Герой нашего материала неравнодушен к горам. Вот уже больше 30 лет он забирается прямо в их душу — в пещеры: узкие, непроходимые, опасные, неизведанные, удивительные. Андрей Степурко до недавних пор работал промышленным альпинистом, монтируя на высотках узлы связи для передачи данных. Предельная высота — 170 метров. Его вторая работа и, как он говорит, «моя жизнь» — это спелеология. Глубина этой любви — минус 700 метров вглубь пещеры. Об этой удивительной профессии узнала корреспондент «Р».
Грот Прометей — самый длинный зал Воронцовской пещеры на Западном КавказеЛюбовное зелье в подземелье
1-й Твердый переулок. Минск. Березы перетянуты веревками — это тренировочные трассы. У скалодрома белорусского спелеологического клуба «Гелектит ТМ» мужчина, с ним рядом кот. «Вы случайно не Алина? Нет, кот не спелеолог, но, видать, напрашивается», — улыбается 53-летний председатель клуба и приглашает в офис. Сюда скоро придут новенькие — будущие спелеологи, которые не побоятся долгих месяцев подготовки перед первым пещерным походом. Сколько будет учеников и как много из них дойдут до конца обучения?— Это сложный вопрос. Порой на первые занятия приходят 50 человек. А выпускаются двое-пятеро. Не все выдерживают. Некоторые считают скучными: мол, зачем им перед первым походом в пещеру, который случится в феврале, несколько недель учиться правильно подниматься на высоту трех метров? Где адреналин, за которым многие идут? Хочется же селфи выставить раньше, — Андрей Степурко провожает в своего рода аудиторию, где все в снаряжениях, веревках, которые могут выдержать вес в 2 тонны. Вот его резиновые сапоги для спуска, а вот комбинезон, страховочная обвязка с зажимами для ног, для груди (между собой ее тут называют «лифчик»), зажимы, на которых поднимаются, перчатки, наколенники из камер от машины. Обычный мешок в поход для одного человека — 20 килограммов. Это личный. Есть еще и «общественный» — около 50 килограммов на душу.
— Значит, вам селфи не надо. А что вас так зацепило в пещерах, что вы «выбраться» из них не можете? — спрашиваю я, и Андрей Петрович смущенно и аккуратно переходит к воспоминаниям, которые приведут к ответу.
У Андрея СТЕПУРКО за плечами открытие пяти новых проходов в пещерах массива Арабика— Этот клуб появился в 1971 году, когда студенты радиотехнического пошли в лыжный поход по Карпатам, а местные их отвели еще и в пещеры. Наши вернулись и образовали свой спелеоклуб. Я в него попал 18-летним мальцом в 1984 году.
Правда, тогда не было скалодромов. Чтобы укрепить свое тело, бегали, прыгали, девочек на плечах носили и по березам, как сейчас, лазили. На теоретических занятиях рассказывали об общих туристических навыках. Учили старшие студенты, которые ездили в ведущие спелеошколы в Москву, Ленинград, Красноярск. Чтобы дружно потренироваться, все спелеоклубы собирались в районе Сочи, около города Хоста, где находился всесоюзный спелеополигон: около 30 пещер. Андрей Петрович говорит, что готовили спелеологов по степеням — всего было 4. Он, правда, до развала СССР успел дойти только до второй.
— Я и свою любовь встретил на тренировках. Моя жена на год раньше пришла в наш спелеоклуб, обучала меня, — смеется он. — До рождения второго ребенка ходили с ней в походы.
Ни к одной пещере не допускали и не допускают тех, кто не готов. Спелеолог работает всегда на веревках, и всегда он на них один — никто не подскажет, что делать в критической ситуации.
— У нас при практической подготовке первый выезд в подобие пещеры — это старый форт под Гродно. Там тренируются ребята лазить, ползать на четвереньках и проходить несколько мест в полный рост. В темноте ничего не видно и очень схоже с реальной пещерой.
Второе место тренировок — бывший пороховой склад близи Волынки под Брестом. Настоящая пещера достается новичкам в феврале в Крыму. На плато Чатыр-Даг и Караби-яйла большое количество пещер: от самой простой, куда заходят пешком, до отвесов в 200 метров. Но новенькие там веревки не вешают — они на подмоге старшим. Учатся, наблюдая.
Белорусская Арабика
Сейчас в клубе около 30 активных спелеологов. «В Абхазии у нас есть своя дача. Размером с Ленинский район Минска», — хитро смеется Андрей Степурко. Основное направление клуба — поиск новых пещер и их прохождение. Наши «старики» — те, кто был у истоков клуба, ездили в Абхазию на массив Арабика. В 1982 году киевский картовед сказал, что там будут самые глубокие пещеры. Состоялся съезд ведущих клубов спелеологии СССР. Они поделили между собой массив — московский участок, киевский, минский, красноярский и пермский. Андрей Петрович продолжает:— Нам попался, правда, не такой перспективный, как у других. Но не жалуемся. И там работы хватает. В шутку называем «дачей». А вообще он называется так — Минский трог.
В 1990-е, когда было не до походов, минский клуб развалился. Возродился в 1999 году благодаря троим преданным его участникам, среди них Андрей Степурко. Друзья сели, составили план лекций и объявили о наборе учеников. Один из старых товарищей и большой любитель спелеологии выделил средства на закупку снаряжения. С 2001 года поездки в Арабику возобновились. Теперь наша команда спелеологов на своей «даче» прорыла путь в 700 метров. Мечта Андрея Степурко — 1 километр.
— Каждый год ездим туда на 2,5 недели, только в этом пропустили — вся команда не могла собраться. Россияне и украинцы там работают каждый сезон. Говорят, что именно в Арабике самые глубокие пещеры мира. Раньше самой глубокой была киевская часть — 2 километра 150 метров. Теперь москвичи поработали — у них 2 километра 215 метров. Хотел бы в эти пещеры походить, но туда экскурсии не водят. Попасть могут лишь те, кто и поставил эти рекорды — кто работал там.
В наших пещерах тоже, кстати, работы валом. Одну даже пришлось отдать питерским коллегам. Ее белорусские спелеологи назвали «Пожарная», потому что кадастровый номер 101. Есть еще у нас пещера «Брестская крепость». Она, кстати, также сражается со спелеологами — не сдается без боя. Имеется еще «Черепашка» — там и не широко, и не узко, но быстро ее пройти невозможно. Есть «Галерея горящих факелов» — это площадка в 300 метров, по которой можно лишь ползти в позе супермена. После нее наступает «Зал перекуров», где в кармашке пещеры могут выпрямиться только двое. Всего же у белорусов там 120 пещер!
Шкуродер
— Есть еще в нашей работе момент, который иногда мне не поддается. Когда находишь новый путь, остановиться невозможно. Как-то нашли с товарищем проход! Гигантские объемы! Провалились в шкуродер — мелкий участок для прохода, побежали! Без страховки, лишь в комбинезонах. Он меня одернул: семья погорюет, а клуб развалится. Надо возвращаться. Вот только этот опасный момент — безумный интерес — был в нашей работе.Хотя, не скрывает герой, все же есть место и суевериям. Всегда говорят «крайний» поход, а еще, если пещера не пускает — все не ладится во время похода, то уезжают. Однажды в Арабике один парень в первый день похода под солнцем сгорел до волдырей, к тому же все время что-то рвалось, зажимы плохо на веревках становились, а потом Андрею Петровичу на ногу уронили бочку. Только нога зажила, как с горы, что была в 50 метрах, в его палатку залетел 70-килограммовый камень и придавил ту же ногу. Отколол от него камушек, как напоминание о своем новом дне рождения…
— У нас в стране есть лишь одна пещера — у озера Гиньково в Глубокском районе. Я там, конечно, был. Но мне не нравится, что сейчас туда водят экскурсии — пещера находится в песчаниках, есть большая вероятность обрушения.
Напоследок спрашиваю: что такое спелеология для Андрея Петровича? Он отвечает: «Мое второе я. Моя жизнь. Не могу себя представить без этого». Неудивительно. Вот где бы вы отметили свой юбилей? Свое 50-летие Андрей Степурко провел в пещере.
kasel@sb.by
Фото автора и из архива героя материала
