— Сценарий фильма вам сразу понравился?
— Когда мы снимали короткий метр, очень сдружились с режиссером. Кирилл Васильев — талантливый человек, и, когда он написал сценарий полного метра, у меня не возникло вопросов. Нас никто не торопил, на нас никто не давил. По секрету скажу, меня дождались, перенесли съемки на две недели позже, потому что до этого я как раз снимался в картине «Т–34» про танкистов. Снимали мы весело, и я надеюсь, что всем, кто захочет посмотреть фильм, он понравится. У него смешной сюжет, смешные ситуации, в которые попадают главные герои, никаких пошлых шуток — я это дело не люблю. Не хотелось бы стыдиться перед детьми, когда они вырастут.
— Казусы на съемках и актерские импровизации — любимая тема для обсуждений у поклонников кино. У вас во время съемок что–то такое случалось?
— В «Оксане Соколовой» есть сцена, когда мой герой теряет голос и пытается объяснить своим друзьям, что с ним произошло, а они ничего не понимают. Эту сцену мы на съемках прозвали «крокодилом» — из–за того, что играть приходилось жестами. И вот там мы, конечно, много прикалывались... Есть у нас замечательный артист, мной любимый Сережа Бурунов — фантастический человек, я давно его знаю, мы вместе учились в Щукинском училище. Так вот с ним невозможно находиться рядом на площадке. Потому что, когда он что–то делает, это гомерически смешно. В общем, разных эпизодов с импровизациями было много, и со стороны, скорее всего, будет не понять, что написано сценаристом, а что вошло в фильм вот так.
— Для вашего героя все начинается с форс–мажора, а сами вы попадали в жизни в, казалось бы, безвыходные ситуации?
— У меня есть на эту тему прекрасная история, связанная с Беларусью. Я был на гастролях в Вильнюсе с театром Вахтангова, спектакль «Евгений Онегин», а на следующее утро у меня стояла съемочная смена в фильме «Трюкач», который весь отсняли в Минске. Мне продюсер говорит: «Не проблема, все хорошо, тебя мой друг отвезет на своей машине к белорусской границе, а с той стороны тебя встретят». Я приезжаю, беру свои вещи, прохожу литовско–белорусскую границу и звоню встречающим: «Я у шлагбаума, а вы где?» «Мы тоже у шлагбаума, вас ждем». Но никого нет. Пару минут перебрасываемся этими «Я у шлагбаума — и мы у шлагбаума», и тут пауза и вопрос: «А вы на каком пункте?» Говорю: «Каменный Лог». Они: «Ой, а мы на другом». И я ночью по дороге от «Каменного Лога» иду с вещами и думаю: «Вот это да!», а мимо проносятся фуры... Остановился парень по имени Юра, он меня узнал и довез до МКАД, вызвал мне такси до гостиницы, еще и сожалел, что времени четыре утра и нельзя привезти меня домой к маме, чтобы она накормила пирожками. Вот такие у вас в Минске прекрасные люди!
— Вы очень много играете в сериалах. Это по зову души или по необходимости?
— Я не работаю без интереса. Меня в любом случае должно что–то зацепить — либо история, либо эпоха, режиссер, сценарий, партнеры. Я уже могу себе позволить не сниматься просто ради заработка.
— Вы из театральной семьи, закулисный ребенок — наверное, и на сцену выходили с детства?
— Мне было 8 лет, когда папа (Федор Добронравов. — Прим. авт.) стал работать в театре «Сатирикон», и с этого момента моя жизнь связана с театром. В первый раз я вышел на сцену в капустнике, потом лет в тринадцать у меня был номер — песня в одном из спектаклей. В общем, детство прошло за кулисами и не только. Так что я знал, как устроен этот мир изнутри.
— Что сложнее лично для вас — кино или театр?
— Это в зависимости от жанра. В такой комедии, как «Оксана Соколова», сниматься легко. А в таком спектакле, как «Царь Эдип» или «Бег» Булгакова, работать тяжело. И если взять серьезные тяжелые работы в кино — ну да, это непросто. Это разные правила игры.
— В фильме «Зеркала» о Марине Цветаевой вы сыграли Константина Родзевича, чем вас зацепила эта роль?
— Работать было очень интересно, потому что, во–первых, Марина Ивановна — культовая личность. Во–вторых, играть реально существующего человека, а не вымышленный персонаж — это всегда очень ответственно и волнующе. Родзевич — большая страница в биографии Цветаевой, ведь даже строки «Мне нравится, что вы больны не мной...» посвящены ему. Он был для нее очень важным человеком, в котором она находила то, чего не хватало ей в Эфроне.
— Говорят, что некоторых артистов камера не любит. Как сделать так, чтоб полюбила?
— Это к папе с мамой. Если ты родился таким, что тебя любит камера, то этого не отнять.
— Многие актеры кино не могут выйти на театральную сцену...
— ...а театральные — к камере.
— Но у вас же получилось?
— Еще нет. Я только в начале пути.
— То есть свою немаленькую фильмографию вы не считаете?
— Я это не воспринимаю. Мне нечем пока хвастаться.
— А какую роль вы бы сочли достойной того, чтобы ею гордиться? Что–то очень серьезное, драматическое?
— Необязательно. Если, к примеру, «Оксана Соколова» сложится, то почему нет? Смешить людей — тоже непростое дело.
— И вы не испытываете дискомфорта, когда на экране выглядите смешно?
— Нет, ни в коем случае, это моя работа! И я в этом фильме часто выгляжу смешно.
ovsepyan@sb.by
