«Вот они приходят сюда: «Га-га, га-га». А в хате филенчатые двери. Открываются — фашист старуху как пихнул — она бежала, бежала, чуть не повалилась. Только стала говорить, а он из автомата: тр-р-тр-р! А у меня темно-темно в глазах… Сижу на постели, а тут сын хозяина… встал над столом, дак они — тр-р-тр-р! Тот и съехал. А потом они — на меня, я валюсь… Как валился, так пуля — вот сюда, в плечо, сюда и сюда — четыре пули во мне. Сколько лежал — не знаю. Потом подхватился: «Я живой!»
Карательная операция
На трассе Могилев — Бобруйск указатель «Борки». Свернешь в сторону, проедешь километра четыре — и перед тобой небольшая уютная деревенька. И масштабный мемориальный комплекс — дань памяти погибшим жителям всех «огненных деревень» и напоминание о зверствах карателей, творившихся тут в годы войны.
— 78 лет назад фашисты уничтожили здесь 2 тысячи 27 мирных жителей. В Национальном архиве Беларуси сохранилось донесение командира батальона Дирлевангера от 16 июня 1942 года: «Высшему начальнику СС и полиции г. Могилев. Вчерашняя операция против деревни Борки прошла без соприкосновения с противником».
«Они зашли в хату и, не говоря ничего, выстрелили в маму. Она еще вбежала в нашу комнату с криком: «Детки!» Я на печь взлетела... У стенки была, потому и осталась. Один фашист на кровать встал, чтобы выше, стрелял из винтовки. Раз — зарядит, и снова — бах! Сестренка была с краю, и на мне еще лежали подружки, соседки наши… Убили их. А кровь на меня льется… Слышала, как немцы говорили, смеялись… Патефон завели, наши пластинки слушали… Поиграли и пошли» (Анна Синица, жительница деревни Борки).
Это нужно живым
Калеевы, Касперовы, Заграбанец, Ждановичи, Аксюченко, Сакадынец… Читаешь пофамильный список жертв и — мороз по коже. Многие семьи вырезаны подчистую, а в них было по 5—8 детей…
Увы, фамилии всех невинно убиенных неизвестны по сей день. Но поисковики и историки сделали большое дело. Ныне на мемориальных гранитных плитах у входа в храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших», что был открыт еще в 2008 году, около 600 имен сельчан, еще несколько лет назад их было примерно 20.
Кардинально изменился и сам комплекс.
— Старую скульптуру перенесли на погост, — показывает рукой в сторону кладбища главный инженер Кировского ПМК-255 Сергей Иваницкий. — Привели в порядок прилегающую к мемориалу территорию. Это нужно живым.
Борки в поэме «Марыйка» увековечил писатель Алесь Казека. Не случайно. Его мама Мария — одна из немногих уцелевших жителей. А всего из семи поселков остались в живых человек 30… Строки из поэмы, воспоминания спасшихся очевидцев страшной трагедии отныне на стенах сельского клуба, ставшего музеем.
Реквием сожженным деревням
После глобальной реконструкции мемориал в Борках значительно вырос по площади. А главное — ожил. Тут все понятно и без экскурсовода: фамилии, воспоминания, говорящие скульптуры. Подходишь к композиции, изображающей склонившуюся над пустой колыбелью мать, которая потеряла самое дорогое — свое дитя (в глобальном смысле это символ Родины, оплакивающей погибших детей), и слышишь скрип качающейся пустой «калыскі» — срабатывают установленные датчики движения. Ступаешь дальше — и застываешь в оцепенении у «Амбара», олицетворяющего ужас тех событий: из него, объятого огнем, пытаются выбраться люди. А за композицией из сгоревших срубов — «Колодец» с застывшей черной водой. В таком, только настоящем, 78 лет назад фашисты живьем топили маленьких детей (тех, что постарше, поднимали на штыки — экономили патроны). Теперь сюда люди несут тем, кто так и не успел вырасти, игрушки…
— Лютовали в Борках и окрестных поселках каратели страшно. Одних селян сжигали заживо, других укладывали на пол и расстреливали, — вспоминает сквозь слезы 90-летняя Мария Шпаковская, единственный свидетель тех событий из ныне живущих в Борках. — Мне тогда было 12 лет, спас меня одноклассник Олег Жданович, прибежал в хату, рассказал, что фашисты палят село. Мы успели скрыться на болоте. Как вернулись — не узнали село. Все сожженное... Уже после войны написали письмо Сталину, чтобы помог отстроиться. Но возродились только Борки, остальные шесть сел так и не оправились от горя.
90-летняя Мария Шпаковская, единственный свидетель тех событий из ныне живущих в Борках.
Мемориал в Борках — реквием по всем жертвам «огненных деревень». И строили его, нынешний, всем миром. Над проектом трудились архитекторы, скульпторы, историки из Могилева и Минска. В разработке принимали участие руководители областной вертикали, на субботниках в Борках были задействованы все предприятия Кировщины. Чиновники, депутаты, ветераны и молодежь заложили у мемориала парк. Рябины, ивы, лиственницы, березы, липы, дубы, яблони сюда везли из разных лесхозов области.
Всего на реконструкцию, благоустройство, музей и озеленение по областной инвестпрограмме выделено свыше 3 миллионов рублей.
