Старинную усадьбу рода Бохвицей выкупили на аукционе за одну базовую величинуПока часы двенадцать бьют
Генрих Третьяк разливает по чашкам чай. В старинном камине потрескивают дрова. За окном по заснеженной дороге мужики куда-то тянут сани с металлическими бидонами. Гулко тикают настенные часы. Они вторую сотню лет собирают секунды в годы. С черно-белых фотографий за возрождением усадьбы наблюдают ее бывшие владельцы.
Усадьбу во Флерьяново в 1870 году построил Ян Оттон Бохвиц — сын писателя и философа Флориана Бохвица. Ян участвовал в восстании 1863 года, за что был приговорен к году тюремного заключения. Несколько летних пор во Флерьяново провела Элиза Ожешко. К ней наведывались писатели, музыканты, художники. Литературные чтения собирали гостей из Варшавы, Вильни, Петербурга, Одессы. Сын Яна Тадеуш стал «сердечным другом» пани Ожешко. Позже их письма друг другу издадут отдельным 300-страничным томом.
После войны в усадьбе жило около 20 семей. В советское время здесь располагались сельхозтехника, Дом ветеранов, пансионат, потом — правление колхоза имени Ломоносова.
— В 26 лет я поступил на педагогический факультет Белорусской сельскохозяйственной академии, занимался наукой, был ленинским стипендиатом, — вспоминает Генрих Третьяк, подкладывая в камин дрова. — Для себя твердо решил: женюсь лишь после того, как стану доктором наук. Но мы предполагаем, а жизнь располагает. Еще будучи студентом, влюбился в аспирантку из Ленинграда. Вот уже полвека, как мы с моей Ларисой идем по жизни вместе.
Как-то молодая семья приехала к родителям в Ляховичский район. Поразмыслив, решили остаться на родине. Молодой ученый отправился в райком партии, предложил свои услуги в качестве председателя сельхозпредприятия. Год проработал главным агрономом в колхозе имени Ломоносова, а затем сельчане избрали Генриха Третьяка своим председателем.
Колхоз в те годы прочно стоял на ногах. У некогда скромного сельхозпредприятия появилась своя двухэтажная лаборатория. Разработали даже проект областной школы передового опыта. После распада СССР эти планы пришлось отложить. В 1997 году Генрих Третьяк вышел на заслуженный отдых, а шесть лет спустя усадьба опустела…
Генрих ТРЕТЬЯК у собственноручно отреставрированного каминаВторая жизнь старых стен
— Мы живем неподалеку, а потому постройка ветшала и рушилась на наших глазах. За этим было больно наблюдать. Сначала я решил здесь создать клуб научно-технического творчества ветеранов, а вскоре мне предложили стать полноценным собственником усадьбы и заняться ее восстановлением. Выхода у меня не было — в противном случае она бы просто пропала. Я купил усадьбу за одну базовую величину. Еще 500 долларов ушло на оформление документов. Понимал, что я ввязываюсь в очень непростое и масштабное дело. Но страшно не было. Больше пугала реакция супруги. Она, к счастью, меня поддержала. Отреагировала спокойно: «Будем восстанавливать».
Вместе с Генрихом Михайловичем идем хитросплетениями коридоров. Комнаты, комнатки, комнатушки. Заблудиться можно запросто. Площадь усадьбы больше трехсот «квадратов»! Хозяин показывает, что удалось сделать за последние пять лет:
— Здесь страх что творилось. Перекрытия между этажами кое-где обрушились, в окнах не было стекол, двери выбиты… За пять лет удалось починить крышу, остановить процесс разрушения. Поставил деревянные окна, в некоторых комнатах отшлифовал полы, выровнял стены и потолки. Дубовые двери — отдельная история. Им около 100 лет. Я вручную снимаю все слои краски, шлифую дерево. На одну дверь уходит около двух дней. 90% работы делаю сам, своими руками. Денег на все не хватает, так что стараюсь сделать максимум возможного с минимальными затратами.
Хозяин усадьбы приглашает в одну из комнат, показывает пятно, темнеющее на полу. У странной отметки своя история:
— В этой комнате жила одна семья. Как-то шестилетний мальчишка гладил брюки утюгом на углях. Не удержал тяжелый предмет, уронил. Угли рассыпались, на досках закипела смола. Так на полу появилось это пятно. Мальчишка вырос, стал главным механиком в колхозе, а теперь ему больше 70 лет. Он часто приезжает во Флерьяново, заходит в усадьбу, чтобы взглянуть на оставленную в детстве отметину. Когда мы в этой комнате шлифовали пол, пятно решили оставить. На память.
Усадьба для Генриха Третьяка тоже возможность оставить свой след на земле. Здесь он работает с утра до вечера. Каждый день, без выходных.
Сохранение утраченного
По деревянной лестнице, которая, вероятно, помнит поступь Ожешко, поднимаемся на второй этаж. В просторной комнате светло и уютно. Ремонт почти закончен. Генрих Третьяк предполагает, что именно здесь располагалась спальня владельцев усадьбы:
— Вот тут сохранилась дверь, которая когда-то вела на большую террасу. Окна выходят на три стороны. Из комнаты можно было наблюдать за восходящим солнцем и любоваться закатом. Я стараюсь восстановить все точно так, как было 150 лет назад. Очень хочется, чтобы в усадьбе сохранился запах старины. И эта работа мне в радость. Хотя какая это работа? Одно удовольствие.
Пока хозяин усадьбы даже не думает зарабатывать на результате своего кропотливого труда, хотя денег не хватает. Радуется, когда приезжают редкие туристы и случайные путники. Не без удовольствия рассказывает, что недавно минская турфирма привезла целый автобус гостей. Супруга Генриха Михайловича Лариса Павловна, педагог по образованию, проводит экскурсии, рассказывает историю усадьбы, поет романсы. Здесь живут счастливые люди, которых трудности не пугают, лишь бы сил хватило. Впрочем, у хозяина Флерьяново есть свой источник, от которого можно подзарядиться.
С восточной стороны усадьбы растет дуб. Его в 1908 году посадила Элиза Ожешко. Генрих Третьяк прикладывает к стволу руки. Призывает меня сделать то же самое — подзарядиться энергией столетнего исполина:
— Вот так подзаряжусь — и за работу. Я ведь до сих пор всю эту территорию вручную обкашиваю и на здоровье не жалуюсь. Получается, что я спасаю усадьбу, а усадьба спасает меня. Нам друг без друга никак не обойтись...
p.losich@gmail.com
