Некоторые подробности освобождения Щучина и новые имена освободителей стали известны через 75 лет. Часть 1

С тех пор я начал вести дневники, в которые записывал воспоминания местных жителей о событиях военного лихолетья, надеясь в будущем уточнить их в документах военных архивов. Слава богу, архивные дела времен Великой Отечественной рассекречены и доступны. Исследуя документы частей, освобождавших нашу деревню, я в первую очередь искал подтверждение тому, что было в моих дневниках. Решающую роль в боях с гитлеровцами, как рассказывали очевидцы, здесь сыграли легендарные «катюши». Первым долгом нашел их — воинов 78-го и 100-го гвардейских минометных полков. В 78-м полку погибли офицер и шестеро солдат и сержантов, которых здесь же и похоронили. Офицеру, грузину по национальности, мой прадед сделал из досок гроб, за что имел ценную реликвию — благодарственную записку от командира полка. Фамилии гвардейцев-минометчиков, за исключением одной, были нанесены на мраморную доску памятника.

Помню, как бабушка рассказывала, что рядом с домом, на шоссе, из-за неисправности остановился грузовик с пушкой на прицепе. В хату зашел офицер и положил на стол царский для того голодного времени подарок — буханку хлеба и банку тушенки. Рассказал, что сам белорус, родом с Витебщины, и попросил приютить его артиллеристов, пока они отремонтируют машину. Пустую банку от американской тушенки еще долго как память о тех днях хранили в нашей семье. Имени и фамилии офицера не запомнили, но звание его знали — капитан. И то лишь потому, что после освобождения деревни сюда всего на один день приезжал родной брат моей бабушки Александр, который был капитаном-артиллеристом и имел такие же погоны.


Итак, давайте посмотрим, как все это было. 220-я стрелковая дивизия в Щучин не заходила. Освобождая северную часть района, 12 июля она находилась на рубеже Микулишки — Новый Двор, что севернее Острино, а к вечеру следующего дня гнала немцев у Старой и Новой Руды, южнее Поречья.

Что касается 23-й танковой бригады, то после разгрома врага у Слонима 12 июля она была значительно южнее Щучина: форсировала реку Зельвянку и вошла в местечко Зельва. Советские историки-исследователи ее просто перепутали с 23-й гвардейской танковой бригадой гвардии полковника Сергея Козикова, которая действительно принимала участие в освобождении Щучинского района. По приказу командующего 50-й армией генерал-лейтенанта Болдина 6 июля под Минском был сформирован специальный армейский подвижной отряд преследования генерала Александра Тюрина, в который включили 23-ю гвардейскую танковую бригаду на Т-34 и введенный в ее состав 1434-й самоходный артполк на Су-85, а также 58-й, 150-й и 105-й гвардейские истребительно-противотанковые полки 5-й истребительно-противотанковой бригады, имевшие на вооружении пушки ЗиС-2, ЗиС-3 и 5-й отдельный гвардейский штурмовой инженерно-саперный батальон 1-й гвардейской штурмовой инженерно-саперной бригады.

Корпус генерала Терентьева, отличившийся при освобождении Могилева, в начале июля двигался на Минск. Части 64-й дивизии шли по шоссе Могилев — Минск и к 4 июля достигли Червеня. На следующий день они были уже юго-западнее Смиловичей — в районе Голенберга, Дукорщины и Голоцка. Южнее через Караваево, Узляны, Новополье и Корму двигалась 199-я дивизия. В этих местах уже вовсю закипал Минский котел. Но уничтожением немецкой группировки займутся другие дивизии. Генерал Терентьев получил приказ командарма Болдина в бои не ввязываться и продолжать наступление на Турец — Новогрудок — Гродно.

Генерал-лейтенанту Ивану Болдину этот маршрут был хорошо знаком. В сентябре 1939 года, командуя конно-механизированной группой, он участвовал в походе Красной Армии в Западную Белоруссию, а горьким летом 41-го, будучи первым заместителем командующего Западным фронтом, после неудачного контрудара под Гродно измерил его собственными ногами, выходя из окружения долгие 45 суток. Теперь настало время возмездия.
Генерал заявил подполковнику Калинину, что готов отдать приказ всей стотысячной группировке, находящейся в котле, немедленно прекратить сопротивление и сложить оружие. Приказ отпечатали на трофейной машинке в 200 экземплярах, которые Мюллер лично подписал. Их выдали пленным, которых он сам отобрал, и отправили в окрестные леса. Вскоре оттуда потянулись первые колонны сдающихся в плен частей. Сколько жизней советских, да и немецких солдат было спасено! Так закончилось кровопролитное сражение под Минском. На следующий день Мюллера на самолете По-2 доставили сначала в штаб 121-го корпуса, а затем его допросил командарм Иван Болдин.

горячим грузинским парнем Николаем Спиридоновичем Грдзелешвили. Пехотные части двигались пешком, меся песок под лучами палящего солнца, медленно наматывая на сапоги километр за километром. На гусеничных самоходках Су-76М, безусловно, сподручней! Посадив на броню пехотинцев, Шкрылев вместе с ними на своем «Виллисе» устремился вперед. В 3 часа ночи 10 июля они прошли через Новогрудок и к исходу дня вышли к реке Неман у Белицы, догнав подвижной отряд генерала Тюрина. Здесь же, но южнее наступала и 199-я стрелковая дивизия, которая выделила Тюрину для усиления его отряда две стрелковые роты из 584-го полка. Переправа у Белицы была разрушена. На подходе к ней дивизия Шкрылева захватила обоз в 300 подвод, на которых спасались от возмездия местные полицаи, старосты и прочие прислужники немецкого режима со своими семьями. Генерал приказал всех их использовать для срочной постройки моста. Старшим над этой ударной стройбригадой он назначил помощника начальника штаба 1902-го самоходного артиллерийского полка по разведке лейтенанта Виктора Сокольского. Тех, кто не подчинялся и пытался саботировать работы, разрешил расстреливать на месте. Строили ударными темпами — бегом! Уже к 4 часам утра 11 июля переправа была готова. Кстати, мост у Белицы, укрепленный позже саперами 1-й гвардейской штурмовой бригады, стал стратегически важным. По нему прошло большинство частей, принявших участие в боях за Гродно.