Нельзя не согласиться: если хочешь познакомиться с белорусской историей — непременно нужно отправляться в Несвижский район. Дворцовый комплекс, ратушу и Фарный костел, пожалуй, знает каждый. Но небольшая деревня Великая Липа в 15 километрах от города хранит другие «достопримечательности». «Брукаванка», разрушенная панская усадьба, ухоженный знак ОАО «17 сентября» на въезде в деревню, да и само хозяйство…
Школьные уроки истории подскажут: именно до этой знаковой даты 1939-го нынешнее сердце Беларуси было «ўсходнімі крэсамі». Однако местные жители в каждом доме расскажут намного больше, чем сухие исторические факты. Ведь они прошли другие уроки, житейские. Когда вместо игрушек ходили за плугом, батрачили у пана за гроши, а не учились в школе, на обед ели хлеб с мякиной, тогда как в усадьбе у польских помещиков ломились столы.
— Трудились тогда все: и родители, и дети, — вспоминает Софья Никодимовна. — Помню себя малой. Утром корову выгонишь, сумку на плечи — и в школу. Приходишь и помогаешь по хозяйству, а дальше прядешь куделю. Это немногое, что можно было продать на рынке. А что делать, например, когда плуг сломался и нужны деньги на новый? Поэтому любую свободную минуту дети пряли, мыли, белили… Так уставала, что даже ноги не мыли: приведешь корову, росой вытрешь и спать идешь, потому что рано нужно вставать и снова за работу.
На фото 1954 года Софья с мужем Виталием.Для женщины воспоминания из детства не самые радостные. Обуховичи, представители княжеского рода, которые не одно столетие жили в разрушенной ныне усадьбе, держали сад, земли, скот, производили сыры. Чтобы панство не бедствовало, на землях работали паробки и кошары — так называли простых белорусов. Взрослое население деревни искало любую подработку на панских землях, чтобы отбить высокий налог и прокормить семью.
Фото из семейного архива, 1920-е годы, свекор и свекровь Софьи Веремейчик (по краям), на коленях мальчик — будущий муж Софьи.
— Но в 1939-м пришла советская власть — ситуация изменилась в корне с самого первого дня. Как сейчас помню 17 сентября: сельчане радовались как дети. Потом пришли перемены. В панской усадьбе сделали школу, построили еще одну и в соседней Высокой Липе. А ведь до этого мы учились при поляках то в церковной школе, то по домам. На землях Обуховичей создали колхоз, туда же определили и часть скота, а бывшие паробки стали работниками хозяйства «17 сентября». В 1950-х там уже работали все. Да и я успела и мерщиком земли побыть, и учетчиком… Помню, ездили на поле работать по 130 человек! И это только девушки. Песню заведем — и вперед. Хорошие времена были, — вспоминает сельчанка.
Софья Никодимовна даже на пенсии не упускала минуты поучаствовать в жизни хозяйства. На девятом десятке без нее не обходились ни одни «Зажинки» и «Дожинки». В ОАО «17 сентября» ее знает даже молодежь. И во многом благодаря наставлениям, которые сельчанка старается передать будущим поколениям.
— Первую дочь родила — мать смотрела, потому что работала в колхозе день и ночь, за вторую начислили на те времена 13 рублей. И тому радовались. Сейчас жилье дают, денег много, все с колясками ездят, могут позволить себе мобильник, три года декрет, что в стаж идет. Сейчас бы жить и жить, а молодежь не особо это ценит. Мы и выучиться не могли, работали как проклятые. Вернуть бы молодость, совершенно по-другому сейчас бы жизнь сложилась, — делится опытом Софья Никодимовна.
Если в Великой Липе вся деревня работала на помещика, то семью Валентины Хилько поляки и вовсе, как и многих других, выселили на хутор. Что получали крестьяне при переезде? Небольшие наделы неплодородной земли, а еще затраты на дом и постройки, которые возводили с нуля. Конечно же, такая реформа не приносила ничего, кроме убытков. Однако простых белорусов никто не спрашивал.
— У моей бабушки Павлины было 3 гектара земли. Это мало, ведь для того чтобы концы с концами сводить, надо было минимум 5 гектаров. Бабушка хозяйство тянула одна, потеряла мужа в 1938 году. Поэтому дети тоже становились за плуг. Отец, например, начал работать с десяти лет. Все это нужно было для того, чтобы заплатить налог. Но сельскохозяйственной продукции в те времена была грош цена. Например, все то же, но произведенное поляками, продавалось в три раза дороже. Так же оценивался и труд. Если работали белорусы, их заработок был на порядок ниже, — вспоминает Валентина Станиславовна. — Семья отца была настолько бедной, что у них не хватало от хлеба до хлеба. Так говорили, когда для того, чтобы испечь хлеб, нужно было добавлять мякину.
По линии матери у Валентины Хилько ситуация была более позитивной. На хлеб здесь хватало, но, по ее словам, и на него надо было трудиться не покладая рук.
— Когда маме было восемь, она потеряла отца. Поэтому все хозяйство тянули женщины. Маму и тетю забрали из школы и отправили батрачить, чтобы купить коня. К слову, из-за этого она так и оставалась безграмотной. И я с сестрой — обе учительницы — уже со временем научили ее писать и читать, — рассказывает подробности молодости своей мамы Валентина Станиславовна. — Тогда все женщины от мала до велика выходили работать. В поле к деревьям даже привязывали люльки с детьми, пожилые женщины хоть на коленях, но жали. Мама могла сжать более 120 снопов! За эти две копы поляки платили 2 злотых. Мелочь, но для батраков каждая копейка была на счету. Про одежду и обувь хорошую речи и не шло, на это не хватало средств. Обувь, например, передавалась от сестры к сестре. А в церковь в соседнюю деревню Малево дети шли босиком и только потом мыли ноги и обувались. И так продолжалось с весны и по осень.
Учитель Валентина Хилько.— Но даже несмотря на это в нашей семье всегда говорили на родном языке. Хотя было довольно опасно. При властях нужно было общаться только на польском, если люди собирались и пели песни по-белорусски, можно было загреметь в кутузку. Яркий тому пример — Сергей Михайлович Новик-Пяюн. В деревне Леоновичи он основал народный хор, который существует и по сей день. Так только за то, что он собрал коллектив, который пел на родном языке, на три года был отправлен на каторгу, — поясняет Валентина Станиславовна.
Поляризация, по словам учительницы, была достаточно четкая: «пся крев», быдло — именно так отзывались о тружениках-белорусах, особенно православных. Конечно же, национальная политика поляков вызывала огромное недовольство у населения. Мама Валентины Станиславовны родом из деревни Ольховка. Часто рассказывала, что на ее малой родине многие участвовали в подпольном движении:
— Слышала историю, как на Первомай ребята залезли на пожарную вышку и повесили красное знамя. Полиция долго бегала и искала, кто это сделал. Даже из этой истории становится понятно, что Красную армию встречали с большим почетом. А подпольщиков так ценили, что впоследствии люди выбирали их на руководящие должности и относились с огромным доверием. Один из достойных примеров — наш земляк Владимир Петрович Гуль. Очень активный подпольщик, сидел в концлагере Береза-Картузская, стал делегатом Народного собрания Западной Белоруссии, которое состоялось в Белостоке, потом председателем горисполкома. И даже когда он был на пенсии, я не раз звала его выступить перед молодым поколением. Бывший подпольщик спустя десятилетия не забыл ужасы концлагеря.
Если в городах жители победно встречали советские танки и праздновали приход новой власти, то эти события хутора минули. Но их жители, как и горожане, смогли на себе почувствовать улучшение во всех сферах жизни.
— Тогда начало все потихоньку устраиваться: появлялась местная власть, землю раздали крестьянам, добровольно объединялись колхозы, восстанавливалась промышленность, создавались белорусскоязычные и русскоязычные школы. Например, в бывшей польской школе имени Юзефа Пилсудского после 1939-го открылись русскоязычная, белорусскоязычная и вечерняя школы. Появилась и бесплатная медицина: больницы, ФАПы по всем деревням. Возвели клубы, построили дороги, начала издаваться местная газета «Чырвоны сцяг». Стало лучше и нашей семье. Но главное, мы стали единым белорусским народом. А целостность государства, пожалуй, самое дорогое, что получилось восстановить и сохранить с тех времен, — заключила Валентина Станиславовна.
Николай и Дина Андросик у своего дома.
Дина Андросик, агроном ОАО «17 сентября», — девушка местная. Родилась в Снове, там же жило не одно поколение ее большой семьи. Но если предки батрачили на пана за гроши, сегодня молодой специалист трудится на той же земле, но уже за приличную зарплату в 1200 рублей, на новой технике, получила дом в деревне со всеми удобствами.
— Бабушки и дедушки рассказывали о лишениях тех времен, поэтому очень радостно, что они прошли. Ведь сегодня деньги есть, и мы можем позволить себе не только кусок хлеба, а достойную жизнь. Но главное — можем зваться свободным белорусским народом и не бояться, что кто-то отберет у нас право быть хозяевами своей земли, — поясняет Дина. — У меня замечательная специальность, руководитель обеспечил всей новой техникой, с мужем Николаем получили трехкомнатный дом с удобствами, участок в 10 соток. Рядом лес, озеро и поле. Для нас как ребят сельских лучше и не придумаешь. Старшее поколение шутит, что живем, как паны. Не согласиться трудно. Только уже не под гнетом чужого народа, а в свободной и сильной стране.
krush@sb.by
