Голос как космос: к юбилею белорусской оперной дивы Надежды Губской

Она родилась в селе Старый Коврай в самом сердце украинских степей, где в античные времена кочевали скифы. Когда ей было двенадцать, неподалеку на Днепре заложили плотину гидроэлектростанции, и два года спустя в 10 километрах от Старого Коврая разлилось самое крупное в Украине Кременчугское водохранилище. Было затоплено 2252 квадратных километров степи, в том числе древнерусское городище Воинь в старом устье Сулы.

Легендарные места, дышащие «Словом о полку Игореве». Знала ли она, что будет петь Ярославну, и что голос ее разольется, как могучая река, но не у Днепра, а на берегах Свислочи?

В Минск ее привез народный артист СССР Ярослав Вощак, в ту пору главный дирижер Государственного академического Большого театра оперы и балета БССР. Высмотрел ее в 1973 году на Всесоюзном конкурсе имени Глинки, где она стала лауреатом.

— Я участвовала во всесоюзном вокальном конкурсе в Кишиневе, — рассказывала она в одном из давних своих интервью. — Там мне поступило деловое предложение — поехать работать в Алматы или в Минск. Нужно было выбирать. Случись так, что в Минске тогда проходили дни украинской культуры. И я поехала туда. В Беларусь влюбилась с первого взгляда. Широкие минские улицы, нарядные проспекты, заполненные продуктами магазины. В семьдесят шестом для меня все это было в диковинку. Окончательно меня сразила поездка в Беловежскую пущу. Я сама из степных краев, поэтому, когда увидела белую березку, прямо сердце защемило. Сказка... Так я осталась здесь.

Так что Надежда Губская пополнила обширную украинскую диаспору, которая в советское время украшала собой сцену Большого театра оперы и балета БССР. Это народные артисты СССР Ярослав Вощак, Зиновий Бабий, Нинель Ткаченко, Светлана Данилюк, звезды мировой оперы Мария Гулегина и Людмила Шемчук.

Надежда Губская, на мой взгляд, была ничуть не хуже никого из них, хотя и не добилась столь высоких званий. «Всего лишь» заслуженная артистка Республики Беларусь.

Между тем, голос Надежды Губской был поистине уникальный. Пишут, лирико-драматическое сопрано, но она ведь справлялась и с виртуознейшими колоратурами Маргариты в «Фаусте». В те далекие времена я почти не пропускала ее спектаклей. С наслаждением с ней общалась. И партнеры по сцене нежно ее любили.

— Горжусь тем, что в качестве госэкзамена я пела Сюзанну в «Свадьбе Фигаро» с Надеждой Губской. Она была моей Графиней! — рассказывала мне солистка Большого театра, заслуженная артистка Республики Беларусь Татьяна Третьяк. 

С неизменным восторгом говорит о Губской и Мария Гулегина.  А ведь они блистали в одном и том же репертуаре!

— Надя берет «ре», «ми» третьей октавы с такой легкостью, как будто вынимает их из кармана! — говорил работавший с ней в ту пору дирижер Большого театра Виктор Соболев.

Кто-то сравнивал диапазон Надежды Губской с Каллас. Но это ошибка! У Губской диапазон и шире, и надежнее. А какой сильный и красивый голос!  Наивные думают, что в опере поют с подзвучкой, с микрофонами. Спрашиваешь: «А 200 лет назад тоже с подзвучкой?» Теряются, не знают, что сказать.

Нет, оперный голос должен быть огромным и полетным, как величавая птица. Сопрано, особенно в операх Верди, в минуты высочайшего душевного подъема должно быть выше солнца и неба, так чтобы оркестр и хор, и могучие голоса мужчин-солистов вдруг показались маленькими-маленькими в сравнении с этим небесным звуком.

Такой голос был у Надежды Губской. Поистине стенобитный, от которого в моменты певческого экстаза сотрясалась знаменитая хрустальная люстра. Голос светлый, солнечный и, когда нужно — шелковистый и нежный, как одуванчиковый пух.

И да, Верди был ее композитор. Его царственные героини — Аида, Елизавета, Амелия, Леонора — удивительно совпадали с ее темпераментом и синеокой величавой красотой.

Да и героинь Пуччини — и Тоску, и Чио-Чио-сан — она проживала удивительно, без утрированного драматизма, разрывания кулис и нервических страстей.

— Я чувства выражаю голосом, — говорила она, и так и было. Голос, лицо, глаза — все в ней было одухотворено глубоко прожитой эмоцией, и не надо было для этого ни бегать по сцене, ни заламывать руки. Голос рассказывал все.

Такой она была и остается — жена, мать, артистка, а в последние десятилетия еще и педагог. Прославленная Екатерина Семенчук на декабрьском мастер-классе, прослушав ее ученицу Юлию Островскую, была поражена качеством преподавания.

Впрочем, с нынешнего учебного года Надежда Александровна Губская уже оставила преподавательскую стезю в Академии музыки. Она не была ни профессором, ни доцентом, не добивалась званий, не обивала пороги. Задорная, легкая, с искрящимися глазами, всегда готовая метким словцом поставить на место неумного собеседника… И при этом целомудренная, даже порой застенчивая, исполненная величавого достоинства — такой была и такой остается.

Но где бы и когда бы ни звучал в записи ее божественный голос, коллеги и любители хором кричат: «Великая! «Несравненная!» И это правда, такие голоса рождаются раз в сто лет.

juliaandr@gmail.com