Сотрудники проводят в наушниках практически целый день
Я милого узнаю по форманте
Самый обычный стол, компьютер и цветы на подоконнике. И только крутые наушники наводят на мысль, что к звуку здесь относятся особенно трепетно. Заместитель начальника управления фоноскопических экспертиз Александр Быковский рассказывает, что сотрудники проводят в наушниках практически целый день:
– Идентифицируем людей по голосу, определяем, был ли монтаж записи, копирование и многое другое. Иногда нужно распознать, какие шумы присутствуют на фонограмме. Льющейся воды, стройки, дороги... Был случай, когда выясняли, действительно ли на фоне шум моря.
С каждой фонограммой одновременно работают два эксперта: инженер и лингвист. Идентифицируют диктора (так здесь называют того, кто присутствует на записи) от трех до пяти дней. К голосу нужно привыкнуть. Очистить от шумов, выслушать каждую характерную черту, расшифровать содержание разговора.
С помощью специальной программы можно распознать 501 признак, или форманту голоса. Человеческое ухо улавливает не все из них. По этим признакам записи сравниваются между собой. Голос можно пробить по базе данных. Она содержит десятки тысяч экспериментальных образцов, поэтому процесс занимает не один день. В итоге программа выдает круг подозреваемых, из которого экспертам предстоит найти «клиента». Окончательное решение на откуп машине не отдают.
Все записано
Наша страна пока первая, где официально ведется фоноскопический учет. Он появился в 2001 году, в период террористических актов в Америке.
Александр Быковский уверен, что это сыграло огромную профилактическую роль:
– В конце 1990-х – начале 2000-х было много сообщений о заложенной бомбе. Как-то раз «заминировали» тракторный завод. Вы только представьте, чего стоит остановить такой гигант. Какие это убытки! Оказалось, звонил один из сотрудников. Его пригласили на день рождения, а он не мог из-за работы во вторую смену.
Теперь таких глупых сообщений стало меньше, ведь люди знают, что их найдут по голосу. Хотя психически нездоровых и любителей пошутить в подпитии не останавливает и это. Хорошо, что их мало.
– Жаль родителей, чьи дети звонят и говорят о заминировании, ведь приходится платить огромные штрафы. При операции задействовано много служб, работа которых стоит дорого, – делится начальник отдела электроакустики Алексей Кожин.
Сейчас в базу данных вносят не любого человека. Только обвиняемых и подозреваемых по преступлениям, где доминирует словесная форма. Например, то, что имеет отношение к наркотикам, взяткам, терроризму, мошенничеству, вымогательству, торговле людьми. В большинстве районных отделов экспертного ведомства есть оборудование для записи и постановки на учет.
Как все происходит? Сажусь перед микрофоном и пять минут отвечаю на вопросы, которые появляются на мониторе ноутбука. Фамилия, имя, отчество, когда и где родилась, где проживаю, имею ли судимость – всего несколько десятков вопросов. Будто анкету на визу заполняю.
– Голос может меняться в зависимости от времени суток, настроения, состояния здоровья, – уточняет Алексей Кожин и просит меня посчитать до десяти. Трижды: как обычно, с зажатым носом и как диктор на телевидении. С помощью программы эксперт анализирует запись. – Видите, некоторые показатели поменялись, а некоторые остались прежними.
А теперь зажмите нос
Кто здесь картавый?
После инженера со мной работает лингвист. Главный эксперт отдела электроакустики Татьяна Лаврентьева вникает в поток моей спонтанной речи и выносит вердикт: голос высокий, несильный, звонкий, но жесткий. Культура речи выше средней, есть слово-паразит «вот». Ну и классика жанра для всех белорусов – дзеканье и цеканье… Характеристик немало.
– Когда отслушиваем дикторов, обращаем внимание на манеру речи, особенности тембра, обертоны, интонацию, паузы, артикуляцию и многое другое, чтобы составить речевой портрет. Некоторые штрихи яркие. Например, картавость – это как очень длинный нос, – описывает свою работу филолог.
По произношению лингвист может определить, россиянин говорит или белорус. Очень легко вычисляются милиционеры, которые изъясняются официально-деловыми штампами.
– Был интересный случай. Преступники по поддельным документам попали на молокозавод, загрузили сыр, молоко и уехали. Один из них разговаривал с подельниками, имитируя кавказский акцент. Но делал это грубо и непоследовательно, скатываясь то на белорусский акцент, то на русский. Я его сразу определила.
Абсолютный слух
– В судах у нас иногда спрашивают, почему вы слышите то, чего не слышим мы, – признается Алексей Кожин. – Человек различает слова образами. Так же как у писателя богатый словарный запас, у эксперта богатый запас образов.
Многие специалисты работают в фоноскопии по 10–20 лет, и теперь их натренированный слух может различить даже неразборчивую фонограмму. Например, ту, что дают послушать мне. Неподготовленному очень трудно понять, что на записи кто-то кому-то угрожает. Из цензурного здесь только три слова: предлог, союз и местоимение. Причем сорок процентов записей, с которыми приходится иметь дело, именно такие.
– Что вы можете сказать об этом голосе? – спрашивает Александр Кожин.
– Он мужской…
– А эксперт, прослушав это, узнает приблизительный возраст, родной язык, профессию… Но для этого он должен прослушать несколько десятков раз.
Скоро в управлении освоят новый вид экспертиз – лингвистическую. Благодаря ей можно определить, например, является ли слово или высказывание оскорбительным в данном контексте, есть ли в тексте призыв к насилию. Внедрением занимаются с января, и уже в следующем году все заработает.
