— Александр Владимирович, сколько в стране прокуроров и какова их, если можно так выразиться, специализация?
— Сегодня в нашей достаточно компактной системе 1.616 прокурорских работников и 148 — государственных служащих, которые помогают нам в работе.Выделю четыре направления. Первое — так называемый общий прокурорский надзор за соблюдением законодательства, который охватывает граждан и все государственные органы, подчиненные Совету Министров. Это, можно сказать, главная функция. Сейчас она трансформируется в том смысле, что мы все больше внимания обращаем на экономику. Доля антикоррупционных проверок, в ходе которых изучаются проблемы государственных закупок, реализации инвестиционных проектов и государственных программ, образования дебиторской задолженности и иные подобные вопросы, в настоящее время достигает 35 — 40%. Хотя экономической безопасностью занимается Комитет госконтроля, мы работаем в связке.
— Каждую весну мы, журналисты, сообщаем, например, что прокуратура такой–то области проверила состояние детских площадок на дворовых территориях...
— Это лишь один из примеров общего надзора. Система исполнения наказаний, права инвалидов и несовершеннолетних, здравоохранение и трудовые отношения... Нет такой сферы, которую мы обходим своим вниманием.
Второе направление — надзор за оперативно–розыскной деятельностью (ОРД). Прокурорский надзор осуществляется за работой всех спецслужб, будь то МВД, ДФР или КГБ. Чтобы, допустим, снять информацию с мобильного телефона подозреваемого или получить распечатку от оператора мобильной связи, нужна наша санкция.
Третье: следствие и дознание. Надо сказать, что органы прокуратуры сыграли заметную роль в формировании Следственного комитета, куда за 2011 — 2013 годы перешли на службу более полутысячи прокурорских работников.
— Прежде существовала такая профессия — следователь прокуратуры. Исчезла ли она с созданием Следственного комитета?
— Формально — да. Должности следователей в нашей системе ликвидированы. Но остались люди, имеющие опыт следственной работы. Чтобы осуществлять надзор за следствием, нужно самому быть профессионалом, к тому же готовым в любой момент принять дело к своему производству. Хотел бы подчеркнуть очень важную функцию, которой обладают белорусские прокуроры в отличие, например, от российских. Мы имеем право возбудить любое уголовное дело на территории страны и провести по нему расследование.
Бывает это нечасто. За 2016–й и истекший период 2017–го прокурорские работники окончили расследования по 82 уголовным делам, из которых 63 направлены в суды.
Наконец, четвертое — поддержание обвинения в суде. Изучив дело, поступившее к нам из Следственного комитета, прокурор имеет право принять одно из нескольких решений: направить в суд, на доследование или прекратить. Если дело поступило в суд, он поддерживает обвинение. Но есть серьезное обстоятельство... Судья независим, он имеет право определить любое наказание, которое сочтет законным, даже независимо от мнения прокурора. Прокурор же в ходе уголовного процесса может отказаться от обвинения в целом или его части — и этот отказ является для суда обязательным. Как видите, полномочия широкие. На двух стадиях прокурор может коренным образом изменить ход уголовного процесса.
— Он отказывается от обвинений, видя, что следствие проигрывает судебный спор?
— Такое случается. Хотя прокурор изучил дело и был уверен, что все в порядке. Но адвокат нашел новые доказательства, судья вызвал новых свидетелей со стороны защиты, свои аргументы представили гражданский истец или ответчик... Прокуроры в прошлом году отказались от поддержания государственного обвинения в полном объеме в отношении 15 человек, в 2015 году — 13.
— А существует ли в вашей среде понятие ошибки, «профессионального брака»?
— Само по себе постановление судом оправдательного приговора нельзя назвать браком в работе. Такие факты как раз подтверждают действенность принципа состязательности сторон в уголовном процессе. Напротив, прокуроры стали более ответственно подходить к выявлению брака на стадии направления уголовных дел в суд, о чем свидетельствует количество дел, возвращенных на дополнительное расследование — 555. Это в 3 раза больше, чем число дел, по которым в судах приостанавливалось производство для сбора дополнительных доказательств или предъявлялось новое обвинение.
Что касается профессионализма, то в нашей среде выработаны четкие, причем объективные критерии. Ошибку коллеги мы заметим, исправим. За серьезное упущение он может быть понижен в должности, привлечен к иной ответственности.
— Как соотносится работа, которую прокуроры делают по инициативе граждан, и та, которую исполняют по определению, в силу своего статуса и конституционных обязанностей?
— Я не стал бы разделять эти сферы: они взаимосвязаны. Например, при проверках государственных органов и организаций обязательно изучаются заявления и жалобы граждан. И наоборот: обращения граждан — сигнал к проведению надзорной проверки, анализу ситуации в областном или республиканском масштабе.
В 2016 году в органы прокуратуры поступило почти 89 тысяч обращений граждан и юридических лиц. Причем тенденция роста числа обращений сохраняется с 2013 года. Каждое десятое признано обоснованным. Наибольшее количество рассмотренных жалоб, 38% от общего числа, касается вопросов следствия и дознания. Актуальны проблемы соблюдения жилищных прав граждан, исполнения законодательства о труде.
— Справедливо ли считать вашу работу кабинетной?
— Это заблуждение. Прокурорский надзор требует постоянного контакта с людьми на местах, взаимодействия с представителями различных государственных органов и организаций. Достаточно сказать, что в 2016 году в ходе выездных мероприятий прокуроры приняли около 5 тысяч граждан. Приведу и такой пример. В ноябре прошлого года Президент дал поручение проверить, что происходит на полях. В пятницу я поднял по тревоге своих офицеров, Председатель Комитета госконтроля Леонид Васильевич Анфимов своих, и до конца ноября мы посмотрели всю страну. Некоторые хозяйственники при свете фар убирали кукурузу, картофель, свеклу... Все всё поняли. Это же прямой ущерб государству, риск уголовного дела. Кто–то и запахивал неубранный урожай. Мы знали, кто и где.
— Какова криминогенная обстановка в стране?
— Если кратко — спокойная, управляемая. Количество зарегистрированных в 2016 году преступлений сократилось в сравнении с 2015 годом на 4,2%, с 96.982 до 92.943. Снижение произошло во всех регионах республики. В сравнении с 2007 годом общее количество преступлений сократилось в два раза: со 180 до 93 тысяч; количество тяжких и особо тяжких преступлений — практически на четверть; убийств — на 45%; причинения тяжких телесных повреждений — на 60%; разбоев — на 80%; грабежей и краж — на 75% и 65% соответственно. Замечу, что это итог работы всех правоохранительных органов.
— Создается впечатление, что в последнее время число коррупционных преступлений увеличилось...
— Давайте разделим коррупцию, явление по определению латентное, скрытое, и борьбу с ним. Мы усиливаем борьбу — это факт. За 5 месяцев 2017 года, в сравнении с аналогичным периодом прошлого, количество зарегистрированных коррупционных преступлений увеличилось на 29,4% (с 451 до 584). Больше выявлено хищений путем злоупотребления служебными полномочиями (на 37,7%), фактов злоупотребления служебными полномочиями или их превышения (на 64%). На 19,4% (237 и 283) возросло количество установленных лиц, совершивших коррупционные преступления.
Сейчас расследуются уголовные дела в отношении высокопоставленных должностных лиц министерств торговли, по чрезвычайным ситуациям, транспорта и коммуникаций, ряда крупных предпринимателей.
Идет обычная планомерная работа органов прокуратуры, внутренних дел, государственной безопасности. Криминогенные процессы в целом контролируются и своевременно пресекаются. Количество выявленных коррупционных преступлений за последние годы относительно стабильно и не превышает 2% от общего числа зарегистрированных.
— Не сложно ли работать прокурору в небольшом городе, где все друг друга знают, многие жители находятся в родственных или дружеских связях?
— Специфика есть. Но проблемы нет, могу уверенно заявить. Нас выручает, во–первых, централизованная структура, напоминающая воинскую: мы носим погоны, имеем фактически звания, классные чины. Во–вторых, прокурор в отличие от представителя МВД не входит в коллегию исполкома, председатель рай– или облисполкома ему не начальник. Это одна из гарантий его беспристрастности и независимости.
— В каких жизненных ситуациях граждане имеют все основания обращаться в прокуратуру, а когда — в иные инстанции?
— А куда человек обращается, когда у него случается неприятность или беда? В милицию и прокуратуру. Так уж сложилось: к нам идут за помощью. Жалуются на неправильные методы лечения и выписку лекарства, на исчисление трудового стажа, размер пенсии... Зачастую заявитель, даже не пытаясь узнать о причинах несвоевременного ответа из организации, в которую он обратился, сразу жалуется в прокуратуру.
Недавно пришлось побывать в санатории: и даже там я принимал людей, которые узнали о присутствии Генерального прокурора. Выслушивал, советовал, разбирался. Скажем, жили в одной квартире разведенные супруги. Женщине каким– то образом удалось переоформить на себя квартиру. Бывшего мужа она выгнала, хотя он был прописан. 60–летний человек оказался фактически бомжем. Будем разбираться с помощью закона. Во многих случаях больше и некому, кроме нас. Нельзя ожидать от каждого человека достаточных юридических познаний. Для того и существует прокурор.
Хотел бы довести до читателей одну важную мысль. Прокуратура — это не карательный орган. Все поступающие обращения внимательно изучаются и при необходимости передаются по компетенции в соответствующие государственные органы и организации. Но если содержат сведения о нарушении законодательства, принимаются к рассмотрению по существу.
— Нельзя ли в цифрах оценить эффективность вашей работы? Или это неуместный вопрос?
— Очень уместный! Хотя далеко не все можно измерить в материальном эквиваленте. Как, например, защиту прав граждан, один из наших приоритетов, или охрану историко–культурного наследия. Принятые прокурорами меры позволили обеспечить поступление средств в специальный фонд Президента по поддержке культуры и искусства. Они направлены на реконструкцию Борисоглебской (Коложской) церкви в Гродно и Кревского замка, включенных в Список всемирного наследия ЮНЕСКО.
Но есть и финансовый эффект. В 2016 году — I квартале текущего года мы провели более 12 тысяч проверок исполнения законодательства, внесли свыше 62 тысяч актов надзора. По их результатам к административной и материальной ответственности привлечено почти 40 тысяч должностных и юридических лиц. Виновные лица возместили причиненный материальный ущерб в сумме 61 млн рублей. Судами удовлетворены иски прокуроров на сумму порядка 350 млн рублей.
В настоящее время прокуратура выполняет поручение Президента относительно внешней дебиторской задолженности перед нашими предприятиями иностранных контрагентов. Прежде всего российских. Она зашкаливает. Почему этим занимается прокуратура? Потому что созданы и работают коррупционные, мошеннические схемы. Недавно был арестован крупный бизнесмен, который торговал в Средней Азии белорусскими тракторами... Ущерб — на миллионы.
Что бы ни говорили злопыхатели, боящиеся конкуренции, наша мясная и молочная продукция очень востребована на российском рынке. Иначе бы на ней не зарабатывали. Схема обычно классическая. Получают, условно говоря, 2 тонны нашей продукции и оплачивают ее. Потом получают уже 20 тонн и не платят. Покупатель банкротится, деньги исчезают. Наши поставщики верят российским потребителям, отправляют им продукцию без стопроцентной предоплаты, хотя надо к ней переходить. Работаем над проблемой вместе с российскими коллегами. Недавно собирали представителей наших товаропроводящих сетей с участием заместителя Премьер–министра Владимира Ильича Семашко: доводили до них нашу позицию.
— Может ли прокуратура выступать с законодательными инициативами? Какие новации, по вашему мнению, назревают или уже назрели?
— Конституция не наделяет Генеральную прокуратуру таким правом, но в законотворческой деятельности она участвует опосредованно и весьма активно. Например, в подготовке проектов законов и иных нормативных правовых актов. Напомню, что по поручению Президента Генеральная прокуратура являлась разработчиком нового Закона «О борьбе с коррупцией», вступившего в силу 24.01.2016-го, общественное обсуждение которого проходило на страницах «СБ».
Мы инициировали такую специальную меру, как конфискация транспортных средств у пьяных водителей, и возглавляли рабочую группу по разработке проекта соответствующего закона. Его реализация позволила снизить и аварийность на дорогах, и число осужденных за управление транспортными средствами в состоянии опьянения — на 23,6% в 2016 году, а по сравнению с 2013 годом — в 2 раза!
Что сказать о назревшем? В Германии, насколько мне известно, обсуждаются и разрабатываются меры ответственности массмедиа за подачу необъективной, недостоверной информации, инициированные правящей партией... У нас, полагаю, проблема тоже назрела. Журналист формирует общественное мнение. Если при этом он умышленно преподносит события в извращенном виде, за это надо отвечать.
С другой стороны, я не приветствую так называемый законотворческий зуд. Как бывший судья понимаю важность стабильности правовой системы. У нас нормальное, прогрессивное законодательство. В этой связи хотел бы обратить внимание, например, на омбудсмена. Относительно новое для нас понятие, означающее защитника прав: детей, заключенных, предпринимателей... Но даже в России, где подобные должности официально существуют, омбудсмен ничего не может сделать без следственного комитета, прокуратуры. Нет достаточных прав. Тем более у нас, где даже высокопоставленные руководители, которые ведут прием граждан в регионах, затем направляют их обращения к нам. Не верю, что омбудсмен сможет эффективнее отслеживать нарушение законодательных прав граждан в любых сферах и стоять на страже их интересов.
