А дальше случился «Ла–ла Ленд». И вновь громкий успех: победа во всех 7 номинациях на «Золотой глобус», фильм–открытие Венецианского фестиваля, назван лучшей картиной года и, очевидно, станет триумфатором предстоящего «Оскара». Колоссальные кассовые сборы, включая и наши кинотеатры: все билеты распродаются заранее, ажиотаж вначале, аплодисменты в конце. И вновь история одержимой тяги к успеху, цене всего, что положено на алтарь искусства, силе духа и слабости воли, история о счастливых случайностях и не очень счастливой любви, о дерзких мечтаниях и тернистом пути к их исполнению. «Ла–ла Ленд» чем–то напоминает голливудское кино 40 — 50–х, в нем угадываются отголоски и оптимистичных американских «Звуков музыки», и грустных французских «Шербургских зонтиков», «Девушек из Рошфора», искрометные танцевальные дуэты Джинджер Роджерс и Фреда Астера. Этот режиссер как будто специально создавал еще один классический образец хрестоматийного мюзикла, сохраняя в нем все, что напомнило бы о золотом веке этого жанра: мелодраматический сюжет; линия преодолений, недопониманий, размолвок; притягательный для глаза и души весь антураж, включая пейзажи, декорации, костюмы; приятная и чувственная мелодика, столь же приятные лица и голоса актеров, предстающих в неожиданном амплуа (Райан Гослинг и Эмма Стоун).
Начинающий музыкант любил девушку, девушка любила его, а когда пришли слава и деньги, то чувства поубавились и пришло неизбежное расставание. Все это было, было, было. Узнаваемы и предсказуемы расставленные голливудские фишки: то огромный плакат Ингрид Бергман из «Касабланки», то автомобильные пробки, морские набережные, лесистые горные холмы, тенистые улицы, манящие фонари, закаты и рассветы Мекки всех киноманов Лос–Анджелеса. Фишки работают так, как и предполагалось: если в начале портрет кинозвезды 50–х, то в конце портрет на всю стену той, которая недавно принимала в баре заказ, а в перерывах бегала на прослушивание; если в начале непризнанный джазмен подрабатывал в непритязательных кафе, то в конце у него свой клуб; если между молодой парой возникла перебранка в автомобильной пробке, то где–то в середине они будут парить в объятиях вальса. Этакое дежавю.
Правда, в картине есть несомненный козырь: режиссер обошелся без цифровых спецэффектов, возвращая нас к реальной магии кино. Фильм стоило снимать и из–за потрясающего монолога Миа (Эмма Стоун) о мечтателях, которых называют глупцами и благодаря которым всегда открываются «новые двери». Из разряда таких мечтателей и сам Дэмьен Шазелл, и его бессменный композитор Джастин Гурвиц, с которым они задумали еще в студенческие годы осуществить свой план, который все считали «музейным» делом. «Безумство храбрых» вызывает уважение. Надо полагать, что и с последующими наградами все будет в порядке. Но все равно — ла–ла–ла на тему «повторение пройденного».
lpsm3163@mail.ru
Советская Белоруссия № 12 (25147). Четверг, 19 января 2017
