Певица рассказала «Знаменке», почему восхищается добротой и терпением родителей, а также как воспитывает своих
детей.
– В августе ваша 14‑летняя дочь Маруся сняла клип на вашу новую песню «Асталависта». Кто к кому пришел с творческим предложением?
– Идея была моя. Эта песня – совершенно незапланированный ребенок. Родилась случайно, и перед отъездом в отпуск в Турцию мы записали ее на студии. На отдыхе я подумала: а не снять ли клип? Лучше же, когда песня сопровождается картинкой. Откладывать идею в долгий ящик не хотелось, но снимать в Турции было некому. Я предложила это сделать Марусе, благо она мечтает стать режиссером. Однако дочь ответила: «Ни за что! У меня тут куча дел, мне надо плавать и загорать». И тогда я предложила ей серьезный гонорар – 200 долларов.
– Она пыталась торговаться, просила триста?
– Нет. Тут же загорелась, сказала, что такого прекрасного оператора, как она, еще поискать, и ринулась в бой! Но она не ожидала, что это будет так долго и сложно. Работа заняла целых три дня, сняли 12 часов видео, Маруся сожгла себе пятки – этот момент мы оставили в конце ролика. Дочка там причитает: «Ай, мои ноги, мои ноги!» Ее пяточки мне жалко, но я очень рада, что она получила этот опыт, поучаствовала в довольно серьезном деле.
– Это были первые деньги, которые она заработала?
– Да! Хотя я своим детям постоянно рассказываю, что свой первый гонорар получила в семь лет и с того времени серьезно работала и имела постоянный доход, ни один из троих не стремится повторить мой подвиг. Но у Маруси сразу изменилось отношение к деньгам! Уже прошло больше месяца, однако она до сих пор не потратила все деньги. Бережет их, экономно тратит на девчачьи вещички, которые ей нравятся.
– А старшая где‑то подрабатывает?
– Варя сейчас очень усердно учится во Франции, и ей не до этого: она решила стать медиком. Единственная ее работа – на выставках кошек. Варя помогает семье, которая держит питомник, и ездит с ними на выставки в европейские страны как переводчик – у нее же свободные английский, французский и немецкий. Но делает это безвозмездно – ради практики и потому, что ей разрешают ухаживать за кошками, которых она обожает.
– Как вы сами тратили деньги, которые зарабатывали с первого класса?
– У меня, советского ребенка, не было никаких сомнений, что всю зарплату я должна отдавать маме и папе. Ни разу не оставила деньги себе! Иногда зарабатывала очень много, больше родителей. Я танцевала в балете «Останкино», мы регулярно гастролировали за границей и по всему СССР, получая недетские гонорары. Могла привезти рублей 150, с гордостью вручала их родителям, и это было для них огромным подспорьем. Когда папа копил на первые «жигули», и я внесла свой вклад. У моих детей, конечно, не возникает желания заработать деньги и отдать их маме. Но у них совершенно другая жизнь…
Со старшей дочерью Варей в Париже.
– И гораздо более обеспеченные родители!
– Честно говоря, не очень понимаю, как привить детям желание помогать родителям, конечно, не сейчас, но в будущем. Надеюсь, они сами решат в какой‑то момент, что это нужно делать.
– Мне кажется, дозреют, когда вырастут...
– Возможно. Я ведь и сама росла девочкой избалованной и со всех сторон окруженной любовью. Просто окружающая действительность была настолько суровой, что полностью защитить от нее меня, нашу семью мама с папой не могли.
– Когда вы в 20 лет начали выступать в группе «Лицей», наверное, вообще себя чувствовали миллионершей?
– Ой, как мне нравятся эти представления о заработке артистов, особенно в продюсерских коллективах! Хотя «Лицей» был невероятно популярен, очень долго я получала по сто долларов за концерт. Конечно, в конце девяностых это были большие деньги. Особенно учитывая мои грустные семейные обстоятельства… За месяц до того как меня взяли в группу, папа ушел из жизни, мама потеряла работу и никак не могла найти новую. Пенсий бабушки и дедушки мало на что хватало. И мы все – я, мама и бабушка с дедушкой – не один год жили на мои гонорары. Так что сильно шиковать не получалось, ведь на эти деньги надо было еще отлично выглядеть, частенько покупать концертные костюмы. Временами концертов было очень мало, и тогда жилось совсем тяжело. Но все равно я все восемь лет проработала в «Лицее» с удовольствием.
– Как мама и бабушка с дедушкой отнеслись к тому, что их ненаглядная девочка стала кормить всю семью?
– Все были позитивно настроены и не то чтобы сильно меня жалели, я и сама себя не особо жалела: считала ситуацию стимулом для движения вперед. У нас в семье каждый очень старался внести тот вклад, который мог, – ведь не только финансы важны. Когда я родила Варю, няню позволить себе не могла, а на гастроли начала ездить, когда дочке было две недели – контракт был такой… И чтобы я могла работать, заботу о Варе взяла на себя моя мама. Надеюсь, если вдруг в будущем что‑то случится и я не смогу зарабатывать, мои дети тоже будут помогать мне. Только на самом деле я не представляю себе такую ситуацию – настолько привыкла быть независимой, уверенной и отвечать за всех.
– Считаю, надо постоянно пробовать, учиться новому, к чему-то стремиться! – В вас же много как ответственности, так и безответственности – ну, той, за которую в школьных дневниках ставят двойки по поведению и вызывают родителей к директору…
– Разное бывало. Когда мне было 15 лет, меня посадили в каталажку в Англии, и провела я там всего три дня… А все потому, что папа мечтал, чтобы я прекрасно владела английским, и отправил меня в колледж в английской глубинке. Я тосковала по Москве, по друзьям и родным, учиться совершенно не хотела, и семья, в которую меня поселили, мне страшно не нравилась. Два месяца я терпела, а потом удрала от них в Лондон! Познакомилась с польским парнем, работавшим в Великобритании водителем… И на пустой дороге парень дал мне порулить! Я немного умела водить, но прав у меня, разумеется, не было – ни российских, ни британских. Однако меня это не остановило: я в восторге заняла водительское сиденье и дерзко помчалась… по привычной нам, русским, полосе!!! То есть по английским меркам по встречке. Раньше чем мой новый приятель успел спохватиться, нас остановили стражи порядка. После чего меня депортировали на родину!
– Представляю, как «тепло» вас встретили родители!
– Не представляете! Мама с папой меня целовали, обнимали и рассказывали, как соскучились. Ни слова упрека не было произнесено. Вообще, что бы я ни делала, они не ругали меня, не читали нотаций, а только гладили по голове и говорили, что их доченька самая лучшая.
– Это правда невероятно.
– Мама сейчас утверждает, что проводила воспитательные беседы и даже повышала голос, но я не помню ни единого случая.
– Насколько вы переняли родительское отношение к воспитанию, а дети унаследовали вашу способность хулиганить?
– Восхищаясь мудростью, добротой и терпением моих мамы и папы, признаюсь, что сама совсем другая. Мне всегда надо твердо высказаться, если что‑то было сделано не так, разобрать ошибки, да еще и наказать. Может, потому, что я росла одна, а у меня детей трое. Если им прощать все на свете, как прощали мне, наступит полный хаос. В многодетной семье все‑таки нужна дисциплина. И характер у меня не столь мягкий, как у мамы. Я по гороскопу Лев и называю себя «царь зверей, король зоопарка»: с одной стороны, я взрывная, а с другой – хочу все контролировать. Конечно, с благими пожеланиями – уберечь детей от ошибок.
– С Марусей проще?
– Сейчас у нее тоже переходный возраст, ей хочется дерзить и поступать мне назло, но она помнит, как выглядели поступки сестры, и держит себя в руках. Она большая умница. Но с ней вышла другая история. Марусе всегда не хватало внимания: оно уходило на Варю, потому что она «зажигала», и на Кирилла, потому что он был маленьким. А Маруся была хорошей девочкой, ничем меня не напрягала, и с ней я позволила себе расслабиться. Скажешь ей «моя радость», поцелуешь перед сном – ну и все. Она страдала из‑за недостатка моего внимания, а я не замечала! Но два года назад мы поехали кататься на лыжах, и в поездке у Маруси пошла носом кровь. На другой день история повторилась. И на третий тоже. Я занервничала: кровотечения были нешуточные. На четвертый день случилась та же беда, и я понеслась с ней в клинику. Марусю обследовали, взяли кровь на анализы, а потом врач отвел меня в сторону: «Девочке не говорите, что вы знаете. На самом деле у нее в носу болячка, и она ее расковыривает, чтобы вы с ней сидели и за нее переживали». В первый день ей понравилось, что я занимаюсь только ей, и она решила хоть так привлечь мое внимание! У меня чуть сердце не разорвалось, когда я это поняла… Я прозрела и с тех пор, конечно, больше времени провожу только с Марусей.
– А Кирилл устраивает праздники непослушания?
– Он избалованный, потому что младшенький. Меня спасает, что он, как и я, Лев по гороскопу, и я очень хорошо знаю, что происходит у него внутри, вижу все его манипуляции. Если что‑то идет не так, как ему хочется, он входит в раж, визжит, кричит! Никто, включая мужа, не может привести его в чувство – только я. Как львица, беру своего львенка за шкирку, встряхиваю его, рычу: «Быстро прекрати!» Интуитивно-звериный метод, не все подобное одобряют, но с сыном только он работает.
– Вы как‑то рассказывали, что вообще никогда не комплексовали по поводу внешности, но дочка в этом смысле пошла не в вас. Это вы о Варе или о Марусе говорили?
– О Марусе. Она у нас невероятная красавица – говорю не как мама, а объективно. У нее идеальная внешность, с ней невозможно спокойно по улице пройти – люди оборачиваются! Однако у нее огромные сомнения по поводу лица и фигуры. Пугает меня мыслями вслух: «Ну ничего, вырасту и нос поуже и покороче сделаю. И жир откачаю…» Не знаю, как ее привести в чувство, как убедить, что она невероятно привлекательна! Мои объяснения не работают. Может, она сама должна прийти к этому? Или услышать от кого‑то еще? Пока она не слышит никого… Откуда растут ноги у неуверенности, не знаю. Но ставлю себя на место своих детей и думаю, что им тяжело. Для них сейчас внешность имеет колоссальное значение.
– Что делаете вы чтобы, как говорила Баба-яга из мультфильма, «свежее быть и красивше»?
– Главный спонсор вечеринки – гиалуроновая кислота. Большое счастье, что сейчас доступны инъекционные и лазерные процедуры – я их много перепробовала. Что касается фигуры, когда одновременно танцуешь и поешь, это самым невероятным образом сказывается на мышцах пресса. Вообще я всегда в движении и периодически пробую что‑то новое. Хорошо играю в настольный теннис, но полтора месяца назад стала через день заниматься им с тренером, и он сказал, что для непрофессионала я играю просто невероятно и успехи у меня немыслимые. Возможно, я даже буду участвовать во вполне серьезных соревнованиях! А пока играю с друзьями. Только с мужчинами – женщины не рискуют. Но и мужчин я постоянно обыгрываю. Возможно, через годик переключусь с настольного тенниса на что‑нибудь другое. Считаю, надо постоянно пробовать, учиться новому, к чему‑то стремиться! Потому что, как писал Льюис Кэрролл, «нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте. А чтобы куда‑то попасть, надо бежать вдвое быстрее!»
АННА ПЛЕТНЕВАЕлена ФОМИНА, ООО «ТН-Волгоград» (специально для «ЗН»)
Родилась: 21 августа 1977 года в Москве
Семья: муж Кирилл, бизнесмен, дочери Варвара (17 лет) и Маруся (14 лет), сын Кирилл (11 лет)
Образование: окончила факультет скульптуры Академии художеств им. Ильи Глазунова и Академию им. Маймонида по специальности «эстрадно-джазовое пение»
Карьера: с семи лет танцевала в детском балете «Останкино». В 20 лет пришла в группу «Лицей», была ее участницей с 1997 по 2005 годы. В 2006-м вместе с Алексеем Романовым из группы «Амега» основала группу «Винтаж». Самые известные песни: «Ева», «Плохая девочка», «Сильная девочка», «Подруга», «Белая». В 2020 году стала финалисткой шоу НТВ «Маска» в образе Попугая
