Ведь не зря в качестве одного из полюсов американский военачальник не упоминает Европейский союз, страны которого в первую холодную войну были куда более верными сателлитами США, чем сейчас.
На обломках принципов
Предыдущая холодная война с противостоянием двух сверхдержав (СССР и США) и двух политэкономических систем (социализма и капитализма) хоть была и более глобальной, масштабной, всеобъемлющей, но все же более предсказуемой и подчиненной неким правилам. Особенно это было очевидно после заключения Хельсинкских соглашений в 1975 году, подписанных главами 35 государств. Документ, по сути, закреплял принципы мирного сосуществования двух систем и определял правила игры в биполярном мире.Сегодня эти принципы разрушены, а правила перестали действовать, как и система договоров, ограничивающих вооружения, что сдерживало гонку вооружений и эскалацию конфликтов между сверхдержавами.Теперешняя многополярность, признаваемая американцами, — это прямое следствие их безответственной политики, когда они полагали, что схватили бога за бороду после победы в первой холодной войне. Тогда это нашло выражение в известной идее Фрэнсиса Фукуямы о конце истории.
История не закончилась и не могла закончиться, ведь человечество всегда будет к чему-то стремиться, особенно если это стремление к справедливости. А справедливости Запад миру не принес, как раз наоборот: система сдержек и балансов, существовавшая в биполярном мире, была, наверное, куда более справедливой и позволяла разным государствам искать и находить свои выгоды от той или иной системы либо же и вовсе не присоединяться ни к одной из них.
По разные стороны интересов
Сейчас все по-другому. Линии конфликтов, расколов, противоречий множатся и ширятся, они не подчиняются строгой идеологической или политэкономической логике. В мир вернулась силовая геополитика в наиболее жесткой своей форме.Почему так происходит? Основную причину мы обозначили выше. Запад в целом и США в частности не использовали после распада СССР возможность построения более гармоничного планетарного сообщества, они поверили в собственную исключительность и окончательную победу. Но китайская цивилизация использовала предоставленные Западом в рамках борьбы с Советским Союзом технологии и возможности для собственного колоссального рывка, и сейчас Китай — это де-факто первая экономика мира.
Россия тоже не ушла в небытие и оправилась от колоссального удара, нанесенного распадом советской сверхдержавы. Сегодня Россия восстановила способность ответить на любой военный удар, и это не просто амбиция, а уже реальность. Запад сейчас не имеет экономического превосходства из-за Китая и военного — из-за России. Отсюда и признание очевидного американскими военными. Но за этим признанием должен следовать и такой вывод: а как же будет существовать этот триполярный мир, каким он будет?
К сожалению, он вряд ли будет более устойчивым. Чем больше игроков на мировой шахматной доске, тем больше хаоса и неопределенности может появиться. Тем более что к статусу новых полюсов стремятся сильные региональные государства, такие как Индия, Турция, Иран, Бразилия.
Ведь никто не может уверенно сказать, что кто-то из них не совершит рывок, подобный китайскому, в ближайшие десятилетия. Новые технологии открывают странам почти безграничные возможности. Как раз поэтому борьба и конкуренция происходят даже не столько между странами за ресурсы, сколько за технологии, определяющие наше будущее, и то, кто будет ими владеть, а кто нет. Можно возразить, что так было всегда — технология определяет геополитику и идеологию.
Но этот тезис будет всего лишь отражением классического философского спора о том, что первично — материя или дух. А они же диалектически взаимосвязаны, и определить первенство не представляется возможным.
Система противовесов
Важно другое. В новом непредсказуемом и нестабильном мире нужно оставаться как можно более неуязвимым перед глобальными проблемами: изменением климата, энергетическим переходом, массовой миграцией, пандемиями.Мало просто иметь военный противовес геополитическому сопернику или стабильную экономику, необходимо выстраивать целую систему устойчивости. Как это делать? Вкладываться в науку и технологии, которые помогут выявлять и купировать возникающие проблемы и вызовы. Поддерживать связанность стран и инфраструктуру в них, потому что транспорт и логистика будут нужны всегда. Надо очень внимательно относиться к изменениям в энергетике, чтобы идеологические шоры не заслоняли реальность, как это произошло на примере Европейского союза, оказавшегося не готовым существовать полностью на зеленой энергии без углеводородов.
Изменения неизбежны, но понимание их верного или неверного направления, времени течения — это ключевые прогностические способности, которые будут определять устойчивость государств.
И есть предположение, что такие способности будут иметь только мощные государства-цивилизации, геополитические и геокультурные блоки, из которых как раз и будет состоять мозаика будущего мира.Нам же важно внутри своего блока, союза, который, безу словно, будет строиться в тесной связи с Россией и, возможно, с Китаем, сохранить и развить компетенции, необходимые для будущего. Это сложная, но посильная задача, главное — иметь адекватную картину мира и четкое целеполагание. Мы можем добиться всего, как не раз показывала наша история.
