную библиотеку при Казанском университете с моим другом Эдуардом Горячим. Нашли в спецхране издание 1928 года издательства «Харбин» с трудами Федорова. Пересняли тихонько на фотоаппарат, и где–то они у меня до сих пор лежат.

— Ну а чего бояться? Потом в 1979 году узнали, что в Москве в каком–то клубе решили отметить 150–летие со дня рождения Николая Федорова. Купили билет и поехали в Москву на этот полулегальный симпозиум. 

— Наша первая минская театральная студия «Юность» при клубе железнодорожников имени Ильича, откуда вышли я, Николай Кириченко, Владимир Матросов, драматург Елена Попова, композитор Олег Залетнев, Георгий Малявский, Алла Полухина, Александр Подобед, на всю жизнь подарила мне чувство творческой свободы. Наш руководитель был бунтарь, он дал нам мощную закваску. Студия появилась в 1963 году, это был как раз конец «оттепели». Атмосфера была просто чудесная. Руководитель — Владимир Балабохин — учился на режиссуре у Владимира Маланкина, позже уехал в Ленинград, где героически погиб, спасая людей. 

Ставили Шекспира, Брехта, Маяковского, Сэмюэля Беккета. Больше 25 спектаклей за 50 лет. Одни из первых поставили со скандалом «В ожидании Годо» Сэмюэля Беккета. Постановку хотели закрыть. Пьеса появилась в «Иностранной литературе» как пример безыдейной антисоветской литературы и западного безобразия. Это сейчас Беккет — классик, лауреат Нобелевской премии, один из гениальных драматургов ХХ века. А тогда перед премьерой мы пришли и увидели: декорации сорваны, на дверях бумажка: «Спектакль отменяется». Кое–кто уже сходил в обком до этого. Но зрители уже собирались. Что делать? Решили играть. Вышла Елена Попова: «Дорогие зрители! Наш спектакль запрещен, но поскольку сегодня 11 ноября, юбилей нашей студии, нам 5 лет, мы будем играть». Это был 1968 год. 

Из института хотели нас выгнать. Заведующий кафедрой Владимир Маланкин спросил: «Что вы делаете?» Было ведь правило: студенты не имели права играть на стороне. А хуже всего, мы взяли идеологически вредное произведение. После сказал: «Ладно, студенты вы не самые бездарные. Мы вас оставим, но хотели бы посмотреть, что вы там сделали». 

Устроили закрытый показ в 8 утра. Он был в восторге. Видно было, что ему понравилось. В аудитории он сказал: «По актерской линии это неплохо, но я думаю, что бы сказал мой учитель Алексей Попов? Это не наше искусство, это упадничество».

Потом вдруг проходит год, у нас — госэкзамен. Мы должны были показывать наш дипломный спектакль «Идиот», я Мышкина играл. Полухина Настасью Филипповну. Председателем комиссии был Евгений Радомысленский, заведующий кафедрой ГИТИСа из Москвы. Маланкин вдруг подошел ко мне и сказал: «Сыграете завтра своего Беккета». Перед комиссией! 

Позже я узнал, что мы поставили «В ожидании Годо» третьи в мире... Написана она была в 1953 году. После этого ее два раза поставили в Европе и у нас. В перестройку, когда стало можно все, она пошла везде.

— Нет, что вы! Это такая бездонная вещь. Там и одиночество, и бессмысленность нашей жизни. Она очень многогранная и все равно оптимистичная. Там поэзия спасает. Это не театр абсурда, это абсурд нашей жизни. 

pepel@sb.by

Фото пресс-службы театра им. Горького

Советская Белоруссия № 238 (25120). Суббота, 10 декабря 2016