Анатолий Бондарь руководит процессом вывода реакторной установки энергоблока № 1 на минимально контролируемый уровень мощности (МКУ), 11 октября 2020 г.— Анатолий Михайлович, вы окончили физический факультет БГУ по специализации «ядерные энергетические установки». Припомните, пожалуйста, что именно в те далекие годы повлияло на этот, пожалуй, самый важный выбор в вашей жизни?
— Родился я в поселке Муляровка Петриковского района. Оканчивал обычную сельскую школу с белорусским языком обучения. В старших классах мне нравились точные предметы, в частности физика и химия. И, не скрою, уже в те годы испытывал большой интерес к вопросам атомной энергетики. К тому времени в Обнинске была построена первая АЭС, после чего в Советском Союзе стартовало их массовое строительство по двум направлениям — корпусные водо-водяные реакторы и так называемые уран-графитовые. Безусловно, эта тема была у молодежи на слуху. Я не был исключением, и к моменту окончания школы сделал свой выбор, поступив на физический факультет БГУ, а после выбрав специализацию «ядерные энергетические установки». Кстати, вступительные испытания сдавал на белорусском языке. Преподаватель, принимавший у меня экзамен по математике, даже позвал своего коллегу из соседней аудитории — настолько его это поразило.
— Какими вспоминаются вам студенческие годы?
— Физфак всегда отличался особой атмосферой. Да, я окончил обычную сельскую школу, а кто-то пришел после специализированных математических средних учебных заведений — мы не испытывали сложности в общении. Мне вспоминается здоровая, дружеская атмосфера. Занимались не только наукой, но и спортом. Я, например, выступал за физфак на университетских соревнованиях по футболу. Позже меня включили в состав университетской команды и направили на первенство БССР. Жил в общежитии по улице Октябрьской, возле стадиона «Динамо». На занятия ходили пешком, по пути забегали на стадион, чтобы посмотреть на тренировки по футболу минского «Динамо». Если описать одним словом наши ощущения в качестве студентов-физиков — это воодушевление. Страна испытывала период научно-технического подъема, мы были частью ее будущего и жили в атмосфере приподнятости и радости.
— Как строился студенческий быт?
— Условия жизни в общежитии были довольно комфортными. Блочная система. Санузел, включая душ, один на две комнаты, где жили по 3—4 человека. Как правило, к нам подселяли зарубежных студентов. Это делалось для того, чтобы они быстрее осваивали русский язык. Первыми нашими соседями были ребята из Эфиопии. Потом были два студента из Вьетнама.
— В БССР тогда не было АЭС. Как происходило обучение молодых физиков-ядерщиков?
— После получения диплома молодые инженеры-атомщики в БССР могли работать только в одном месте — институте ядерной энергетики Академии наук. Со второго курса мы посещали его и воочию могли видеть научно-исследовательский реактор, нам демонстрировали промышленную гамма-установку, были стенды с реакторами нулевой мощности и моделировались активные зоны быстрых реакторов. Общий уровень преподавания в университете был очень высоким. Это касалось всех дисциплин. В те времена, как и сейчас, среди вузов проводились соревнования. Наш Белгосуниверситет всегда был среди лидеров.
— Институт ядерной энергетики Академии наук БССР стал вашим первым местом работы, но выбор все равно был сделан в пользу практической, а не экспериментальной или теоретической ядерной физики?
— Да, работал в экспериментальной лаборатории — лаборатории нулевых реакторов. В этом плане мне очень повезло: мы по 2—3 раза в день выходили в критическое состояние на одном из стендов. Но, отработав три года, почувствовал, что для меня было бы интереснее трудиться в реальных условиях «большой» энергетики. Относительно недалеко находились Игналинская и Чернобыльская АЭС. Во время отпуска побывал на них и с обеих получил приглашение на работу. Выбрал Чернобыльскую, которая находилась совсем рядом с моей родной Гомельщиной. Мне сразу предложили должность старшего инженера управления реактором с предшествующей этому обязательной полугодичной подготовкой. Я ее успешно прошел, но в какой-то момент принял решение перейти на строящуюся Балаковскую АЭС. Там реализовывался новый проект АЭС с реакторами повышенной безопасности, и многие молодые инженеры видели там большие перспективы. Я не стал исключением. Именно там меня застала страшная новость об аварии на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС. Это было очень больно и тяжело, поскольку коснулось людей, которых я хорошо знал. Кстати, именно на 4-м энергоблоке должен был работать, если бы остался там. Но это стало поводом еще более внимательно отнестись к вопросам безопасности эксплуатации атомных электростанций. Сегодняшние АЭС имеют многоуровневую систему защиты, которая гарантирует безопасность при возникновении любых внештатных ситуаций, вплоть до падения самолета.
— Ваш опыт в ядерной энергетике — более 30 лет. Вы прошли практически все уровни мастерства: от эксплуатации до пусконаладки и проектирования. Белорусская АЭС далеко не первый проект в ядерной энергетике, за реализацией которого вам пришлось не просто наблюдать, а принимать активное участие?
— Будучи в должности главного инженера Балаковского филиала наладочной организации «Атомтехэнерго», я был определен техническим руководителем пуска блока № 4. Мы реализовали этот проект в 1992 году. Это было непростое время, надолго выбившее нас из привычного течения жизни. Достаточно сказать, что следующий блок в России был пущен только в 2001-м на Ростовской АЭС. Мы были замечены и востребованы как специалисты, имеющие опыт в пусконаладке блоков. Меня пригласили на Бушерскую АЭС в Иране. Она строилась по немецкому проекту, но в связи с политическими событиями немцы ушли из региона, оставив недостроенный энергоблок. Мы приехали и реализовали этот проект. Там получился симбиоз: мы оставили основное немецкое оборудование, но подготовили его к вводу в эксплуатацию силами российских проектных, строительных и иных организаций. После этого я был переброшен в Чехию, на АЭС Темелин, где находился с 1996 по 2001 год. За это время мы ввели два энергоблока. Далее поступило предложение по реализации российского проекта на Тяньваньской АЭС в Китае. С 2001 по 2007 год мы ввели там два энергоблока. После этого работал в Москве, курировал строительство АЭС Куданкулам в Индии.
В Беларусь меня пригласили уже в качестве опытного российского специалиста для реализации проекта «Белорусская АЭС» в должности главного инженера. Отказаться, конечно же, не смог — и вернулся на Родину. Безусловно, было бы проще остаться в Москве и пожинать плоды того опыта и авторитета, который заработан десятилетиями практики. Но я видел, какое огромное значение придается здесь строительству атомной электростанции, созданию этой совершенно новой для страны отрасли, и был горд тем, что могу быть ключевой фигурой, техническим руководителем этой масштабной работы.
— Анатолий Михайлович, сегодня к вам приходят нынешние выпускники БГУ. Как зарекомендовал себя этот вуз в их лице?
— Вижу, что уровень подготовки не упал. Вуз держит марку. Некоторые специалисты показывают фантастические способности: всего за несколько лет от уровня молодых специалистов они дошли до начальников лабораторий, начальников смен реакторного цеха, начали подготовку на начальников смен блока. Востребованность в таких ребятах очень большая. Атомная энергетика открывает перед ними новые возможности и горизонты.
charovskaya@sb.by
