Леонид АнфимовТак что же все–таки первично? Волеизъявление человека, ставящего экономику на службу себе, или что–то выходящее из–под влияния и воли человека, что управляет всеми нашими действиями, а мы слепо следуем тому, что нам якобы ниспослано свыше?!
Почему эти рассуждения я вынес в начало статьи? С одной стороны, это и попытка вклиниться в бесконечный спор экономистов и политиков: какой же путь, какую модель экономического развития должна выбрать наша страна? Будет ли это рынок в чистом виде, без вмешательства государства в управление экономикой, или разумное, рациональное управление экономическими процессами, основанное на сбалансированном интересе государства — и как собственника, и как управляющей обществом системы — и предприятия как хозяйственной единицы.
Прежде чем попытаться ответить на эти постоянно будоражащие умы экономистов вопросы, зададим себе еще один, риторический. На бытовом уровне, в домашнем хозяйстве, выстраиваем ли мы поведенческую линию или алгоритм наших действий по обеспечению своей жизнедеятельности? Или все отдаем на волю случая? Безусловно, выстраиваем. Прежде всего это касается планирования нашей жизни на кратко–, средне– и долгосрочную перспективу, исходя из складывающейся социально–экономической ситуации, в которой мы живем. Я думаю, большинство здравомыслящих граждан живет именно по таким жизненным правилам и принципам. Лишь, извините, безбашенные живут одним днем или, как говорится, куда кривая выведет.
Я не случайно начал с домашнего хозяйства. Именно оно как микроэкономическая единица лежит в основе любой экономики: рыночной, планово–административной, капиталистической или социалистической. А от нее мы пойдем уже по возрастающей к хозяйствующему субъекту, их объединениям по различным признакам, к отраслям, к региону и экономике в масштабах страны. Если вы являетесь хозяином или совладельцем какого–то предприятия, то какова ваша роль в организации его хозяйственной деятельности? Вмешиваетесь ли вы в происходящие на нем процессы? Или все отдаете на откуп рынку, который сам, без вашего участия, все отрегулирует, порешает возникшие проблемы? Конечно же, нет! И вмешиваетесь, и регулируете, и «цэу» даете. Иначе какой же вы эффективный (как у нас кое–кто любит говорить) собственник, если, видя как что–то начинает хромать и пробуксовывать, не делаете попытки спасти положение и выровнять его!
Так и с государственной собственностью. Чем, по сути, отличаются правоотношения государства как собственника с принадлежащими ему предприятиями и организациями и частнособственническими? Да ровным счетом ничем. Другое дело, что кого–то бесит, что то, что должно было давно умереть, почему–то до сих пор живет. И этот кто–то никак не хочет признать, что именно благодаря тому, что в начале 90–х была проявлена государственная мудрость — продиктованная скорее интуицией, что называется, от земли, чем кричащими вызовами, — удалось сохранить государственное влияние на собственность. Процесс разгосударствления был остановлен на уровне малой приватизации, проводившейся под эгидой Международной финансовой корпорации (МФК), и ограничился розничной торговлей и мелкими предприятиями.
Я сегодня с содроганием думаю, что было бы со страной, если бы все раздали в частную собственность или закрыли неэффективно работающие предприятия. К этому тогда, и с удвоенной силой теперь, нас призывает разномастный хор рыночников, называя заводы «токсичными активами» (выражение–то какое выдумали — как будто там склад отравляющих веществ, готовый вот–вот рвануть).
Вспоминаю, как в начале 90–х нередко озвучивался, причем людьми неслучайными, тезис о том, что нам не нужен МАЗ, не нужен МТЗ, БелАЗ. Главным аргументом было сравнение качественных характеристик нашей техники с ведущими мировыми производителями аналогичной техники: «Все равно же лучше «Мерседеса», «Скании», «Вольво», «Джон Дира» или «Катерпиллера» не сделаем! Сколько нам тех машин нужно? Купим на Западе!» Так–то оно так. Возможно, что наш МАЗ уступит западному аналогу по некоторым эксплуатационным или эргономическим характеристикам. Но цена! Да в том и беда, чтобы купить что–то на Западе, надо, в свою очередь, что–то продать. Пусть не на Запад, но хотя бы на том же постсоветском пространстве. Да и внутри страны наша техника намного дешевле западной, часто работая не хуже. А что продать, если не будет МАЗов, тракторов, большегрузных самосвалов и другой техники, которую мы умели выпускать и выпускаем?
А ведь многие страны поддались на эти «советы и рекомендации» и лишились национальных экономик и экономической самостоятельности. И даже те, кто стал вожделенным членом европейского сообщества, как бы высоко ни держали головы, не состоялись, да и вряд ли состоятся там патрициями.
Сборочный цех БелАЗаВмешательство государства в экономику существовало всегда. С годами менялись лишь формы и методы этого вмешательства. Отдельные критики от экономики такое вмешательство со стороны белорусского государства расценивают не иначе как волюнтаризм в самом худшем его проявлении. Но действия правительств зарубежных государств по ограничению внутреннего рынка от импорта через таможенные барьеры и тарифную политику почему–то называют — с уважительно–унизительным раболепием и придыханием — мерами макроэкономического регулирования.
Вот так и не иначе. Мы у себя, оказывается, экономику через колено ломаем излишним административным жимом, а там все в соответствии с экономическими законами движется и развивается. Наша же беда не в том, что экономика якобы вопреки этим законам выстраивается, да еще при этом как–то выкарабкивается из сложнейших ситуаций, а в том, что мы не научились оппонировать навязываемому нам алгоритму поведения.
Остерегайся данайцев, дары приносящих. Сегодня развелось столько дядей и тетей, колесящих по белу свету в поисках простачков, готовых клюнуть на их рекомендации: как себя вести, с кем дружить, какими быть. Тут бы и вспомнить о допущенных ошибках и промахах наших соседей, и не только по Советскому Союзу, угодивших в ловко сплетенные сети обещаний рыночного рая.
Вот здесь–то рынок действительно похозяйствовал. Сложившиеся кооперационные связи были разрушены. В национальные экономики вошли со своими интересами транснациональные компании развитых стран. Они сыграли роль троянского коня, фактически уничтожив по одиночке более слабые местные предприятия.
Но ладно бы они пришли туда со своими технологиями, создали бы там производства, рабочие места с современным оборудованием; стали бы выпускать продукцию, необходимую как внутри этих стран, так и на сопредельных рынках. Нет, конечно же. Их интересы — это зачистка под ноль от пусть и слабых, но все же местных конкурентов. Освобождение пусть и не очень емкого, но какого–никакого рынка — для своей продукции. В результате многие предприятия были просто вырезаны. А зачем они, когда есть за границей заводы, которые поставят вам все, что душе угодно! Главное, чтобы были деньги. Нет своих денег — одолжат, переодолжат.
Так, лишившись экономической самостоятельности, лишаются политической независимости. И вам будут уже не рекомендовать, а указывать: как жить, с кем дружить, кого избирать во власть. И уже не народ будет избирать: все будет диктоваться извне.
Как тут не вспомнить плановую экономику, которую только ленивый не пытается охаять, лягнуть как поверженного исполина. Но этот сонм нестройных голосов идет не от твердого убеждения, что все действительно было плохо. Решают политическая конъюнктура и ангажированность дирижеров этого хора. А ведь идея плановой экономики не просто опередила время! Она позволила в короткие сроки только за счет внутренних ресурсов восстановить разрушенную и Первой мировой, и гражданской войной экономику СССР. Все предприятия работали в теснейшей кооперационной связке. Каждый знал, что производить и сколько. А главное, не было проблем со сбытом продукции. Четко и отлаженно работал механизм баланса производства и распределения. Под это выстраивалась денежно–кредитная политика. Причем именно тогда деньги безукоризненно выполняли свою связующую функцию между спросом и предложением.
Другое дело, что со временем идею плановой экономики выхолостили и перевернули с ног на голову — через так называемые повышенные социалистические обязательства, когда отрасли и регионы из кожи вон лезли, показывая свою прыть в стремлении догнать и перегнать. И если, скажем, Минский автомобильный завод брал обязательства добавить к плану 10%, то Ярославский моторный завод брал сверхплановые обязательства всего на 5%, шинный — на 7% и т.д. Рушилась сбалансированность объемов выпуска предприятий, связанных между собой кооперационными связями. На выпуск «лишней» продукции тратились огромные материальные и финансовые ресурсы, отсюда возникали перекосы в денежно–кредитной политике. План переставал быть планом, где все разложено по полочкам. Он уже не уравновешивал народно–хозяйственную систему, а играл роль некоего абстрактного директивного задания. Все решали не столько объективные потребности экономики, сколько волюнтаристские желания руководящих кадров прогнуться перед вышестоящими органами. И все слепо верили, что делали благое дело.
Я не понимаю, почему кому–то неймется разрушить то, что обеспечивает спокойствие и стабильность, наверное, единственной на постсоветском пространстве страны. Нашей страны, которую благодаря сдерживающим факторам внутренней и внешней государственной политики миновала участь внутриполитических, межнациональных и межконфессиональных разборок. Эксперименты в сфере общественно–экономических отношений слишком дорого обходятся государствам, где они проводятся. Но еще более высокую цену платят за них народы этих государств. Эти опыты так обильно политы кровушкой людской, что у любого здравомыслящего политика — не популиста, которым движут меркантильные политические интересы, а именно здравомыслящего, живущего заботами о судьбах и чаяниях своего народа — рука никогда не поднимется нажать на кнопку, запускающую механизм этого эксперимента.
Выйти в интернет и бросить там клич «Даешь реформы!» — большого ума не надо. А какие реформы сегодня нужны обществу? Получить возможность тягать в Парламенте друг друга за чубы или в прямом эфире телевидения выплеснуть оппоненту в лицо стакан воды?! Так для этого реформы не нужны. Дураков и без них хватает — только выпусти на трибуну.
Большого ума и особых усилий не надо, чтобы превратить жизнь общества в перманентный спектакль с оттенками трагифарса — отпусти вожжи и не остановишь. Гораздо сложнее в узде все удержать. А то, что эта узда нужна в этой непростой для жизни страны период, когда малейшая слабинка может качнуть даже самую крепкую, на первый взгляд, равновесную систему, сомнений нет! Псевдосвобода и псевдодемократия во многом Союз развалили и продолжают разваливать многие постсоветские республики. Очень не хотелось бы, чтобы этот процесс превратился в цепную реакцию и докатился бы до нас.
Нельзя не сказать и о роли наших «известных» экономистов (известных в смысле узнаваемых), которая сводится к огульной критике всего, что бы ни делало руководство страны в сфере экономики. Критике нахрапистой, безапелляционной, выстроенной в классическом стиле популистской технологии подачи материала: выхватить что–то из контекста происходящих событий и преподнести неискушенному читателю или слушателю как истину в последней инстанции.
А что обывателю?! Для него главное, чтобы громко звучало, ну а сам автор при этом смотрелся бы радетелем за народное благо, борцом с несправедливостью. А уж что он там народу наплел, отходит на второй план — раз людям нравится, как режут правду–матку в глаза, истину можно оставить за кадром.
Неблагодарное это занятие — домысливать за кого–то. Неблагодарное прежде всего с морально–этической стороны. Мысли, слава богу, никто не научился сканировать, и когда кто–то в утвердительной форме дает развернутый комментарий по поводу принимаемых государственных решений, невольно напрашивается вопрос: не иначе как с вами перед подписанием какого–либо документа или принятием управленческих решений советовался если не сам Президент, то по меньшей мере его доверенное лицо, если вы так уверенно говорите о происходящем. Когда я читаю в интернете комментарии или статьи на экономические темы под условным названием «Как нам обустроить Беларусь», первое, что приходит на ум: как он (автор) смел (смел в смысле смелости)! Как много знает! Даже то, чего не знаю я, обязанный это знать по должности.
Но это первые мысли, на обывательском уровне. Затем приходит критическое осмысление прочитанного (увиденного, услышанного), сменяющееся раздражением и досадой. Раздражением не на того, кто пишет и говорит всякую околесицу (важно смятение или сомнение в голову внемлющего посеять), зачастую сам в нее не веря. И досаду от того, что те, кто должен сказать «Окстись, креста на тебе нет! Что ты несешь?!», сидят и хихикают, как будто не в их адрес сначала камушек забросят, а потом, образно выражаясь, и валун могут накатить. Так это же наша страна. Зачем ее терзать ненужными экономическими экспериментами.
Люди должны слышать полярное мнение. Причем не в виде юродивого лозунга «Сам дурак», а в виде целостной картины наподобие мозаичной, где каждый элемент должен строго знать только свое место.
Как правило, те, кто критикует экономическую политику государства, да и саму власть, тоже претендуют на роль художника, составляющего это мозаичное панно. Но беда в том, что, сказавши А, не могут внятно произнести Б, не говоря уже о следующих буквах алфавита. Не хватает звеньев в логической цепочке. А ведь логику принимаемых решений нужно искать не в своих фантазиях, а в осмыслении происходящих событий и складывающейся ситуации.
Кому–то не нравится курс на сдерживание масштабного разгосударствления и приватизации, к чему нас все время подталкивают с момента обретения Республикой Беларусь независимости. А может ли кто из советчиков и экспертов ответить на вопрос: что это даст экономике?! Оставим досужие рассуждения о появлении эффективного собственника; об обузе в виде хозяйственных активов, которую государство сбросит с плеч; о прекращении вмешательства в оперативно–хозяйственную деятельность предприятий и организаций... Никто же не смог обрисовать «светлое» будущее приватизированных или выведенных из–под опеки государства предприятий. За счет чего будет обеспечено их надуманное процветание?
В ходе полевых испытаний нового трактора BELARUS 4522К сожалению, печальный опыт немногочисленных примеров предприятий, доведенных, что называется, до ручки, никак не остудит рьяный пыл ратующих за приватизационные реформы. Причем идет этот пыл не от объективной потребности в этих реформах, востребованных жизнью, а от голословного утверждения: вот у них, мол, частная собственность, рыночные отношения — и «все хорошо, прекрасная маркиза!».
А у кого — у них? В мире почти 200 стран, и лишь десятка два из них могут позиционировать себя успешными. Да и у них не все идеально: оценку мы нередко даем через окно туристического автобуса, через внешний антураж, совершенно не зная изнанки жизни. Где гарантия, что после навязываемых или предлагаемых реформ мы попадем хотя бы в первую тридцатку?
А ведь в этой тридцатке мы бы давно уже были, если бы нам не мешали жить, как этого хочет сама белорусская нация. Маленькое государство в центре Европы в окружении не всегда доброжелательных партнеров, если их можно так назвать. Определение «партнер» все–таки предполагает какое–то сотрудничество, взаимодействие, а здесь все время или палки в колеса, или глухая стена непонимания, отторжения протянутой для дружбы руки. Причем нередко по одной лишь причине: оказывается, мы еще живы и собираемся долго жить. И это спокойствие, общественная тишина для кого–то как бельмо на глазу — чего это у белорусов получается, а у них нет.
Кто–то может возразить: волков бояться — в лес не ходить. Да нет же. Осторожности сама жизнь учит. В этом вопросе не государственное упрямство проявляется, а житейская мудрость, идущая из практики уже проведенных «экспериментов». Далеко ходить не надо. Скептикам и критикам проводимой экономической политики рекомендую съездить на Минский инструментальный завод или чуть дальше — на речицкий «Ритм», борисовский инструментальный, фабрику игрушек «Мир» или музыкальных инструментов. Эти когда–то успешные, брендовые, гремевшие на весь Советский Союз предприятия сегодня приказали долго жить по одной лишь причине — их приватизировали. Бездумно, безответственно, без обязательств со стороны тех, кому доверили приватизационные активы (и главное — людей), когда в начале лихих 90–х все взахлеб упивались рыночной эйфорией и слепо следовали советам наших «доброжелателей».
Не думаю, что Президент, будь он на то время у руля государства, допустил бы такую вакханалию с госсобственностью. В принципе, он ее остановил в 94–м. А сколько таких, почивших в результате приватизационного разграбления народного достояния заводов и фабрик на постсоветском пространстве зияют бойницами выбитых окон, заросли бурьяном, а где и лесом! Тысячи, если не десятки тысяч. Нет тягостнее зрелища! Почему мы про них молчим, когда рисуем радужные перспективы от приватизации госсобственности. А если и вспоминаем, то с робкой поправкой на рыночные отношения: мол, конкуренции не выдержали. Да не конкуренции не выдержали, мы их сами уничтожили в угоду конкурентам с Запада, потому что мешали им в продвижении своих интересов на наших рынках.
Здесь капитализм во всей красе себя проявил. Вам будут улыбаться, сулить золотые горы, но это будут улыбки с волчьим оскалом. Много ли экономик осталось в Восточной Европе, интегрированной в Евросоюз?! Раз, два и обчелся. Польша, Чехия, Словакия еще как–то борются с течением. Судьба наших ближайших соседей — бывших республик СССР — еще незавиднее. Хотя кое–кто и пытается их в качестве примера противопоставлять Беларуси: у них–де и средняя зарплата выше, и пенсия больше, и нас они поучают уму–разуму.
И как вам это нравится?! У самих половина населения разбежалась по западным государствам в поисках лучшей доли, потому как дома делать нечего, и берут смелость соседей учить жизнь обустраивать.
Сегодня реформирование экономики страны — это не главная задача, которую надо бы ставить не только перед органами управления всех уровней, но и перед гражданским обществом. Реформы нужны, но не в сфере экономических отношений через перераспределение собственности от государства частнику. Прежде всего они должны коснуться отношения людей к труду. С неба ничего не упадет. Может, и шаблонно прозвучит, но главная реформа должна прежде всего в умах, в мозгах произойти. Чтобы мы сами наконец поняли, что наше счастье в наших же руках и никто его из–за моря нам не принесет, там своих проблем хватает. Но всегда найдутся желающие на временных трудностях подставить подножку, чтобы не мозолили глаза своей стабильностью и спокойствием.
Наверное, к нашей ситуации, если перейти от частного к общему, очень подходят слова капитана Татаринова из романа В.Каверина «Два капитана» в несколько перефразированном виде: горько думать о всем том, чего мы хотели достичь для своей страны, для белорусского народа, если бы Беларуси не то что помогли, а хотя бы не мешали!
Так какими же нам быть?! Самими собой!
Леонид АНФИМОВ, Председатель Комитета государственного контроля.
