Алексей Громыко: Союзное государство должно сохранить себя как ядро интеграционных процессовЕсли главным достижением Андрея Громыко был Хельсинкский акт, то Алексей Громыко известен как сторонник и разработчик концепции «Большой Европы» от Лиссабона до Владивостока. И так уж случилось, что две эти великие идеи живы и активно обсуждаются на минской площадке в виде Хельсинки–2. Это и стало темой нашей беседы.
— Поводом для вашего приезда в Минск стала конференция о стратегической безопасности Союзного государства. Ее невозможно рассматривать в отрыве от глобальных системных перемен. В чем суть сегодняшних переломов?
— Я бы обратил внимание на то, что сейчас происходит глобальное перераспределение сил. Может быть, даже не потому, что некоторые наиболее развитые страны с постиндустриальной экономикой в чем–то оказываются неэффективными и слабыми. Главная причина заключается в том, что появляется много других центров силы, экономик роста, возвышающихся стран, которые начинают чувствовать свою силу в экономическом плане и, соответственно, растет их политический вес.
Любые самые крупные силы, которые в истории привыкли возвышаться и создавать свои правила, сталкиваются с регионами и странами по всему миру. Эти регионы и страны имеют свои конкурентные преимущества и хотят, чтобы их мнения учитывались. Поэтому идет, впервые в истории международных отношений, развитие, формирование полицентризма, который охватывает весь мир, и на этом фоне постепенно вес традиционных центров силы снижается.
— Среди этих новых игроков, появившихся на глобальной сцене — и Союзное государство, а также союзы, в которые входят Беларусь и Россия с партнерами. Общеизвестна инициатива Александра Лукашенко о том, что эти интеграционные процессы должны стать частью более широкой стратегии сопряжения ЕС и ЕАЭС. Почему, на ваш взгляд, идея «Большой Европы» от Лиссабона до Владивостока жива, несмотря на пока имеющиеся трудности на этом пути?
— Действительно, речь идет о стратегиях, рассчитанных на годы вперед. И теперь, когда казалось, что наступает эпоха чуть ли не новой холодной войны, структурного противостояния, сама идея Большой Европы с моей точки зрения, никуда не уходит и не устаревает. Она рассчитана на всю глубину XXI века. Именно исходя из набирающего силу полицентризма, различные центры силы будут строить свои отношения в XXI веке на других основаниях, чем это было прежде. Тот же Евросоюз будет все больше и больше вращаться автономно в качестве глобального субъекта. Все это будет подталкивать европейские страны, не в географическом, а в цивилизационном представлении, к тому, чтобы Европа становилась более консолидированной, более спаянной.
— Вы в этом уверены?
— Что для меня является непреложной истиной или тезисом, который в моих глазах не опровергли никакие события, так это то, что стратегически для всех нас, европейцев, нет шанса сохранить свои ведущие позиции в мире, если восток и запад Европы не вернутся к нормальным отношениям. Даже больше — отношениям стратегического партнерства. И в этом заключается сегодня идея об установлении партнерских отношений Евросоюза и Евразийского союза. О том, чтобы сопрягать интеграционные процессы на западе и востоке Европы c масштабными инфраструктурными проектами, которые продвигает новый великан XXI века — Китай. Вот эта идея не просто жива, она развивается, это видно по стратегии выстраивания большого евразийского пространства, сотрудничества по сопряжению Евразийского экономического союза и инициативы «Один пояс — и один путь».
— Не менее важна идея об общей и неделимой европейской безопасности, без которой никакого развития не может быть. И как мы услышали на прошедшем недавно международном форуме «Минского диалога», сегодня европейские политики самого высокого уровня высказывают заинтересованность в новом переговорном процессе по типу Хельсинки–2. Как вам видятся его перспективы?
— Многие европейские государства опасаются, что задавать тон будут стратегические интересы и мышление крупных стран. В этом плане Хельсинки–2 — это, во–первых, идея о том, чтобы, по сравнению с 1975 годом, в этот процесс было вовлечено максимальное число стран больших, средних и малых. Одновременно ясно, что если наиболее крупные страны не придут к компромиссу, то эти инициативы ни к чему не приведут. В данном случае роль небольших стран возрастает многократно в том случае, если крупные государства по каким–то причинам не могут напрямую договориться. Как раз функция по стабилизации, которую могли бы выполнять малые и средние страны, чтобы помогать крупным игрокам найти точки соприкосновения и примирения, — это очень важная функция.
Стремление Минска придать новое дыхание Хельсинки–2 очень важно, потому что это укладывается в русло общего стремления стран СНГ и Евразийского экономического союза, ОДКБ и Союзного государства к нормализации отношений в Европе. Чтобы политические соображения не мешали развитию объективных связей в экономике, социальной жизни. Продвижение этой идеи Беларусью показывает, что эта идея очень важна не только для примирения между крупными центрами силы, но она важна для всех.
— Что бы сказал сегодня ваш великий дед, наблюдая за тем, как в Минске инициируют переговорный процесс в духе Хельсинкских соглашений — главного детища Андрея Андреевича Громыко?
— Думаю, дал бы свой знаменитый совет: «лучше 10 лет переговоров, чем один день войны». Европа, если она не сможет перестроиться и перегруппироваться, выйти на идеи новой консолидации и сопряжения различных интеграционных моделей, которые на этих огромных пространствах сейчас развиваются, будет представлять из себя блеклое создание. Но даже если Евросоюз сумеет превратиться не только в экономического, но и политического игрока, этого будет мало. Он должен искать для себя некие геополитические рычаги, которые могли бы поддерживать его в числе ведущих центров силы в мире, в числе которых Россия, Турция и Соединенные Штаты. Здесь уже много развилок...
— ... в которой Союзу Беларуси и России очень важно предложить свою повестку?
— Стратегия России и Беларуси, Союзного государства — сделать все, чтобы сохранить себя как ядро интеграционных процессов на евразийском пространстве. Потому что существуют разные геополитические поля притяжения. И если Россия и Беларусь сделать этого не смогут, то они будут разорваны этими полями. Так что нашим государствам надо создавать собственное ядро вместе с партнерами, и чем оно больше, тем гравитация будет сильнее.
romanova@sb.by
