Брексит довел до дефицита

Год назад Великобритания вернула себе «суверенитет», как это называли сторонники выхода страны из ЕС. Референдум, напомню, прошел летом 2016 года, и 52 % британцев проголосовали за выход. В январе 2020-го Борис Джонсон (третий премьер после брексита) подписал документы о разводе после 45 лет совместной жизни. Развод всегда штука тяжелая, а уж после стольких лет… После годового переходного периода Британия стала просто островом. А в чем-то — даже окраиной Европы (только не говорите об этом неистовому Борису). 

После брексита Великобритания вспомнила слово, которое здесь не произносили со времен Второй мировой войны, а если и произносили, то только смешно подражая русским — «дефицит». Но «русские» (а британцы всех жителей СССР называли русскими) о том, что такое дефицит, давно забыли, а вот британцам пришлось вспомнить: из их супермаркетов периодически исчезает то минеральная вода, то сыр, то салат, не хватает запчастей и стройматериалов. Почему? Потому что с 1 января 2021 года, когда Великобритания наконец-то вышла из единого европейского рынка, на пути товаров, услуг и рабочей силы возникли барьеры. А Британия, между прочим, 60 % своего продовольствия импортирует. Кстати, недавно организация YouGov провела опрос, в ходе которого выяснилось, что в декабре — январе с нехваткой продуктов в той или иной мере сталкивались 6—8 % итальянцев, испанцев и датчан, а в Британии таких людей было аж 56 %. А бензиновый кризис помните? Это когда военные развозили топливо на заправки? Не потому, что не хватало бензина, а потому, что не было водителей. И даже когда Лондон решил в ускоренном порядке выдавать им рабочие визы, восточные европейцы (а в основном это именно они) не вернулись. 

Брексит отправил экономику в пике. Можно, конечно, сослаться на то, что от пандемии и локдаунов пострадали все — это правда. По оценке правительственных экспертов из Office for Budget Responsibility, в среднесрочной перспективе страна недосчитается около 4 % экономического роста. Неправительственные прогнозы мрачнее: 6—7 %. Торговые барьеры, которые возникли после выхода страны из ЕС, как подсчитали в исследовательском институте CER, обошлись ей почти в 13 млрд фунтов, это около 16 % ее прежнего торгового оборота. И заключать двусторонние торговые договоры оказалось не так просто, как заверял британцев премьер Джонсон. Даже с США такой договор не подписан. Потому что дружба дружбой, а торговые интересы — врозь. В нынешнем мире размер экономики имеет значение. Общая экономика ЕС — хороший размер, экономика одной Британии — так себе. 

Но тут нужно отдать должное Борису Джонсону и другим агитаторам за брексит: экономика никогда не была их главным аргументом. Главным был суверенитет — в первую очередь политический, потом финансовый. Чего Джонсон и компания не предвидели, так это того, что брексит расколет Соединенное Королевство. Сейчас едиными выглядят только Англия и Уэльс. В Шотландии вновь обострилась тяга к независимости, а Северная Ирландия смотрит в сторону объединения с Ирландией (некоторые эксперты предрекают, что оно произойдет в ближайшие 10 лет). Ведь в каком-то смысле она осталась в ЕС: таможенная граница проходит по проливу, и отправлять через него товары из Британии в Британию нужно с оформлением всех таможенных правил. 

В чем брексит преуспел, так это в ограничении миграции. То, что плывущие на резиновых лодках через Ла-Манш нелегальные мигранты гибнут, никого особо не волнует, как бы цинично это ни звучало. То, что не хватает поваров, официантов, водителей и даже живодеров (рождественских индеек в декабре завозили из Франции и Польши), — дело третье, главное, что граница на замке. Правда, теперь и сами британцы сталкиваются с бумажной волокитой, когда хотят поработать в ЕС. Более сотни музыкантов написали открытое письмо правительству, обвинив его в «предательстве» интересов отрасли, которая до сих пор приносила стране более 100 млрд фунтов в год. Но мы же помним: брексит — это не про деньги, это про счастье быть островом. 

plesk@sb.by