— Многие люди искусства ищут вдохновения за рубежом: так повелось еще со времен классиков, от Тургенева до Горького. Вопрос в том, находит ли человек на чужой земле то, на что рассчитывал?
— Если честно, я поехала в Евросоюз не за вдохновением, а за мужем. Ему предложили работу в Латвии, и я, как жена декабриста, потащилась за ним, чтобы, как в анекдоте, «испортить ему всю каторгу». Но, безусловно, этот переезд подарил мне много открытий, ведь в Риге мы прожили без малого пять лет.
— Разница менталитетов — не пустой звук, у разных народов отличается сам способ жизни, и, даже если мы его разделяем в основном, гармонию могут разрушить мелочи, которые внезапно оказываются весьма существенными. Кто–то тоскует по соленым грибочкам, кто–то — по возможности петь на улице. Есть какие–то сугубо для Беларуси характерные вещи, которых вам в Риге не хватало?
— Больше всего в Риге мне не хватало моих бесценных друзей, которых я по крупицам собирала в Беларуси более двадцати лет. Мне не хватало домашних посиделок, полуночных застолий. Многие местные не слишком гостеприимны. Дом для них — крепость, куда посторонним вход воспрещен. Люди встречаются в кафе, сидят там «с прямыми спинами», и ты никогда не знаешь, что они на самом деле думают о тебе.
— Был какой–то момент, когда вы сказали себе: «Все, хватит, хочу домой!» — или решение вызревало постепенно?
— Я как дочка военного практически всю жизнь провела на чемоданах, поэтому с детства люблю быть в дороге и очень легка на подъем. Так что сам момент переезда для меня всегда — приятное приключение, свежий порыв ветра, ворвавшийся в мою жизнь. До переезда в Ригу я семь лет жила на два города — на Минск и Москву. Потом с легкостью согласилась жить на Минск и Ригу. Как опытный путешественник я ехала без иллюзий и сразу знала, что меня ждет немало сложностей, но они казались вполне преодолимыми. Например, я знала, что у меня не будет бесплатного медицинского обслуживания, но я не планировала болеть. Однако в Риге я забеременела и вынашивать свою беременность поехала в Минск. Здесь же я рожала свою дочку. Роды у меня принимала моя подруга, бывшая одноклассница, кандидат медицинских наук. Это как раз тот прекрасный фактор друзей, которых мне так не хватало в Латвии. В Риге я по–настоящему оценила всю прелесть нашего бесплатного медицинского обслуживания. В Латвии без рецепта нельзя купить ничего серьезнее сиропа от кашля, а любой поход к врачу за рецептом стоил мне 26 евро, ну и сами лекарства дороже, многие во всяком случае, чем в Беларуси. Поэтому каждый раз я из Минска везла с собой целый пакет лекарств просто на всякий случай.
Зато овощи и фрукты дороже одного евро за килограмм я никогда не покупала, и на вкус и цвет они были намного приличнее того, что продают в Минске. Когда мы возвращались на родину, муж быстро начинал скучать по латвийскому гастрономическому разнообразию и приятным ценам.
Так что плюсов и минусов хватает в любой стране, но в какой–то момент мы поняли, что нам никак не удается иммигрировать в Латвию, потому что мы с утра пьем кофе, жуем бутерброд с нежнейшим лососем — и в это же самое время читаем белорусские новости. И они нас интересуют. И нам важно, что происходит в Минске и почему. И вся моя социальная жизнь продолжала происходить в Беларуси. Я заранее планировала плотный график встреч и мероприятий, я приезжала на все свои белорусские театральные премьеры, меня ждали, мне радовались...
— Как сейчас живет Латвия, на взгляд человека с незашоренным мышлением? Периодически в СМИ проскальзывает информация, допустим, о массовом бегстве молодежи в более благополучные страны — много ли в ней правды или это так, страшилка?
— Латыши действительно массово уезжают из страны, ведь им не нужно для этого получать визы. Все дороги для них открыты. В Латвии остаются пенсионеры и женщины с детьми. Огромное количество латышских мужчин уезжают на заработки в Англию, Ирландию, США. Процесс реституции (возврата имущества, конфискованного большевиками в 1917 году) сделал многих людей латифундистами, превратив их в собственников домов, кварталов, заводов, пароходов, лесов и пашен. Однако большие деньги дают не только много прав, но и много обязанностей. А об этом люди за годы советской власти забыли. Они привыкли, что можно писать жалобы в ЖЭС и кто–то придет и сделает капремонт в твоем доме. А теперь у них нет ЖЭСа с отчислениями на капремонт и свое имущество надо содержать в порядке самому. А это дорого, неудобно, затратно. И люди живут в ожидании мифических денег от Евросоюза, которые «и строить, и жить помогают». А пока денег нет, в центре Риги стоят заколоченные дома — памятники ЮНЕСКО.
Проезд в общественном транспорте стоит от 1 до 2 евро. На оплату коммунальных услуг зимой люди в банке берут кредиты. Зато все одеты очень прилично, потому что есть одежда на любой кошелек, так как в Латвии много не только бутиков разных брендов, но и секонд–хендов. Большое количество секондов просто бросается в глаза.
— Вы написали массу книг по женской и мужской психологии: если говорить о белорусах и латышах, насколько сильно мы отличаемся в плане подхода к построению отношений?
— В Латвии много матерей–одиночек. Потому что многие мужья уезжают на заработки, а потом не спешат возвращаться или перевозить свою семью к себе. Многие пугают своих жен ювенальной полицией: «Тебе сложно содержать нашего ребенка? Ты не справляешься? О`кей, я заберу его у тебя!» И жены перестают жаловаться.
— Если говорить о творческой жизни зарубежной и белорусской, то в чем различия? Чего не хватает им и что было бы полезно усвоить нам?
— В Латвии я прожила весь свой декретный отпуск очень погруженная в хлопоты материнства, поэтому объективной оценки ситуации у меня нет. Я неспешно вела какие–то переговоры с театрами, композиторами, популярными исполнителями. Все очень похоже на Беларусь, любимый ответ директоров театров и музыкальных продюсеров: «Денег нет». Но тем не менее 28 мая в этом году латышский певец Дима Миленин будет на своем юбилейном концерте петь песни на мои стихи, которые написал латышский композитор Гайтис Лазданс. Так что какая–то творческая жизнь у меня была и в Риге.
— Реально ли зарабатывать своим творчеством: как у белорусских театров обстоят дела с оплатой труда драматурга? А в России — там же вас тоже ставят?
— Платят не все и нерегулярно. Но из любого белорусского театра проще получить свои роялти, чем, скажем, из Норильска или Севастополя. Просто из–за географической удаленности городов. Зато для Беларуси проданный тираж книги в 1.000 экземпляров — это уже грандиозный успех автора. А для России такой тираж — просто статистическая погрешность. Мои книги в Москве выходили тиражом 5.000 экземпляров, распродавались за три месяца и снова допечатывались. В Беларуси такое невозможно из–за отсутствия книжного рынка.
— По вашему мнению, опыт эмиграции полезен с творческой точки зрения?
— Нетуристическое погружение в страну расширяет не только географические горизонты, но и ментальные: начинаешь лучше понимать людей и причинно–следственные связи различных событий, становишься по–настоящему толерантным.
— Вы только вернулись, а у вас уже спектакль в перспективе. Порадуете соотечественников чем–то свеженьким? Какие у вас планы на ближайшее будущее?
— Да, в РТБД идут репетиции новой постановки по моей пьесе. И в мае я смогу пригласить зрителей на премьеру.
Ирина ПЕТРОВСКАЯ.
Фото из личного архива Дианы Балыко.
