— Диана, вы написали книгу “Как стать звездой по жизни”. А есть ли у вас совет, как стать звездой в литературе?
— Совет не волшебный и мало кому придется по вкусу. Чтобы стать звездой в литературе, нужно очень много трудиться: читать, писать, получать профильное образование, пробовать себя в разных жанрах. Писательство прекрасно тем, что ты можешь дебютировать в любом возрасте. Никто не скажет тебе: “Ты не успел. Твой поезд ушел. В твоем возрасте смешно писать книги...” Наоборот! Писателей привыкли видеть с бородами в школьных учебниках по литературе. Так что дебютировать можно даже на пенсии.
— Вы проводите тренинги по писательскому мастерству. Каких знаний в первую очередь не хватает начинающим авторам?
— Сейчас время, когда модно писать, а не читать. Раньше люди читали реальных писателей, сейчас читают только себя, то есть ведут блоги, пишут каждый божий день, мониторят, что написали их друзья, такие же непрофессионалы, вступают с ними в полемику новыми текстами. Поэтому растет ком никому не нужной вторичной литературы. И ко мне на тренинги приходят люди с совершенно разным уровнем филологической подготовки. Одни не умеют различать жанры, в которых хотели бы писать, и даже не считают это важным. Другие не могут ответить на вопрос: “Вы свою книгу от первого или от третьего лица пишете?” Но есть и профессионалы — журналисты, драматурги, прозаики, поэты, которые либо пробуют освоить новые жанры, либо ищут пути взаимодействия с издательствами.
— Реально ли в наше время зарабатывать только литературой? Какие книги сегодня продаются?
— Писать нужно тогда, когда уже больше не можешь терпеть. Ибо писательство — стрессовая, нервная и малооплачиваемая работа. Есть много более простых и приятных способов самопрезентации себя в мире. Ваша книга даст вам почет и уважение, поднимет вашу экспертность, ибо она несет символический капитал в первую очередь. Все остальное — во вторую. Так что если вам важно много и быстро заработать, то гораздо прибыльнее продавать мобильные телефоны, уйти в робототехнику или программирование, чем писать свои книги.
Особенно печальны писательские доходы в Беларуси, где практически отсутствует рынок сбыта из-за сравнительно небольшого количества населения. В Беларуси писатель, чтобы выжить, вынужден работать не покладая рук в разных смежных областях — быть журналистом, копирайтером, автором либретто и текстов песен, создателем сценических адаптаций классики и так далее. Но если писатель пишет по-русски, издается и хорошо продается в России, то на эти гонорары уже можно жить. А если писатель пишет по-английски и попадает в англоязычную читательскую аудиторию, которая просто огромна, тогда он уже может жить очень неплохо.
— Вы говорите, что вдохновение для вас — это умение приводить себя в рабочее состояние. А чего вам стоит привести себя в это состояние? Как это происходит?
— Поскольку литературный труд — моя профессия, а не хобби, то я просто сажусь за компьютер и начинаю работать. Представьте себе хирурга, который приходит в операционную и говорит: “Нет, ребятушки, нет у меня сегодня никакого вдохновения оперировать. Пусть пациент до завтра подождет. Перитонит, говорите? Сожалею. Но сегодня не могу...” Я пишу по заказу, в срок, с соблюдением дедлайнов. Ибо это моя профессия, которая кормит, и я дорожу своей репутацией.
— Сюжеты ваших произведений всегда связаны с реальными историями? Вы могли бы себе позволить полностью выдумать книгу или пьесу?
— Художественная литература — всегда выдумка, даже если она стилизована под реальную жизнь. Современный читатель, испорченный блогами, ждет от писателя дневниковой прозы и “выдает” право на создание художественных миров только писателям-фантастам и сказочникам. Но на самом деле любой писатель — и фантаст, и сказочник в одном лице.
— Ваши пьесы ставят в Беларуси, России, Украине, Польше... Каково современному автору конкурировать с классиками?
— Во-первых, живому автору всегда трудно конкурировать с мертвым, потому что мертвому не нужно платить ни гонорар, ни роялти, с ним не надо вести переговоры, ему не надо храбро смотреть в глаза на премьере, извратив замысел до неузнаваемости. Во-вторых, на классике постоянно упражняется эго режиссера: вот, мол, замахнулся на самого Вильяма Шекспира, переодел персонажей в современные костюмы из занавесок старого ДК, сварганил постановку в жанре “игривая беспросветность” со сценографией “рвотная милота” и совершил акт трепетного надругательства над классикой, замахнувшись на участие в престижном театральном фестивале. С современным автором такой номер не пройдет. Главная задача режиссера, который берет новую пьесу, — просто подробно и внятно рассказать историю, которую написал автор. И многим амбициозным постановщикам это кажется “не крутым”. Хотя публика тоскует по современным историям про себя и про сегодня.
— Многие режиссеры сильно вмешиваются в авторский текст. Как вы относитесь к таким переделкам?
— Прощаю. Никакой режиссер не хочет испортить текст. Он хочет в силу своих способностей, понимания театра и материальных возможностей сделать так, чтобы актеры выходили на сцену гореть, а не гневливо смиряться с происходящим. Иногда правки только на пользу моему тексту, но бывает и так, что режиссер не дотягивает до понимания пьесы, упрощает ее своими правками, не справившись с моим замыслом. Театр, как семья, где муж с женой (режиссер с драматургом), по идее, должны развивать друг друга, поддерживать, помогать. Но в реальных семьях (и реальных театрах) бывает по-разному — и предают, и изменяют, и топят друг друга в обидах...
— Жизнь популярных артистов, как правило, не обходится без сплетен. А вам как известной и успешной писательнице часто приходится с ними сталкиваться? Как реагируете на подобные домыслы?
— Сплетничают всегда и про всех. Даже про уборщиц в школе сплетничают ученики младших классов. Мой муж частенько говорит: “Пора бы уже дорасти до уровня сплетен о тебе”. Ибо сплетни бывают крутые: от папы-генерала, который, угрожая табельным оружием, заставлял театры ставить мои пьесы в пятидесяти городах, до мужа — московского издателя, который опубликовал все мои 20 книг. Мне приписывали даже силиконовую грудь. Вспоминали меня пятиклассницей и говорили: посмотрите на школьные фотки — никакой груди у нее и в помине не было. Сплетни про мои тексты и создание историй около них — тема отдельной юмористической статьи. Напишу стих про измену — сразу троллят, мол, я несчастна в личной жизни. Говорю о карьере — сразу обсуждают, дескать, нет у нее детей и не будет никогда.
На сплетни я реагирую спокойно, ибо не планирую бороться с ветряными мельницами. Шизофреников на мою жизнь точно хватит. Это всего лишь налог на известность. После этой фразы тролли обязательно спросят: “Кто она такая?” И добавят: “Первый раз слышу, вижу, читаю” (нужное подчеркнуть).
— Книги по НЛП, пьесы, стихи, тексты к песням... Чего еще ожидать от Дианы Балыко?
— Керамических горшков, декупажа, бусиков, собранных в соавторстве с дочкой, картин маслом. (Смеется.) Когда меня спрашивают, как все это можно совмещать, я удивляюсь: как это можно не совмещать?! Жизнь такая интересная штука. А времени нам отпущено так мало, что хочется попробовать все на свете — и читать, и писать, и путешествовать, и рожать, и строить дома, и влюбляться, и помогать другим...
Драматург, чьи пьесы идут в пятидесяти театрах разных стран. Поэт, песни на чьи тексты поют белорусские и латышские исполнители. Прозаик, написавший более 20 книг по практической психологии и нейролингвистическому программированию (НЛП). Диана Балыко, знающая, когда, как и зачем писать, поделилась этим с читателями “НГ”
mila@sb.by
