Ирина Мулярчик: Я до сих пор делаю для себя все новые и новые открытия в музыке.— Ирина, мы беседуем в воскресенье, ранним утром. А как обычно проходит выходной у оперной певицы?
— О, выходной — роскошь. И сегодня его не получится. Предстоит примерка в Театре музыкальной комедии. И поскольку уже приеду в театр, останусь заниматься. Большая часть рабочего времени — самостоятельные занятия. И когда у меня настоящий выходной, все равно мучает совесть, что не учу, не перевожу что-нибудь. А вот пару недель назад выпал выходной мечты: мы сплавлялись на сапах. Солнечно, безлюдно, на воде никого. Только река и песчаные карьеры... Вообще практика показала: отдыхать все-таки необходимо. Особенно для голоса. Это инструмент очень хрупкий. Поэтому стараюсь иногда устраивать себе день молчания и день без умственной работы.
— День молчания! Немногие слыхали о таких деталях. Оперу даже некоторые театралы обходят за версту, считая чересчур сложным жанром...
— Мне кажется, это и есть моя миссия: рассказать о мире оперы так, чтобы людям она стала интересна и они смогли бы ее лучше понять. Конечно, жанр непростой, и многие к нему побаиваются подбираться. Опера — отдых, но особенный. Он больше близок к интеллектуальной деятельности. Не стоит воспринимать поход в оперу так же, как поход в кино: придем, увидим сюжет, все понятно и легко. К сожалению или к счастью, опера работает не так. Для того чтобы получить настоящее удовольствие, ты должен многое о ней узнать.
— Я бы хотела познакомить с оперой дочку и сына. С чего можно начать?
— Например, Мариинский театр — уверена, что и другие — ведет проект «Театральный урок». Детей пускают в закулисье, показывают, как устроен театр изнутри. В конце экскурсии — концерт. Часто композиторы и писали на сказочный сюжет, подразумевая, что слушать будет ребенок. Начинайте с историй, знакомых ребенку. Опера «Сказка о царе Салтане» Римского-Корсакова, балет «Спящая красавица» или «Щелкунчик» Чайковского... Не требуйте, чтобы он оценил сразу все. Помню, я была на «Сказке о царе Салтане», у меня — билет в ложу, что прямо над оркестровой ямой. И вот рядом садятся мама с мальчиком лет пяти. Я думала, ребенок не выдержит долго. А он всю дорогу свисал с балкона, завороженный литаврами под нами.
— Ваше детство прошло в Беларуси?
— Не только.
Мой отец родом из Беларуси, а мама — из России. Так что общность заложена уже по самому рождению.Родилась я в Мозыре, но почти сразу мы переехали в Нижний Новгород, и до школы я жила там. Поэтому с Россией и Нижним Новгородом у меня тоже связаны теплые, щемящие воспоминания — о нашем дворе, о том, как бабушка звала меня с балкона. Подростковый период прошел в Беларуси, в Мозыре. После школы поступила в училище в Минске, где на моем пути встретился уникальный человек — Ольга Ивановна Лукьяненко. Она смогла настолько зарядить меня верой в себя, что даже в самые горькие минуты отчаяния, которые у артистов бывают частенько, ее поддержка всегда со мной.
— Вы начали свое становление в музыке в Беларуси, а продолжили уже в России. Как так сложилось?
— Когда училась в Минске, на третьем курсе попала в программу Союзного государства в поддержку талантливой молодежи. Это была стажировка в Москве, феноменальный опыт. У меня там как взгляд раскрылся на саму себя, что я — могу! И когда пришло время определяться, захотелось рискнуть и попробовать поступить в петербургскую консерваторию, что для выпускницы училища из маленького городка было весьма амбициозно. Конкурс — 365 человек. И из них у половины — сопрано, как и у меня. Я уже имела опыт работы и была, считаю, высокого уровня профессионал. Я хорошо пела. Но все равно было очень страшно. И... не зря, потому что в консерваторию я не поступила. А поступила в университет им. Герцена, чему несказанно рада. Это было как рука Господня, что отвела меня от консерватории и... привела к очень важной на моем пути женщине, Анастасии Сергеевне Кулагиной. Сейчас у нее оканчиваю магистратуру, мы прощаемся, а у меня даже на последних уроках все время новые открытия в вокале. Хоть на второй год оставайся.
— Вы много ездите по миру. Но где вы — дома?
— Не могу жаловаться, карьера моя способствует путешествиям. Посмотреть мир — здорово. Но дом — здесь, в Петербурге. Тут я живу уже 10 лет и чувствую, что со мной, меланхоличным интровертом, город этот эстетически совпадает так, что лучше не придумаешь. Вчера вот вечером приехали с подругой на залив в Петергоф. Солнце еще не зашло, освещало маяк. Стою и думаю: «Боже, вот где еще, в каком другом городе есть такое? Чтобы и архитектура, и музыка, и природа, и залив, и лес, и все, что душа пожелает...» Да, все-таки дом — в Петербурге. Хотя, к слову, я еще даже не получила вид на жительство. Спокойно официально работаю с белорусским паспортом, плачу налоги как самозанятая. Все прекрасно организовано. Наверное, поэтому за 10 лет не дошли руки подать на вид на жительство. Но, несмотря ни на что, ощущаю я себя белоруской. Обожаю белорусскую культуру, трепетно отношусь к языку, литературе, музыке. Да, я белоруска, и этого не изменить.
— У вас грандиозная коллекция международных наград. Какая из них лично для вас самая любимая?
— Самым ярким впечатлением стал Гран-при конкурса Rossini International в итальянском городе Пезаро в 2019 году. Он проходил в театре имени Россини, театре феноменальной красоты. История получилась интересная. Я заняла первое место в своей номинации «соло», а в камерной номинации — второе. И вот наступил гала-концерт. Я и не думала, что этот концерт — одновременно еще и розыгрыш Гран-при! Почему-то эта информация прошла мимо меня.
— Ничего себе, сюрприз...
— Возможно, это мне в чем-то сыграло на руку. Я не чувствовала гиперответственности, просто пела. Готовила я итальянскую арию — в Италии очень трепетно относятся к своей музыке. И вдруг приносят программу, и я вижу, что должна петь арию Марфы из оперы Римского-Корсакова «Царская невеста». Ладно, ничего страшного. Выхожу на сцену. И вдруг осознаю, что передо мною — картинка из моего сна! Сна, в котором я стою именно в таком театре, где вот эти балкончики красные с золотым повсюду. Я на сцене одна, темно, и лишь на меня светит луч софита. Мне часто снится этот сон, это то, как я представляю свою профессию мечты. У меня дрожь пробежала. Я тогда очень достойно выступила. Когда закончила, никто не хлопал. Тишина в зале. И вдруг кто-то крикнул: «Браво!», и все зааплодировали.
— Невероятно! А еще меня поразило, что вы поете на... эльфийском языке. Это тот язык, что разработал автор «Властелина колец» Толкин?
— Да, и это потрясающее событие, которое произошло со мной в прошлом году, под Новый год. Ко мне обратился композитор из Норвегии Мартин Ромберг. Он собирался в Россию с лекцией и хотел представить цикл своих романсов. Я была рада сотрудничеству. И вот присылают ноты. Совершенно уникальная история! Песни вампиров на французском языке. Песни оборотней на немецком. И песни эльфов на эльфийском! Музыка мелодичная, но гармонии весьма необычные. А выучить надо очень быстро. И я выучила! Эльфийский невероятно музыкален, и до сих пор иногда эти романсы исполняю. Но вот тогда, впервые, все прошло не очень гладко. Я приехала в Москву, была репетиция, на следующий день должен быть концерт. А у меня температура 39. Странно, я редко болею, а тут свалилась в жуткую простуду. Но, кроме меня, этих песен в России никто спеть не сможет. И мне пришлось петь в довольно тяжелом состоянии. Для голоса катастрофично. Долго потом не могла выкарабкаться, а были очень ответственные концерты — пела их совершенно больная. После каждого выступления врач делал мне «заливку», процедуру для связок. Так что волшебные песни принесли испытания, но я не жалею. Это — феноменальная музыка.
Екатерина Пряхина
pryakhina@rg.ru
