Оставшиеся после вырубки деревья, разбросанные ветки, изрезанные глубокими колеями тропинки в лесном массиве вблизи агрогородка Великое Село и деревни Шишки Шарковщинского района… Есть ли в этом четкое следование предписанным правилам или это все же признак бесхозяйственности? Мнения сельчан и представителей Витебского ГПЛХО разделились.
В июне этого года «СГ» в статье «О чем молчит израненный лес» повторно напомнила о нерешенной проблеме. Несмотря на заверение, обещанный порядок в лесу так и не был наведен. После первой позапрошлогодней публикации («Лесные шрамы», 27.08.2022) это обещали редакции в Минлесхозе. Более того, ведомство провело выездное заседание коллегии на базе Витебского ГПЛХО. Но, судя по всему, воз оставался там… После второй публикации в газете по поручению министра сотрудники Витебского ГПЛХО, в том числе ГЛХУ «Дисненский лесхоз», выехали на место, а также провели встречу с жителями Великого Села и Шишек. Сделали, собственно, то, на чем газета настаивала еще в 2022‑м.
Прочитав заранее вывешенные в деревнях объявления, а также приглашения председателя Германовичского сельсовета Майи Якимович, люди пришли на эту встречу. Не все, правда, поскольку назначена она была в рабочее время. К слову, это был первый подобный диалог представителей Минлесхоза с сельчанами.
Начальник отдела лесного хозяйства и лесовосстановления Витебского ГПЛХО Юрий Апалько, прежде чем приступить к обсуждению заданной темы, акцентировал внимание на масштабах работы Дисненского лесхоза. Чиновник подчеркнул, что речь идет о территории в 102 тысячи гектаров. Это земли Миорского, Шарковщинского и Глубокского районов.
— В 2004 году было 80 тысяч, то есть за 20 лет площади увеличились на 22 тысячи. Также за этот период расчетная лесосека по лесхозу с 61 тысячи кубометров выросла до 146,9, — уточнил представитель объединения.
По его словам, деревья рубят строго по закону. В каждом лесхозе есть лесоустроительный проект, который разрабатывает РУП «Белгослес». Объем лесопользования рассчитан равномерно, на этот момент в Дисненском лесхозе он не более 146,9 тысячи кубометров в год. На каждый участок лесного фонда, где производится рубка, составляется технологическая карта, в которой расписан весь процесс: как и чем будут рубить, каким образом вывозить и какой способ очистки лесосек применят.
— Германовичское лесничество, оказавшееся в эпицентре внимания «СГ», богато на переувлажненные почвы, местами преобладает суглинок. Поэтому, как правило, проводится укладка порубочных остатков на волоки и их последующее уплотнение. Делается это для того, чтобы работающая лесозаготовительная техника не оставила после себя ужасающие следы, — пояснил Юрий Николаевич.
Оперативно выполнять поставленные задачи сложно: в Германовичском лесничестве по штатному расписанию должно быть семь лесников, а по факту — только четыре. Такая ситуация, по словам представителя объединения, наблюдается и в других организациях.
Что касается проблемных участков, то, как пояснил Юрий Николаевич, тот лес, рядом с которым находятся деревни, достиг своей технической спелости и проводить рубки — это не прихоть лесхоза, а его непосредственная обязанность. Применение современной лесозаготовительной техники в условиях болотистой местности неизбежно приводит к образованию колей, которые невозможно восстановить без соразмерных затрат. Но лес — это не парк, а естественная среда обитания птиц, животных, организмов. Валежник, в том числе крупногабаритный, нужен для поддержания биологического разнообразия. И, обследовав участки, на которые указала «СГ», специалисты пришли к выводу, что… нарушений нет.
— Да, выглядит это неэстетично, но с точки зрения технологии заготовки все верно, — заключил представитель ведомства.
Немного смещая акценты поднятой темы, но не снижая градус недовольства местных жителей, сельчанин Николай Николаевич Зуй обратил внимание на еще одну проблему — ямы на дорогах, оставляемые лесовозами. По его мнению, их восстановлением должен заниматься виновник, то есть лесхоз, а не хозяйства, которым нанесен урон.
Директор Дисненского лесхоза Максим Абрамчик не стал отрицать, что в этом может быть вина организации:
— Не исключаю, что лесовозная техника разбивает дороги. Есть моменты — люди обращаются. И мы не оставили ни одного обращения не закрытым. Звоните в лесхоз, подсказывайте! Не обещаю, что сию минуту приедем и отреагируем, но за день-два заровняем.
А житель деревни Шишки Степан Турчинович, который здесь родился и вырос, поделился наблюдениями о том, что раньше лес был намного чище:Реагируя на это замечание, Юрий Апалько просветил: для того, чтобы забрать эту древесину, необходимо обратиться в лесничество и написать заявление. Для человека отведут участок, померяют деревья, выдадут ордер. Но если там произрастает, допустим, черемша, занесенная в Красную книгу, или есть природоохранные обязательства и все виды рубок запрещены, то разрешения никто не получит: древесина будет лежать и гнить. Оперативно ответить, обращался ли кто-то с такими намерениями, представители лесхоза не смогли.
— Сейчас, понимаю, объемы работы большие, все не успевают. Но надо улучшать качество вырубок и само производство! А то зайдешь в лес за грибами или ягодами — невозможно пройти. Метров 100 ступил — начинается то лесоповал, то сучья. Ходишь, смотришь, как бы не упасть, не сломать ноги. Никто не убирает бросовую древесину, а ведь ее могли бы использовать сельчане, если бы разрешили.
— В ордере прописаны сроки разработки, месторасположение и объемы, — рассказал начальник отдела. — Также — способ очистки лесосеки. Как правило, это сбор в кучу. После рубки комиссия по освидетельствованию проверяет все на соответствие. Если устанавливают нарушения (допустим, способ очистки не соответствует требованиям), это прописывают на бумаге и начинают административный процесс. Хотелось бы, чтобы кучи с остатками деревьев были сожжены, но такая мера не отвечает нормам экологии. Если в лесорубочном билете написано «укладка на волоки», они лежат. Также допускается оставлять на гектар до пяти кубометров древесины для биоразнообразия. К слову, на проблемных участках очистка была предусмотрена всеми разрешенными способами: украдкой на волоки, измельчением и разбрасыванием.
Так что же будет с теми самыми «некрасивыми» и рисковыми для здоровья сельчан после рубки участками? Хлам из деревьев, похоже, так и останется лежать, мешая грибникам да ягодникам заходить в лес и собирать дары природы — и ничего с этим не сделаешь, ведь по бумагам все законно. Складывается впечатление, что и разработаны подобные нормы только для удобства тех, кто рубит, а не тех, кто потом по этому лесу ходит…
После встречи с Юрием Апалько и Максимом Абрамчиком заглянули на старые вырубки. Картина у меня сложилась нелицеприятная: беспорядок, да и только. На одной делянке — повсеместно свалены и более-менее утрамбованы сучья, поленья и ветки. На втором участке работал трактор, который вывозил часть порубочных остатков. Сама поляна изрядно изуродована следами техники. В колеях торчат бревна, сваленные туда, чтобы трактор мог проехать.
— Со временем все осядет, и такого контраста не будет, — убеждены мои собеседники.
Со временем? А сколько его понадобится, чтобы затянулись рукотворные раны, которые наносит человек первозданной белорусской природе? Так почему же об этом не подумать прежде, чем приступать к работе на лесосеке, понимая и зная особенности шарковщинских земель. Скажем, вести активные рубки зимой, когда земля надежно промерзает. Так, кстати, делали прежде настоящие хозяева леса. Качество и еще раз качество! — на это сегодня на государственном уровне делаем акцент. А с этим — как? Причем качество должно быть обеспечено всегда, не важно, речь о подготовке первоклассных специалистов, получении производственных показателей или же о небольшом участке вырубленного кое-как леса где-то там, в малоизвестном и далеком урочище Подорщина...
grudnitskiy@sb.by
